Бродяги Севера (сборник) - Кервуд Джеймс Оливер (электронная книга txt) 📗
– Я выбью из него этой штукой его норов, – проворчал он. – Сделаю это или убью его!
Несколько раз за эту ночь Казан слышал зов Серой Волчицы. Он тихонько скулил ей в ответ, боясь дубины. Пока не погасла в костре последняя искра, он наблюдал за Мак-Триггером и затем осторожно попытался выползти из-под бревна. Два или три раза он пробовал встать на ноги, но всякий раз падал обратно. Ноги у него не были переломаны, но боль от попыток встать на них была невыносима. Он был весь в жару, его лихорадило. Всю эту ночь ему мучительно хотелось пить. А когда на рассвете Санди вылез из-под своих одеял, то дал ему и воды, и мяса. Казан попил воды, но к мясу не прикоснулся. Санди с удовлетворением заметил происшедшую в нем перемену. Солнце было уже высоко, когда Санди кончил свой завтрак и стал собираться в путь. Теперь уже безбоязненно он подошел к Казану и без дубины. Отвязав от бревна ремень, он повел его к лодке. Когда его победитель привязывал конец ремня к корме лодки, Казан повалился на песок. Санди ухмыльнулся. То, что случилось, было для него шуткой. На Юконе он научился, как из собак выбивать дух.
Он толкнул лодку носом вперед. Опираясь на весло, он стал тянуть Казана к воде. Через две-три минуты Казан стоял уже передними лапами около самой воды. Затем неожиданным сильным толчком Санди сбросил его в воду и тотчас отплыл с лодкой на самую середину реки, поставив лодку по течению, он стал грести так быстро, что ремень вокруг шеи его жертвы туго натянулся. Несмотря на все свое недомогание и раны, Казан был принужден теперь плыть, чтобы иметь возможность держать голову над водой. Благодаря сильным взмахам весел лодка шла неровно, и он с каждым моментом испытывал все более тяжкие мучения. По временам его всклокоченная голова совершенно исчезала под водой. Он изнемогал все более и более. Случалось и так, что, когда он всплывал наконец на поверхность, Санди снова концом весла погружал его в воду. Проплыв так с полмили, он стал тонуть. И только тогда Санди притянул его к борту и втащил на лодку. Собака при последнем издыхании повалилась на дно. Какими бы зверскими ни были методы Санди, но они всегда приводили к желаемым результатам. Теперь уже Казану было вовсе не до сопротивления. Он больше уже не добивался свободы. Он понял, что теперь этот человек стал его владыкой, и до поры до времени притих. Все, чего он теперь только хотел, – это спокойно полежать на дне лодки, так, чтобы до него не доставала дубина и чтобы не затопляла его вода. А дубина лежала между ним и хозяином. Конец ее находился всего только в двух футах от его носа, и то, что теперь долетало до него, был запах его же собственной крови.
Пять дней и пять ночей они спускались вниз по реке и в течение их все еще продолжался процесс цивилизования Казана: Мак-Триггер еще три раза колотил его дубиной и еще раз подвергал мучениям в воде. Утром на шестой день они наконец добрались до Города Красного Золота, и Мак-Триггер раскинул свою палатку у самой реки. Где-то он добыл цепь и, надежно привязав на нее Казана около палатки, срезал с него намордник.
– Ты не мог есть мясо в наморднике, – обратился он к своему пленнику. – И я больше не желаю быть с тобою строгим и относиться к тебе по-чертовски. У меня есть своя идея. Я кое-что придумал.
После этого он по два раза в день стал приносить ему сырое мясо. Быстро к Казану стали возвращаться бодрость духа и силы. Слабость оставила его члены. Избитые челюсти поправились. А к концу четвертого дня всякий раз, когда Санди приносил ему мясо, он встречал его вызовом, оскаливая на него зубы. Но теперь Мак-Триггер уже не бил его. Он кормил его не рыбой, не мукой с салом, а только одним сырым мясом. Он уходил за пять миль, чтобы только принести ему свежие внутренности оленя, который был только что убит. Однажды Санди привел с собой какого-то человека, и когда этот незнакомец подошел к нему слишком близко, то Казан неожиданно бросился на него. Незнакомец с испуганным криком едва успел отскочить.
– Молодчина! – проворчал он. – Он легче Дэна фунтов на десять или на пятнадцать, но зато у него превосходные зубы и быстрота, и он еще покажет себя, прежде чем уступить.
– Держу пари на двадцать пять из ста частей моего пая, что он не уступит, – предложил Санди.
– Идет! – ответил другой. – Когда он будет готов?
Санди подумал.
– На будущей неделе. До тех пор он еще не поправится. Ну, скажем, ровно через неделю, считая с нынешнего вторника. Это вас устраивает, Гаркер?
Гаркер утвердительно кивнул головой.
– Значит, в следующий четверг вечером, – согласился он и прибавил: – Я ставлю половину моего пая, что Дэн убьет вашего Казана, хоть он и полуволк!
Санди медленным взором окинул Казана.
– Там уж увидим, – ответил он и пожал руку Гаркеру. – Я не думаю, чтобы и здесь и по всему Юкону могла найтись собака, которая могла бы осилить волка.
Глава XXII
Вмешивается профессор Мак-Гил
Город Красного Золота уже достаточно созрел для того, чтобы началось ночное разложение нравов. Кое-кто вдребезги проигрался, кое-кто подрался, а всякого питья было достаточно, чтобы постоянно поддерживать возбуждение, хотя присутствие конной полиции и позволяло сохранять относительный порядок по сравнению с тем, что происходило всего только в двух-, трехстах милях далее к северу в окрестностях Доусона. Развлечение, предложенное Мак-Триггером и Яном Гаркером, было встречено всеобщим благосклонным вниманием. Новость распространилась на двадцать миль вокруг Города Красного Золота, и не было во всем городе большего возбуждения, как в полдень и вечером того дня, когда должен был начаться поединок. А возрастало оно все более и более потому, что Казан и громадный Дэн были выставлены напоказ, каждая собака в специально сделанной для нее клетке, – и началась лихорадка: стали биться об заклад. Триста человек, каждый из которых должен был уплатить по пяти долларов только за то, чтобы присутствовать на поединке, оглядывали гладиаторов сквозь жерди клеток. Собака Гаркера представляла собой помесь датской породы и мастифа, выросшую на севере и привыкшую таскать за собою сани. Ставили все больше на нее, по одному и по два против одного. Иногда три против одного. Те же, кто рисковал поставить на Казана, были все пожилые люди, жители Пустыни, люди, которые всю жизнь свою провели с собаками и которые понимали, что должны были означать красные уголки в глазах у Казана. Какой-то старый кутенейский золотопромышленник тихонько сказал другому на ухо:
– Я бы поставил на Казана. Если бы у меня были деньги, то я поставил бы все. Он обойдет Дэна. У Дэна не будет того метода, как у него.
– Но зато у Дэна вес, – возразил с сомнением другой. – Посмотрите на его челюсти и плечи!
– А вы обратите внимание на его толстые ноги, – перебил его кутенейский житель, – на его дряблую шею и неуклюже оттопыренный живот! Нет, уж пожалуйста, прошу вас, послушайтесь меня и не изводите ваши деньги на Дэна!
Другие зрители протиснулись к ним и разделили их. Сперва Казан рычал на все эти чужие лица, собравшиеся вокруг него, но потом улегся у задней сплошной стенки клетки и стал молча посматривать на них, протянув голову между двумя передними лапами.
Поединок должен был происходить в помещении у Гаркера, представлявшем собой нечто вроде кафе-ресторана. Столы и стулья из него были вынесены и в центре самой большой комнаты на платформе вышиною в три с половиной фута была установлена клетка в десять футов в основании. Со всех сторон ее на очень близком расстоянии были устроены места для трехсот зрителей. Потолка в клетке не было, и над нею были подвешены две громадные керосиновые лампы с зеркальными рефлекторами.
Было восемь часов, когда Гаркер, Мак-Триггер и еще двое других людей втащили на арену клетку Казана с помощью брусьев, подсунутых под ее дно. Громадный Дэн находился уже в клетке, в которой должна была происходить драка. Он стоял, щурясь от яркого света, падавшего на него от рефлекторов. Увидев Казана, он насторожил уши. Казан не оскалил зубов. Даже не проявил ожидавшегося возбуждения. Собаки увидели друг друга только в первый раз, и ропот разочарования пронесся по рядам всех трехсот зрителей.
