Три товарища - Ремарк Эрих Мария (читать онлайн полную книгу TXT) 📗

x x x

К двенадцати часам дня я пришел домой и успел сделать всё, отправил даже телеграмму в санаторий.

– Пат, – сказал я, еще стоя в дверях, – ты успеешь уложить вещи до вечера?

– Я должна уехать?

– Да, – сказал я, – да, Пат.

– Одна?

– Нет. Мы поедем вместе. Я отвезу тебя.

Ее лицо слегка порозовело.

– Когда же я должна быть готова? – спросила она.

– Поезд уходит в десять вечера.

– А теперь ты опять уйдешь?

– Нет. Останусь с тобой до отъезда.

Она глубоко вздохнула.

– Тогда всё просто, Робби, – сказала она. – Начнем сразу?

– У нас еще есть время.

– Я хочу начать сейчас. Тогда всё скоро будет готово.

– Хорошо.

За полчаса я упаковал несколько вещей, которые хотел взять с собой. Потом я зашел к фрау Залевски и сообщил ей о нашем отъезде. Я договорился, что с первого ноября или даже раньше она может сдать комнату Пат. Хозяйка собралась было завести долгий разговор, но я тут же вышел из комнаты.

Пат стояла на коленях перед чемоданом-гардеробом, вокруг висели ее платья, на кровати лежало белье. Она укладывала обувь. Я вспомнил, что точно так же она стояла на коленях, когда въехала в эту комнату и распаковывала свои вещи, и мне казалось, что это было бесконечно давно и будто только вчера.

Она взглянула на меня.

– Возьмешь с собой серебряное платье? – спросил я.

Она кивнула.

– Робби, а что делать с остальными вещами? С мебелью?

– Я уже говорил с фрау Залевски. Возьму к себе в комнату сколько смогу. Остальное сдадим на хранение. Когда вернешься, – заберем всё.

– Когда я вернусь… – сказала она.

– Ну да, весной, когда ты приедешь вся коричневая от солнца.

Я помог ей уложить чемоданы, и к вечеру, когда стемнело, всё было готово. Было очень странно: мебель стояла на прежних местах, только шкафы и ящики опустели, и всё-таки комната показалась мне вдруг голой и печальной. Пат уселась на кровать. Она выглядела усталой.

– Зажечь свет? – спросил я.

Она покачала головой:

– Подожди еще немного.

Я сел возле нее:

– Хочешь сигарету?

– Нет, Робби. Просто посидим так немного.

Я встал и подошел к окну. Фонари беспокойно горели под дождем. В деревьях буйно гулял ветер. Внизу медленно прошла Роза. Ее высокие сапожки сверкали. Она держала под мышкой пакет и направлялась в «Интернациональ». Вероятно, это были нитки и спицы, – она постоянно вязала для своей малышки шерстяные вещи. За ней проследовали Фрицци и Марион, обе в новых белых, плотно облегающих фигуру дождевиках, а немного спустя за ними прошлепала старенькая Мими, обтрепанная и усталая.

Я обернулся. Было уже так темно, что я не мог разглядеть Пат. Я только слышал ее дыхание. За деревьями кладбища медленно и тускло начали карабкаться вверх огни световых реклам. Светящееся название знаменитых сигарет протянулось над крышами, как пестрая орденская лента, запенились синие и зеленые круги фирмы вин и ликеров, вспыхнули яркие контуры рекламы бельевого магазина. Огни отбрасывали матовое рассеянное сияние, ложившееся на стены и потолок, и скользили во всех направлениях, и комната показалась мне вдруг маленьким водолазным колоколом, затерянным на дне моря. Дождевые волны шумели вокруг него; а сверху, сквозь толщу воды, едва проникал слабый отблеск далекого мира.

x x x

Было восемь часов вечера. На улице загудел клаксон.

– Готтфрид приехал на такси, – сказал я. – Он отвезет нас поужинать.

Я встал, подошел к окну и крикнул Готтфриду, что мы идем. Затем я включил маленькую настольную лампу и пошел в свою комнату. Она показалась мне до неузнаваемости чужой. Я достал бутылку рома и наспех выпил рюмку. Потом сел в кресло и уставился на обои. Вскоре я снова встал, подошел к умывальнику, чтобы пригладить щеткой волосы. Но, увидев свое лицо в зеркале, я забыл об этом. Разглядывая себя с холодным любопытством, я сжал губы и усмехнулся. Напряженное и бледное лицо в зеркале усмехнулось мне в ответ.

– Эй, ты! – беззвучно сказал я. Затем я пошел обратно к Пат.

– Пойдем, дружище? – спросил я.

– Да, – ответила Пат, – но я хочу еще раз зайти в твою комнату.

– К чему? В эту старую халупу…

– Останься здесь, – сказала она. – Я сейчас приду.

Я немного подождал, а потом пошел за ней„ Заметив меня, Пат вздрогнула. Никогда еще я не видел ее такой. Словно угасшая, стояла она посреди комнаты. Но это длилось только секунду, и улыбка снова появилась на ее лице.

– Пойдем, – сказала она. – Уже пора.

У кухни нас ждала фрау Залевски. Ее седые букли дрожали. На черном шелковом платье у нее была брошь с портретом покойного Залевски.

– Держись! – шепнул я Пат. – Сейчас она тебя обнимет.

В следующее мгновение Пат утонула в грандиозном бюсте. Огромное заплаканное лицо фрау Залевски судорожно подергивалось. Еще несколько секунд – и поток слез залил бы Пат с головы до ног, – когда матушка Залевски плакала, ее глаза работали под давлением, как сифоны.

– Извините, – сказал я, – но мы очень торопимся! Надо немедленно отправляться!

– Немедленно отправляться? – Фрау Залевски смерила меня уничтожающим взглядом. – Поезд уходит только через два часа! А в промежутке вы хотите, наверно, напоить бедную девочку!

Пат не выдержала и рассмеялась:

– Нет, фрау Залевски. Надо проститься с друзьями.

Матушка Залевски недоверчиво покачала головой.

– Фройляйн Хольман, вам кажется, что этот молодой человек – сосуд из чистого золота, а на самом деле он, в лучшем случае, позолоченная водочная бутылка.

– Как образно, – сказал я.

– Дитя мое!.. – снова заволновалась фрау Залевски. – Приезжайте поскорее обратно! Ваша комната всегда будет ждать вас. И даже если в ней поселится сам кайзер, ему придется выехать, когда вы вернетесь!

– Спасибо, фрау Залевски! – сказала Пат. – Спасибо за всё. И за гадание на картах. Я ничего не забуду.

– Это хорошо. Как следует поправляйтесь и выздоравливайте окончательно!

– Да, – ответила Пат, – попробую. До свидания, фрау Залевски. До свидания, Фрида.

Мы пошли. Входная дверь захлопнулась за нами. На лестнице был полумрак, – несколько лампочек перегорело. Тихими мягкими шагами спускалась Пат по ступенькам. Она ничего не говорила. А у меня было такое чувство, будто окончилась побывка, и теперь, серым утром, мы идем на вокзал, чтобы снова уехать на фронт.

x x x

Ленц распахнул дверцу такси.

– Осторожно! – предупредил он. Машина была завалена розами. Два огромных букета белых и красных бутонов лежали на заднем сидении. Я сразу увидел, что они из церковного сада. – Последние, – самодовольно заявил Ленц. – Стоило известных усилий. Пришлось довольно долго объясняться по этому поводу со священником.

– С голубыми детскими глазами? – спросил я.

– Ах, значит, это был ты, брат мой! – воскликнул Готтфрид. – Так, значит, он мне о тебе рассказывал. Бедняга страшно разочаровался, когда после твоего ухода увидел, в каком состоянии кусты роз у галереи. А уж он было подумал, что набожность среди мужского населения снова начала расти.

– А тебя он прямо так и отпустил с цветами? – спросил я.

– С ним можно столковаться. Напоследок он мне даже сам помогал срезать бутоны.

Пат рассмеялась:

– Неужели правда?

Готтфрид хитро улыбнулся:

– А как же! Всё это выглядело очень здорово: духовный отец подпрыгивает в полумраке, стараясь достать самые высокие ветки. Настоящий спортсмен. Он сообщил мне, что в гимназические годы слыл хорошим футболистом. Кажется, играл правым полусредним.

– Ты побудил пастора совершить кражу, – сказал я. – За это ты проведешь несколько столетий в аду. Но где Отто?

– Уже у Альфонса. Ведь мы ужинаем у Альфонса?

– Да, конечно, – сказала Пат.