Время таяния снегов - Рытхэу Юрий Сергеевич (читать книги онлайн без txt) 📗
Обычно Ринтын долго тянул из блюдца чай, чтобы съесть побольше сахара. Но на этот раз он одним духом опорожнил блюдце и заторопился. Напрасно дядя Кмоль, отчим и мать доказывали, что до начала занятий по крайней мере еще часа полтора,– Ринтын спешил.
На занятия он не опоздал, но многие пришли раньше его. На завалинке дремал Аккай, рядом сидел сын пекаря Петя. С матерчатой сумкой через плечо стоял Коля – единственный среди улакских ребят носивший русское имя. Отца его звали Авай, и при соединении его имени с именем сына получалось смешное слово “авай-коля”, то есть дырявая постель. Так его и дразнили ребята. Черноглазая девочка по имени Ёо, что означало “ветер”, “буря”, от нетерпения кидала камни в ржавую консервную банку. Характер этой девочки вполне соответствовал ее имени. Ёо была сильная, быстрая, неутомимая и пользовалась уважением среди мальчиков. Высокая Ватваль от смущения сосала палец. Здесь были и ребята, ходившие в школу не первый год, но соскучившиеся по ней за лето. Они с важностью рассказывали новичкам о школе, об учителях.
Когда Ринтын подошел, дремавший на завалинке Аккай открыл глаза и сказал:
– Я пришел первым.
Он это говорил каждому.
Авай-Коля хвастался своим новеньким вельветовым костюмом и предлагал всем послушать, как попискивают при ходьбе его брюки: зик-зик-зик. Авай-Коля уже вспотел, а желающих послушать “скрипучие штаны” было много, и бедняга, не останавливаясь, все ходил вокруг школы.
Подошли старшеклассники в пионерских красных галстуках, а у Тэркынто, двоюродного брата Ринтына, поблескивал на груди алый значок КИМ.
Несколько раз мимо ребят прошел школьный истопник Тэюттын, неся ведра с углем. Новички провожали его взглядами, полными уважения: они уже знали, что дядя имел право входить в школу в любое время, никого не спрашивая об этом. Сам Тэюттын считал свою работу куда выше охоты на зверя, а относительная близость к просвещению давала ему основание думать, что его ум намного выше ума простого охотника. Такое высокомерное отношение к другим заставляло охотников презрительно называть его соленой собакой.
Пришли и брат с сестрой – близнецы Меленберги. Их отец, по национальности немец, работал водовозом на полярной станции, а жена его, чукчанка Мину,– в пошивочной мастерской колхоза. Мелленберг плохо говорил по-русски, жена с ним разговаривала по-чукотски, и поэтому дети знали только один язык – чукотский, хотя носили русские имена. У Нади в волосах алел красный бант, а у Володи из кармана торчал кончик белого носового платка.
Явился Калькерхин с громадным, невесть откуда взявшимся у него кожаным портфелем с никелированными замками. Он был в новых торбазах и новых калошах.
Наконец Тэюттын пригласил ребят войти в школу. В длинной светлой комнате их построили в несколько рядов. Вошли учителя и встали перед рядами.
Среди учителей был и новый – недавно сошедший с парохода красивый молодой человек. Позади него стояла толстая старушка в черном платье.
Зоя Герасимовна сделала шаг вперед и сказала, что сейчас будет говорить новый директор – Василий Львович Беляев.
Василий Львович Беляев улыбнулся и вдруг заговорил по-чукотски. Это так поразило ребят, что сначала они не вдумывались в смысл того, о чем говорил директор. Ринтын с удивлением смотрел ему прямо в рот, откуда легко катились чукотские слова. Это было так непривычно, как если бы сам Ринтын заговорил по-русски.
– Мои маленькие друзья,– сказал Василий Львович, обращаясь к первогодкам,– сегодня впервые вы пришли в школу. Пройдет много лет, но в памяти каждого из вас останется сегодняшний день как день великой перемены в вашей жизни. Я надеюсь, что среди вас нет лентяев. Ведь каждый из вас мечтает стать настоящим охотником. Но чтобы стать им, вы это знаете, нужны терпение и упорство. Вез этого невозможна и охота за знаниями, которые очень нужны народу. Чукчи – народ талантливый. Загляните каждый в свою ярангу – и вы найдете там творения умелых рук. Посмотрите на сумку того мальчика,– он показал рукой на Ринтына.– Эту вещь мог сделать только настоящий художник. Долгое время таланты чукотского народа лежали под толстым слоем невежества, темноты и суеверия. Теперь для вашего народа и для вас наступила в жизни великая весна – время таяния снегов. Сойдет холодный, тяжелый снег, и свободно, как цветы в тундре, расцветут таланты вашего народа, еще краше, счастливее, полнее, как река, забурлит ваша жизнь для настоящего человеческого счастья!
Ринтын плохо слушал речь директора. Он смотрел на золотой зуб говорившего и был занят мучительным решением вопроса: каким образом вырос золотой зуб во рту директора? До его сознания дошли лишь последние слова о времени таяния снегов, о цветах в тундре и бурлящей реке. И еще он запомнил, что его бабушка – “настоящий художник”…
Затем Василий Львович кивнул головой Тэюттыну, и тот, готовый лопнуть от сознания важности порученного ему дела, поднял высоко над головой колокольчик и зазвонил изо всех сил. Бегом, толкая друг друга, разбежались ребята по классам, и лишь первоклассники, не знавшие, куда идти, остались на месте.
Василий Львович подвел молодого чукчу и сказал:
– Вот ваш учитель – Иван Иванович Татро.
Парами, держась за руки, ребята пошли вслед за Татро в светлый, просторный класс, выходивший окнами на лагуну. Расселись по партам. Ринтын оказался рядом с Петей.
Ринтын, не отрывая глаз, оглядывал с ног до головы учителя. Иван Иванович был не улакский. Но дело совсем не в этом. Раньше Ринтын думал, что учителем может быть только русский человек. А тут настоящий чукча. Выходит, что когда-нибудь и сам Ринтын сможет стать учителем!
Тем временем молодой учитель прокашлялся, переложил табачную жвачку из-за одной щеки за другую и вынул из кармана расческу и маленькое, меньше ладони, зеркальце. Послюнив расческу и поглядывая в зеркальце, он тщательно причесался и только после этого приступил к раздаче букварей.
На перемене первоклассники одни робко жались по углам, другие вовсе не выходили из класса, но к концу дня освоились и успели облазить всю школу. Целый день ребят не покидало чувство торжественности и приподнятости. Они улыбались только тогда, когда улыбался Татро, руки их неподвижно лежали на парте так, как показал им Татро. В классе царила такая тишина, что голос учителя из соседнего класса был ясно слышен. Вдруг в классе раздался плач. Это плакала Ватваль. Она уткнулась лицом в парту, и над ее ушами смешно торчали худые, костлявые плечи.
