Городской мальчик - Вук Герман (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Отец видел, куда клонит гость, и приготовился ни с чем не соглашаться, но его загнали в угол.
– Что верно, то верно, – нехотя признал он.
– Я рад, что мы понимаем друг друга. И вот у меня родилась идея создать лагерь «Маниту».
Решающий час пробил. Герби сделал попытку улизнуть с места действия.
– Разве ты уходишь, Герби? – тотчас спросил директор, наведя улыбку на мальчика. – Я полагал, тебе будет интересно.
– Стой, где стоишь, – скомандовал отец.
Герби застыл и с несчастным видом привалился к пианино.
Но страхи его были напрасны. Мистер Гаусс пустился показывать товар лицом, вовсе не упомянув о приходе мальчика в его кабинет. Раз-другой он кивнул Герби с веселым лукавством соучастника, тем и обошлось. Он ловил клиента на двойную приманку: прелести лагеря «Маниту» и редкие достоинства детей Букбайндеров. За сохранение тайны мальчик испытывал благодарность к своему школьному директору, однако его ошеломила готовность того к сокрытию правды – это ведь страшный грех, как следовало из речей самого же мистера Гаусса на собраниях. По мере того как владелец лагеря излагал свои доводы, передавая родителям и мальчику альбомы с фотографиями, речь его и повадки приобретали черты, все больше казавшиеся Герберту знакомыми. У мальчика были дядья и тетки, которые то и дело приходили на поклон к его отцу. Так бедный мистер Гаусс говорил, говорил, а не ведал, что в глазах ученика его лоснящаяся физиономия и пухлое тельце падают с высоты директорского кресла в подвальный этаж, населенный нуждающимися родственниками.
– Мне Герби сказал, – воспользовалась паузой мать, – что в ваш лагерь записана Люсиль Гласс.
– Ах, да, Люсиль. Очаровательное дитя. Великолепный пример воспитанника лагеря «Маниту».
– И Ленни Кригер тоже… да? – спросил Джейкоб Букбайндер.
– Кригер? – задумался мистер Гаусс. Он потянулся к записной книжке.
– Живет здесь, на Гомера, в двух кварталах. Высокий парень лет двенадцати. Это сын моего компаньона.
– Конечно. Ленни. Рад, что вы напомнили о нем. – Директор перешел на доверительный тон. – У меня к вам вопрос. Как вы считаете – только, пожалуйста, откровенно, – Ленни Кригер вписывается в образ воспитанника лагеря «Маниту», который я набросал? Он из тех, кого вам хотелось бы видеть рядом с мальчиком такого масштаба, как Герби?
– Я про него ничего дурного сказать не могу, – буркнул мистер Букбайндер.
– Спасибо. В таком случае, возможно, – я говорю, возможно, – Ленни и поедет в «Маниту», – сказал директор, свинчивая колпачок с самописки и делая в книжке аккуратную запись. Про себя он решил на другой же вечер зайти к родителям мальчика, о существовании которого несколько минут назад даже не подозревал.
По соседству жили еще семеро детей, достойных чести провести лето в лагере «Маниту» – за триста долларов с ребенка, поэтому мистер Гаусс не стал засиживаться. Его визит явно принес кое-какие плоды. Мистеру и миссис Букбайндер польстил приход директора, их пленили фотографии домиков у горного озера и описание невероятных успехов в умственном, физическом и духовном усовершенствовании детей, которых можно добиться всего за одно лето в лагере «Маниту». Уходя, директор принял покорную благодарность хозяев за оказанную честь и обещание последних со всей серьезностью обсудить материальное положение и решить, по карману ли им летний пансион.
В тот вечер Герби лег спать как в горячке, и, пока Фелисия не растолкала его в семь часов утра, мальчику снились озера, домики, заросли, индейцы, костры, шипящие на огне сосиски, красивая рыжая девочка, мелькающая среди зеленых деревьев, и духовное усовершенствование под неусыпным оком мистера Гаусса.
4. Хозяйство
Три дня спустя, лежа на молодой травке у вод Бронкса, Герберт Букбайндер втолковывал своему двоюродному брату Клиффорду Блоку, как астрономия объясняет наступление весны, а тот не понимал ни единого слова.
Оба мальчика были одеты с ног до головы в те предметы гардероба, которые, будучи куплены недавно, употреблялись только по воскресеньям. На них был обычный для мальчиков того времени костюм: черные ботинки, длинные чулки, бриджи, короткая куртка, белая рубашка с галстуком-самовязом (вернее, саморазвязом, ибо узел держался не более пяти минут) и мягкая круглая фетровая шляпа, которую малыши, не доросшие еще до такого убора, дразнили «девчатником». Мальчики носили свой щегольской наряд с противоречивым чувством: отвращение к его обязательности боролось в них с маленьким павлиньим чувством, которое гнездится в мальчишеской душе. По воскресеньям родители отпускали мальчиков гулять только разодетыми в пух и прах, тем более что совсем недавно прошла еврейская Пасха и вся одежда была точно с иголочки.
Каждый год наступает весна, и даже каменный город, где родился Герби, распахивает перед ней ворота. Под зданиями, улицами, под всем этим твердокаменным панцирем дышит еще земля, пробиваясь зеленью сквозь всякую прореху, будь то скверик на углу, пустырь или хотя бы трещина в булыжной мостовой. Мальчишки принюхиваются к воздуху и бродят в поисках зеленой лужайки, где можно всласть надышаться весной. Приступ тоски по земле, упрятанной под камень, длится недолго, да мальчишки, в сущности, и не понимают, что с ними происходит. Скоро они возвращаются к своим играм на знакомых стежках в угловатых ущельях, где течет их жизнь. Но пока весенняя лихорадка в силе, уйма полезного времени вылетает в трубу, успеваемость падает и на ребячьи головы обрушиваются брань и подзатыльники. Для мальчишек это не более чем обременительная страсть, за которую надо расплачиваться.
Герби и Клифф решили, что на пустырях по улице Гомера слишком скучно, а в первое теплое майское воскресенье хотелось чего-нибудь необычного. Они спустились под гору по длинной Уэстчестерской улице, мимо улиц Байрона, Шекспира, Теннисона, к ручью, которого сторонились круглый год, отчасти повинуясь строжайшему наказу родителей, но больше из-за толков, будто берег реки облюбовала ватага малолетних головорезов под названием «Речная шайка». Много кровавых историй рассказывали об этой банде. Все, мол, в ней при ножах. Кто повзрослей – у тех пистолеты. Хватают мальчиков и девочек, грабят и потом делают с ними такое, что даже сказать жутко. А когда нет дельца повыгодней, убивают друг друга. Никто из знакомых Герби ни разу не видал никого из шайки своими глазами, но это не мешало всем детям на улице Гомера бросаться врассыпную по домам и боязливо выглядывать в окна, как только округу оглашал крик: «Речная шайка! Речная шайка!» Возмутителем спокойствия чаще всего оказывался грязный оборвыш, который плелся, удивляясь безлюдным тротуарам. Мысль, что они рискуют во время своей экспедиции повстречать этих сорвиголов, приятно волновала Герби и его кузена, ибо сегодня им не терпелось изведать неизведанное. Чтобы выбраться к берегу, мальчикам пришлось перейти через железнодорожное полотно, то есть совершить еще один строго-настрого запрещенный поступок. Они осторожно спустились по щебеневому откосу и с опаской пересекли насыпь из шлака, на которую были уложены рельсы. Само собой, мальчики не наступили на рельсы, обладавшие, как известно, свойством накрепко присасывать к себе беспечных прохожих и не отпускать, пока их не задавит ближайший поезд, и, зажмурясь от страха, перемахнули через роковой третий рельс, из которого – оба могли поклясться! – исходило гудение смертоносного электрического тока. Наконец опасности остались позади, мальчики вышли к ручью и растянулись прямо на молодой траве, которой заросла узкая полоска беспризорной земли между железнодорожной насыпью и топким берегом. Солнце стояло высоко; земля была теплой; запах ила и тины, осевших на берегу после отлива, щекотал ноздри и дразнил любопытство. Мальчики были одни в новом месте и валялись на земле в выходных костюмах, геройски поправ родительские запреты и собственный страх. В этот миг сделать их счастливее мог, пожалуй, только Мессия. Хотя, скорей всего, они сочли бы его пришествие досадной помехой.
