Дневник для Стеллы - Свифт Джонатан (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗

1 ноября. Я отправился нынче в Сити, чтобы уладить кое-что со Стрэтфордом и заодно пообедать с ним, но оказалось, что он уже приглашен, и я в сердцах решил, что ни с кем другим из знакомых мне купцов обедать не стану, и потому отправился к своему типографу, у которого слегка перекусил и завершил с ним одну злокозненную затею. Очки и «Разные сочинения…» я получу завтра и тогда передам их Ли. Погожий день всегда побуждает меня пройтись пешком в Сити, если только удается выкроить время, потому что это прекрасный моцион, а моцион для меня полезнее всех пилюль. Голова моя с тех пор больше не давала себя знать, разве только по временам самую малость и то не пойму, чем именно; однако я чрезвычайно воздержан во всем, особенно теперь, когда лорд-казначей болеет, а министры чаще всего пребывают в Хэмптон-Корте и секретарь еще не обосновался в своем доме; обеды же с многими из моих старых знакомых мне ненавистны. Один малый был схвачен в тот момент, когда он выходил из дома, где размещается Ост-Индская компания, с деньгами и векселями на шестнадцать тысяч фунтов; ему удалось бы благополучно улизнуть, но его так мучила жажда, что он не выдержал и выбрался оттуда раньше, нежели следовало, вот тут-то его и схватили. Впрочем, какое до всего этого дело нашим МД? Я был бы не прочь, если бы эти денежки достались нам с вами, при условии, разумеется, что это никак не будет во вред Ост-Индской компании, ведь не зря, как вам известно, сказано — не позарься на чужое и прочее. В последние две недели погода у нас очень уж переменчивая; то погожий день, то дождливый; нынешний был очень славный, и я прогулялся четыре мили и хотел бы, чтобы МД сделали то же самое, слышите, ленивые замарашки.

2. Дождь лил сегодня весь день continuenclo [не переставая (итал.).], и я отправился в портшезе пообедать у миссис Ван, как имею обыкновение делать в дождливые дни, однако обратно я ухитрился добраться пешком. Я веду сейчас чрезвычайно уединенный образ жизни, очень редко делаю визиты, вижусь с очень немногими людьми и не читаю никаких газет. Сожалею, что отправил вам «Экзаминер», потому что типограф собирается издать его небольшим томом; судя по всему, автор слишком самолюбив, чтобы печатать его по подписке, хотя друзья предлагали ему это и уверяли, что он получил бы верных пятьсот фунтов. «Спектэйтор» тоже вскоре выйдет двумя отдельными изданиями — в больших томах и малых, из чего я заключаю, что они намерены распрощаться с ним [678]; да и то сказать, он уже несколько приелся публике, хотя отдельные номера весьма недурно написаны. У нас сейчас ровно никаких новостей, заслуживающих того, чтобы сообщить их в конце письма. У королевы был небольшой приступ подагры. Я предполагал, что у лорда-казначея то же самое, однако Рэдклиф сказал мне вчера, что у него был приступ ревматизма в колене и ступне; он, однако же, поправляется и надеюсь, что в самом непродолжительном времени станет выходить. Мне сказали, что министры намерены до открытия сессии парламента, которая начнется тринадцатого числа текущего месяца, произвести замещение нескольких должностей. Не по душе мне их политика, а, может, я просто ее не понимаю. К тому же, если лорд-казначей в ближайшие дни не поправится, то им придется объявить об этих назначениях как раз накануне сессии. Но ведь другого такого медлителя, как он, не сыщешь в целом мире.

3. Сегодня славный день, и я недурно прогулялся. Я набил карманы секретаря бумагами; он сегодня уехал на некоторое время в Хэмптон-Корт, где ему предстоит прочитать и одобрить их [679]. Для меня там нет подходящего помещения, и потому сам я не могу поехать; городок этот невелик, и жить там было бы для меня и накладно и неудобно. Лорд-казначей очень скверно провел последнюю ночь, его донимала мучительная боль в колене и ступне, но сегодня немного отпустило. — Так вот, я отправился навестить Прайора относительно одного дела, так вот, его не оказалось дома, так вот, сэр Эндрю Фаунтейн уговорил меня опять пообедать нынче у миссис Ван, и я рано возвратился домой, памятуя о том, что это письмо должно быть сегодня вечером отправлено и что я еще должен вдобавок ответить на письмо МД. О господи, да где же оно? Дайте-ка взглянуть; так, так, вот оно где. А вы, видно, без особой охоты так скоро взялись мне писать. Чума забери ее вексель. Эта особа хочет, чтобы я как-нибудь ухитрился получить по нему деньги, и я просто не знаю, как мне теперь быть. Я словно лукавый раб из евангельской притчи, который ответил своему господину: «Вот тебе твое — я хранил его, завернувши в платок». [680] Как же, как же, я уже наслышан о вашем новом мэре. А теперь я развлеку вас каламбуром: торговец рыбой задолжал как-то одному человеку две кроны, и вот он послал ему одного протухшего линя, да… десять шил и стал после этого уверять, что они будто бы в расчете — как это могло получиться, а? Ну-ка отгадайте, потому что я ни за что вам не скажу; ну, кто из вас отгадает? Так вот, возвращаясь к тому, что я уже говорил вам перед тем, какое мне собственно дело до того, кто у вас будет мэром? Думаю, что Форд может с уверенностью сказать [681] Форбсу [682], что я возвращусь в Ирландию либо накануне Рождества, либо вскоре после него. Весьма сожалею, что вы не досказали вашу историю насчет: «Дай бог, чтобы ты и вправду был Джон [683]», я никогда в жизни ее не слыхал и понятия не имею, о чем она. — Ах Стелла, ручаюсь, что когда вы это писали вы заглянули в свою Библию, чтобы найти получше выражение. Да, то, что вам рассказали, будто секретарь ставит меня в пример, совершеннейшая правда; «никогда об этом не слыхали» — что ж, оно и неудивительно, каким образом вы могли бы об этом услыхать? И разве возможно рассказать вам хотя бы сотую часть того, что у нас здесь происходит, когда мы собираемся все вместе? Секретарь держится со мной так же непринужденно, как бывало мистер Аддисон. Я частенько вспоминаю, как сэр Уильям Темпл тщеславился тем, что был некогда государственным секретарем. Я почитаю мистера Сент-Джона самым выдающимся молодым человеком из всех, каких я когда-либо знавал; ум, одаренность, красота, проницательность, образованность и превосходный вкус; он лучший оратор палаты общин, восхитительный собеседник, чрезвычайно любезный и с прекрасными манерами, щедр и презирает деньги. Единственный его недостаток заключается в том, что он имеет обыкновение жаловаться своим друзьям на чрезмерное бремя государственных дел, что несколько смахивает на притворство, и, кроме того, уж слишком он старается совместить в себе человека светского и любящего пожить в свое удовольствие с человеком дела. Насколько он правдив и прямодушен, судить не берусь. Будучи всего лишь тридцати двух лет от роду, он уже второй год как занимает пост государственного секретаря. Разве это не удивительно? Каковы его отношения с королевой и лордом-казначеем, я уже рассказывал вам раньше. Таков его портрет, и вам, я полагаю, будет небезынтересно прочесть эти строки. Я написал архиепископу Дублинскому и епископам Клойнскому [684] и Клогерскому одновременно еще пять недель тому назад из Виндзора; надеюсь, они получили мои письма; разузнайте, пожалуйста, получил ли мое письмо епископ Клогерский. — Шиш вашему врачу и всем его советам, мадам Дингли; разве только мне станет хуже, вот тогда я, возможно, его послушаюсь, а до тех пор я предпочитаю полагаться на умеренность и прогулки. А что касается ваших падающих листьев, то какое мне собственно дело до того, когда они начали падать? Мне от души жаль видеть, как они падают, но с какой стати я должен принимать лекарства только потому, что с деревьев начали падать листья? Уверяю вас, от этого они падать не перестанут. А если кто-то упал с лошади. Мне что ж, тоже лекарство принимать? — Мои рассуждения, возможно, выведут вас из себя, но поверьте, это поистине справедливый довод, опровергнуть который невозможно. — Я от всего сердца рад услышать, что бедняжка Стелла чувствует себя лучше. Не пренебрегайте верховой ездой и прогулками, патен своих не щадите [685], а пилюли все подальше отложите, истопчите башмаки и оставьте кларет. Ну как, отгадали вы мой каламбур насчет торговца рыбой? Не читайте дальше ни слова, пока не догадаетесь, в чем там соль. Вы говорите, что Стелла очень похорошела? И стала толстушкой? Я передал Ли целую кипу «Экзаминеров»; первые тринадцать номеров были сочинены разными людьми, причем одни — недурно, а другие — скверно, потом идут тридцать три номера подряд, написанные одним и тем же автором, что вместе составляет сорок шесть, после чего этот автор, уж кто бы он там ни был, перестал их сочинять, желая, видимо, сбить с толку отгадчиков, а последние шесть номеров сочинены одной женщиной [686]. Кроме того, я посылаю вам отчет о деле Гискара, написанный той же дамой, но все обстоятельства были сообщены ей Престо; потом «Ответ на „Письмо, адресованное лордам, касательно Грэга“», написанный Престо; его же «Поездка Прайора»; потом «Защита герцога Мальборо», полностью принадлежащая перу этой дамы; потом «Комментарии по поводу проповеди Гэйра» той же дамы, которой Престо только передал через типографа кое-какие соображения. Затем «Разные сочинения…», передник для Стеллы, фунт шоколада без сахара для Стеллы, потом славная терка для нюхательного табака из слоловой кости, которую миссис Сент-Джон просила передать Дингли, и большой жгут табаку, который ей следует припрятать и скромно отрезать от него по мере надобности небольшие порции и, наконец, четыре пары очков бог весть для кого. Таков перечень предметов, которые, я надеюсь, вы получите в целости и сохранности. О, право же, у меня с миссис Мэшем очень хорошие отношения; мы даже с ней обмениваемся письмами, но только деловыми; мне казалось, я уже говорил вам об этом раньше; простите, пожалуйста, в таком случае мою забывчивость: бедняга Престо тут ничего не может поделать. Деньги будут отправлены Дингли, как только Тук их получит. Ну вот, кажется, я на все ответил, и весь лист исписан; наконец-то я опять закончил письмо в положенный день недели [687], так что следующее я отправлю в этот же день ровно две недели спустя. — Ах вы проказницы, да ведь две кроны составляют десять шил-лин-гов, но вы такие глупенькие, что никогда бы не догадались. Прощайте и прочее и прочее.