Нетерпение сердца - Цвейг Стефан (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
— Господин доктор дома?
— Нету их. Да вы заходите, они скоро будут.
Вот разиня богемская! Хорошо, зайдем, сядем и будем ждать… Его всегда приходится ждать… Всегда он где-то пропадает. Боже, а вдруг опять притащится слепая… уж это мне сегодня совсем ни к чему, нервы не выдержат: вечно соблюдать осторожность… Иисус Мария! Вот она и пожаловала… слышу ее шаги уже совсем близко… Слава богу, это не она… ведь не может она ступать так уверенно. Нет, это кто-то другой идет сюда и что-то говорит. Стой, голос, кажется, знакомый… Что-о? Да как же так?.. Ведь это, ведь это… это голос тети Дэзи и, возможно ли?.. Как сюда попала тетя Белла, и моя мать, и мой брат, и невестка?.. Вздор, быть этого не может. Ведь я на Флориангассе и дожидаюсь Кондора, а они даже не подозревают о его существовании, как же они могли вдруг собраться у него? И все же это они, я узнаю их голоса, пронзительный голос тети Дэзи… Боже милостивый, куда бы мне скрыться?.. Они уже совсем близко… дверь распахнулась… сама собой, обе створки распахнулись, и… господи помилуй! — они все выстроились передо мной полукругом, как на семейной фотографии, и все смотрят прямо на меня… маца в черном платье из тафты с белой рюшкой, она была в этом платье на свадьбе у Фердинанда, а у тети Дэзи пышные буфы на рукавах, золотой лорнет над острым носиком, высокомерно вздернутым, — ах, этот противный нос, я его ненавидел, еще когда мне было четыре года! Брат во фраке… чего ради он так вырядился среди бела дня?.. И Франци тут же — моя невестка с толстым наглым лицом… Какая мерзость! Как они таращатся на меня… а тетя Белла злобно хихикает, словно в предвкушении чего-то… Все они выстроились полукругом, будто на приеме, и все ждут, ждут… чего же они ждут?
Вот оно:
— Поздравляю! — Мой братец торжественно выступает вперед с цилиндром в руке… сдается мне, эта дрянь говорит насмешливым тоном, и все повторяют: «Поздравляю… поздравляю… поздравляю…» — кланяются и приседают… Но как же это могло случиться… откуда они узнали… почему очутились здесь все вместе?.. Ведь тетя Дэзи не в ладах с Фердинандом… и потом — я никому ничего не говорил…
— Да, есть с чем поздравить, браво, браво!.. Семь миллионов — солидный куш, это ты сообразил… Семь миллионов! Тут и семье что-нибудь перепадет, — говорят они все сразу и скалят зубы.
— Браво, браво! — прищелкивает языком тетя Белла. — Значит, Фреди сможет и дальше учиться. Превосходная партия!
— И к тому же они еще аристократы, — ухмыляется братец.
Но тут в общий хор вторгается пронзительный, словно у попугая, голос тети Дэзи:
— Ну, насчет аристократов — это мы еще посмотрим.
И тогда мама подходит поближе и робко шепчет мне на ухо:
— Может быть, ты представишь нам наконец свою невесту?
«Представишь»? Этого еще не хватало — чтобы они все увидели костыли, узнали, куда завело меня мое дурацкое сострадание… Нет уж, лучше я воздержусь… и потом, как, собственно, я могу ее представить, когда мы все находимся у Кондора, на Флориангассе, на третьем этаже? Да этой калеке в жизни не подняться на восемьдесят ступенек… Но отчего они вдруг обернулись, словно в соседней комнате что-то происходит? Да я и сам чувствую ветерок за спиной… Кто-то открыл дверь. Кого это угораздило прийти к самому концу?.. Да, кто-то идет… на лестнице шум, и треск, и скрип… что-то лезет, что-то карабкается, что-то взбирается наверх… тук-тук, ток-ток. Боже милостивый, неужели она поднимается сюда!.. Не станет же она меня позорить своими костылями… тогда мне ничего не останется, как провалиться сквозь землю перед этой шайкой насмешников… Ужасно, но это действительно она, это не может быть никто другой… тук-тук, ток-ток, — я ведь хорошо знаю, что так стучит… Сейчас она заявится сюда… пожалуй, лучше всего запереть дверь, но мой брат уже снимает цилиндр и кланяется кому-то за моей спиной, в ту сторону, откуда доносится тук-тук… Кому же он кланяется? И почему так низко?.. и вдруг все разражаются таким хохотом, что в окнах дребезжат стекла.
— Ах, вот оно что, вот оно что, во-от оно что, во-о-от оно что!
— Ха-ха-ха, во-о-от как выглядят семь миллионов, семь миллиончиков!
— Ага, ага, — семь миллионов и костыли в приданое, ха-ха-ха!..
А-ах! Я вздрагиваю. Где я? Дико озираюсь по сторонам. Господи, да я спал, я уснул прямо в этом жалком кабаке. Испуганно осматриваюсь вокруг. Интересно, заметили они или нет? Хозяйка равнодушно перетирает стаканы, а улан как стоял, так и стоит, упорно показывал мне свою широкую спину. Может, они вообще не обращали на меня внимания? Я ведь дремал минуту, ну две от силы — сплющенный окурок еще тлеет в пепельнице. Весь этот безумный сон занял одну минуту, быть может, две. Но за эти две минуты все одурманивающее тепло испарилось, я с ледяной ясностью осознал, что произошло. А теперь прочь, прочь из этой дыры! Я со звоном швыряю деньги на стол, спешу к дверям, улан вытягивается передо мной в струнку. Я чувствую, какими удивленными взглядами провожают меня рабочие, оторвавшись от своих карт, и знаю: стоит мне закрыть дверь, и они, начнут болтать про чудака в офицерском мундире. Отныне все будут хихикать за моей спиной — все, все, как один, и никто не пожалеет одураченного собственной жалостью.
Куда же теперь? Только не домой! Только не оставаться одному в пустой комнате, наедине со страшными мыслями! Надо бы выпить еще чего-нибудь, холодного, острого. Во рту опять появился противный вкус желчи. Быть может, это горечь мыслей подступает к горлу? У меня одно желание — смыть, притупить, заглушить это ужасное, омерзительное чувство! Скорее в город! Но что это? Кафе на площади Ратуши еще открыто. Сквозь щели между занавесками пробивается свет. Выпить, чего-нибудь выпить…
Уже с порога я вижу за нашим столом Ференца, Йожи, графа Штейнхюбеля, полкового врача — вся компания в сборе. Но почему Йожи так оторопело уставился на меня, почему он украдкой толкнул в бок соседа, почему они все так пристально смотрят на меня? Почему вдруг оборвался разговор? Ведь они только что громко спорили, перебивая друг друга, — я слышал шум еще за дверью; а теперь, едва заметив меня, все замолчали и даже кажутся смущенными. Тут что-то есть.
Но раз уж они меня увидели, ретироваться поздно. И я направляюсь к столу, стараюсь держаться как можно непринужденнее. На душе у меня скверно, я не испытываю ни малейшего желания развлекаться пустой болтовней. К тому же я чувствую, что атмосфера накалена. В другой раз кто-нибудь обязательно махнул бы мне рукой или рявкнул через весь зал: «Сервус!» — а сегодня все словно воды в рот набрали, сидят, как провинившиеся школьники, застигнутые врасплох. Придвигая стул, я в замешательстве говорю:
— Разрешите?
Йожи как-то странно смотрит на меня.
— Ну, что вы на это скажете? — кивает он товарищам. — Он просит разрешения! Видали, какие церемонии? А впрочем, Гофмиллеру сегодня к ним не привыкать!
Опять какая-нибудь злая шутка? Остальные ухмыляются или подавляют нехороший смешок. Да, тут что-то есть. Обычно, когда кто-нибудь из нас приходит после полуночи, сразу начинаются обстоятельные расспросы, сдобренные циничными предположениями. Сегодня никто не заговаривает со мной, все будто стыдятся чего-то. Кажется, мой неожиданный приход огорошил их. Наконец Йожи откидывается на спинку стула и прищуривает левый глаз, словно прицеливается.
— Ну, тебя можно поздравить? — спрашивает он.
— Поздравить, с чем? — Я так оторопел, что в первый момент действительно не понял, о чем он говорит.
— Да вот аптекарь, он только что был здесь, говорил, что ему звонил слуга из усадьбы и сказал, будто ты… обручился с этой… ну… с этой барышней.
Все смотрят на меня. Одна, две, три, четыре, пять, шесть пар глаз впились в мое лицо; я чувствую, если я признаюсь, на меня сразу обрушится поток шуток, издевок, иронических поздравлений. Нет, это невозможно!
— Чепуха, — бормочу я, чтобы выйти из положения.
Но уклончивый ответ не удовлетворяет их; добряк Ференц искренне заинтересован, он хлопает меня по плечу:
