Джура - Тушкан Георгий Павлович (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Затуманилась ледяная вершина. Взвилась снежная пыль. Что-то загудело, загремело. Сильный порыв ветра так ударил Джуру, что он, как перышко, отлетел далеко в сторону. Громадная лавина, уничтожая на своем пути все, стремительно летела с горы-великана вниз, на метавшихся в ужасе людей…

Наконец Джура съел последний кусок мяса и вытер жирные руки о голенища мягких сапог – ичигов. Искандер повторил свой вопрос. Джура хотел рассказать обо всем подробно: как шел, что думал, где увидел незнакомцев и что им говорил, как несся быстрее ветра по склону, как сорвалась лавина… Но сдержался и ничего не рассказал – негоже охотнику быть болтливым, как старая баба. Помолчав, Джура сказал:

– Было трое мужчин. С ними як и одна собака. Всех задавила лавина!

– А других не было? – спросил, кряхтя от волнения, аксакал. – Других? – нахмурился Джура.

Он вспомнил о двух вооруженных людях, которые стояли на горе невдалеке от него, но, не желая тревожить старика и уверенный в гибели всех, ответил:

– Всех задавило!

– Вай, вай! – застонал аксакал. – Беда никогда не приходит одна!

Снежные смерчи метались по Алаю. Вся огромная высокогорная Алайская долина походила на бушующий океан. Зажатая меж Заалайским хребтом с юга и Алайским с севера, эта сквозняковая долина протянулась почти на сто восемьдесят километров, а в ширину местами достигала более двадцати. Было где разгуляться ветру. Буран неистовствовал.

Горные шквалы срывали со скал неулежавшиеся сугробы и швыряли их вниз. Массы то рыхлого, то плотного снега метались по долине, как вздыбленные волны.

Ураганные ветры, мчавшиеся по склонам гор, врывались в ущелья. Глубокие извилистые теснины заставляли воздушные потоки резко изменять направления. Когда эти воздухопады вылетали на простор, заходя в бок или навстречу другим ветрам, рождались вихри.

Массы снега уносились высоко-высоко на ледники и снова обрушивались вниз тучами снежной пыли. Ветер дул неравномерно. За несколько минут наметало огромные сугробы. Вдруг налетал ураганный ветер и сметал все начисто. А вот перед сугробами, выросшими в густых зарослях облепихи, он был бессилен. Чем сильнее дул ветер и швырял снегом, тем плотнее и выше делались сугробы. Зато на вершинах холмов и крутых склонах сдувало не только снег, но и песок и мелкие камешки.

В этом снежном вихре, едва заметные, как мошки на стене, двигались всадники. Небольшой караван – охотник, два геолога и двое рабочих – пересекал долину поперек, от Заалайского хребта к Алайскому. Уже давно они должны были выехать на берег реки Кизыл-Су, но буран спутал все их расчеты.

Был конец октября 1929 года. Для Ферганской долины, лежавшей у подножия великих гор, это была пора жаркой осени, а для Алайской долины, поднятой на три тысячи метров над уровнем моря, это было начало студеной высокогорной зимы. Даже летом зима никогда не уходила с заоблачных высот, вечно покрытых снегами. Там умирали и рождались тучи. Там умирали и рождались реки и ветры, оттуда срывались обвалы. Весной, когда пригревало солнце, из-под снега обнажалась долина, исчезал снег на холмах и в предгорьях. Склоны гор обнажались постепенно, будто кто-то медленно втаскивал все выше и выше покрывавшее их снежное одеяло. Затем устанавливалась четкая граница лета и зимы, альпийских лугов и снега. И все же даже летом высокогорная зима напоминала о себе в долине зимним холодом, студеными ветрами и неожиданными снегопадами. В высокогорьях осень наступает раньше. Еще в Алайской долине зеленела трава, а на склоне гор уже лежал рыхлый снег. Нижняя кромка нетающих снегов с каждым днем спускалась все ниже и ниже. Зима шагала в долину с юга, с вершин Заалайского хребта. Зима шагала в долину с севера, спускаясь по склонам Алайского хребта. И наконец снежный покров в долине сомкнулся.

Эта осень выдалась снежной. Уже две недели как все было бело. Высокогорные перевалы на дороге Ош – Хорог со дня на день должны были закрыться для проезда до весны. Работники золоторазведочной партии Попова – геолог Никонов, его помощники Юрий Ивашко и Федор Лежнев – спешили закончить до закрытия перевалов работы маршрутного характера.

Оставался последний день благополучного пребывания их в Алайской долине. И в этот последний день их настигла беда. Чтобы закончить в этот день рытье ямы-шурфа в ущелье и взять последние пробы, было решено всем вместе пойти на участок. Охотника Шамши послали за мясом, на охоту в горы. Хотя в горах было неспокойно – кое-где появились басмачи – и геологи спали с заряженным оружием, а ночью дежурили по очереди, включая рабочих, всем так хотелось поскорее закончить работы, что Никонов решился оставить лагерь под присмотром одного Мурзая – переводчика, тихого и услужливого человека.

Утро было чудесное. Небо синее-синее. Снега так искрились, что без темных очков нельзя было смотреть на сверкающие величественные снежные горы. Шамши ошибся, предсказав плохую погоду. У геологов было превосходное настроение. Завтра им предстояло выехать в обратный путь.

Вместе с рабочими все пошли пешком в глубину ущелья, споря по поводу одного научного вывода Юрия, вызвавшего резкие возражения Никонова.

Даже встречаясь каждый день после работы, геологи всегда делятся впечатлениями, радуются и часто гордятся своими находками. А тут было о чем поговорить.

Никонов, высокий, медлительный и очень самонадеянный мужчина, говорил, что не следует из слухов о горных богатствах создавать теории, подтверждая их случайными находками. Тем более что Памир, по мнению Никонова, беден. Избалованный работой на богатых разработках золота в Сибири, Никонов разделял мнение Де-Лонга о бедности Памира рудными ископаемыми.

Юрий Ивашко запальчиво отвечал, что если геологи ещё не изучили как следует Памир, то это не говорит о его бедности. Наоборот, Юрий ссылался на новую теорию Ферсмана, позволяющую делать геологические прогнозы залегания полезных ископаемых и руд. Так, в спорах и работе, прошел день. Взяв последние пробы, они вернулись в лагерь ещё до наступления темноты. Обе палатки стояли на месте. Как будто ничего не изменилось. Но почему нигде не видно Мурзая? И костер потух. А казан, обычно источавший над огнем аппетитный аромат вареной баранины, лежал опрокинутый.