Брат мой, враг мой - Уилсон Митчел (книги хорошего качества txt) 📗
– Что ты там делаешь? – со злостью крикнул Дэви.
– Двигаю отверткой. Ты её видишь?
– А сейчас что ты сделал?
– Ничего. Вот я и сейчас ею двигаю. А что случилось?
– Ты больше ничего не трогал?
– Абсолютно ничего. Да какого черта, что там у тебя?
– Мы целую минуту видели движущееся изображение, Кен. А потом опять появился туман, густой, как всегда, и больше уже ничего не видно. Держи отвертку неподвижно.
На экране сквозь мрак проступила черта с острыми краями, но изображение было не более четким, чем в прошлые разы.
И всё же чудо произошло, хоть оно и длилось недолго, и, следовательно, надо было продолжать бесконечные поиски. На этот раз цель была ясна – необходимо установить, что произошло, и добиться, чтобы мгновенье ослепительной четкости длилось часы, а затем и всё время, пока будет работать трубка.
В четверг Вики была свободна половину дня и из магазина отправилась прямо в мастерскую. Через полчаса после её прихода зазвонил телефон. Вики испуганно вздрогнула и только тут поняла, что вот уже несколько месяцев, как она ежедневно бывает в мастерской, и за всё это время из внешнего мира сюда не проникали даже звуки. Она взяла трубку. Секретарша Брока попросила к телефону Дэви.
– Мистер Мэллори? – тоненьким голоском начала секретарша; она говорила таким тоном, будто чувствовала на себе холодный взгляд банкира, следившего за ней, пока она передавала слова, которые он заставил её затвердить наизусть. – В сегодняшней почте не оказалось вашего чека. Мистер Брок спрашивает, был ли чек выслан вчера.
– Не оказалось чека? – Дэви испуганно оглянулся на Вики.
– Верно, – сказала Вики. – На этой неделе от Марго не было чека.
– Когда он должен был прийти? – спросил Дэви секретаршу.
– Ваша неделя кончается в четверг – значит, сегодня.
У Дэви был такой вид, будто небрежно произнесенные слова «ваша неделя» захлестнулись петлей вокруг его шеи. Как же поступит Брок, подумала Вики, если они не смогут заплатить вовремя? Быть может, он потребует обратно весь свой вклад целиком, отказав им в праве выкупа? Они совершенно забыли, что Брок бдительно следит за ними, как следит за всем городом. У Дэви было испуганное лицо.
– Мистер Брок хотел бы, чтобы вы с вашим братом зашли к нему сегодня, – продолжала секретарша.
Дэви торопливо достал сберегательную книжку. Вики знала, что там значится только тридцать пять долларов, потому что, по чистой случайности, братья недавно оплатили несколько счетов. Дэви, сдвинув брови, прикрыл рукою телефонную трубку.
– Дэви! – мягко окликнула его Вики.
Дэви рассеянно взглянул в её сторону, но увидел её не сразу. Вики молчала, взглядом умоляя его доказать, что он считает её частью своей жизни. И почти застенчиво он произнес:
– Вики, не можешь ли ты одолжить мне пятьдесят долларов?
– Я с радостью дам тебе пятьдесят долларов, Дэви.
Дэви улыбнулся и снял руку с телефонной трубки.
– Передайте мистеру Броку, что сегодня мне некогда, – сказал он. – Конечно, если мистер Брок пожелает прийти сам, мне не нужно будет специально посылать к нему человека с деньгами.
– Но что случилось с Марго? – спросила Вики, когда он повесил трубку. – Она когда-нибудь задерживала высылку денег?
– Никогда. Должно быть, там что-нибудь неладно.
Он встал и хотел было позвать Кена, но раздумал. Вместо этого он снова взял телефонную трубку и продиктовал телеграмму на Запад: «Всё ли благополучно? Немедленно телеграфируй».
Вики уже стояла в пальто и шляпе. Она торопилась отнести деньги Броку, опасаясь, как бы Дэви не передумал.
Из всех присутствовавших в номере гостиницы только Карл Бэннермен заметил, что Марго принесли телеграмму. Рассыльный постучал в дверь, вошел и, поняв, что идет деловое совещание, на цыпочках прошел к Марго сквозь стелющийся дым дорогих сигар, пронизанный лучами солнца.
Три месяца полного пренебрежения к его особе поколебали в Карле всё, кроме внешней самоуверенности; сегодняшнее совещание было как бы ещё одним подтверждением того, что происходило с ним в последнее время. Здесь живо и со знанием дела обсуждались разные технические подробности, которые были недоступны его пониманию, и Карл чувствовал себя несчастным, очень усталым и никому не нужным. Только благодаря привычке ему удавалось сохранять понимающий вид; в душе же Карл сознавал, что он – неудачник, что ему уже под шестьдесят и что настоящая жизнь прошла мимо.
Он наблюдал за Марго, читавшей телеграмму. Лицо её стало напряженным, и у Карла мелькнула безумная надежда, что вот сейчас она встанет и объявит о какой-то катастрофе, такой разрушительной, что как бы ни были велики жизненные успехи всех присутствующих, отныне они ровно ничего не значат и всем придется начинать сначала. Но Марго сложила листок пополам и как ни в чём не бывало взялась за свой блокнот. Надежды Карла медленно погружались в невыносимо глубокие бездны мрака.
А ведь всего три месяца назад, когда он получил набросанную второпях служебную записку, радость его не знала границ. До тех пор, пока он не увидел слово «Голливуд», написанное рукой Волрата, он даже и не мечтал попасть туда, но с той минуты он стал совсем другим человеком. Его давно уже мучили внезапные приступы отвращения к самому себе, к своей фальшивой и жалкой жизни – в такие моменты он яростно внушал себе, что скоро наступит день, когда он в чём-то покажет настоящий «высший класс». И вот пришла минута, когда он понял, что надежда показать какой-то «высший класс», которую он пронес через всю свою жизнь, в сущности сводилась к мечте найти такое место, такой мир, где то, что он умеет делать, считалось бы почетным, где он сам считался бы «высшим классом». Ведь Голливуд – единственное место на земле, где иллюзия стала предметом производства, а создавать иллюзии – единственное, в чём Карл чувствовал себя великим мастером.
Он пустился вдогонку за Волратом и Марго через несколько дней после их отъезда, и везде, где бы он ни останавливался, без труда обнаруживал следы большого «кэнинхема». Сначала Волрат и Марго регистрировались в гостиницах каждый отдельно: мистер Волрат и мисс Мэллори. В одном городке штата Миссури они вдруг стали мистером и миссис Аткинс, но, по слухам, между ними произошла страшная ссора: миссис Аткинс, хлопнув дверью, выбежала из гостиницы и помчалась на вокзал; мистер Аткинс не сразу последовал за ней – он догнал её на своей машине уже на полдороге и привез обратно. Следующие триста миль «кэнинхем» вез мистера и миссис Аткинс без всяких происшествий. Но в штате Юта мистер Волрат и мисс Мэллори поселились в отдельных номерах, и горничная рассказывала, что они почти не разговаривали друг с другом. В Фениксе мистера и миссис Аткинс приняли за молодоженов, но, переехав пустыню и остановившись в большом голливудском отеле, мистер Волрат снял номер из пяти комнат, а его секретарша мисс Мэллори поселилась в отдельном номере этажом ниже. Мистера Волрата сейчас нет дома – что ему передать?
Мистера Волрата не было дома несколько недель, но его имя появлялось во всех газетах в связи с катастрофами, которые он вызвал, наводнив биржу акциями авиационного завода. В течение трех дней газеты печатали на первых страницах сенсационные сообщения о распродаже акций, так как некий сенатор потребовал объяснений, почему акции меньше чем за неделю упали на тридцать два доллара. Но Волрат не пожелал входить в объяснения, и когда шумиха утихла, о нем заговорили как о блестящем молодом финансисте, который нажил на этом деле шесть миллионов чистоганом.
Имя его теперь было окружено ореолом таинственности и успеха и начало появляться в газетах, связанных с кинопромышленностью, которые Карл с жадностью прочитывал от доски до доски. Имя Волрата то и дело появлялось рядом с громкими именами Ласки, Лэммла, Де-Милля, Шенка и Бэрли. Ходили слухи, будто он помолвлен с одной из самых неприступных голливудских актрис, а одна газета даже напечатала интервью, якобы в виде исключения данное её корреспонденту: рассказ о том, как всемирно известная кинозвезда и молодой смельчак-финансист нашли друг в друге родственные души; теперь они намерены поселиться в кремовом особняке и обзавестись детьми, как обыкновенные смертные. Опровержения были краткими, но исполненными достоинства.
