Бедная мисс Финч - Коллинз Уильям Уилки (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Я играла со всею старательностью, переходя от Моцарта к Бетховену, от Бетховена к Шуберту, от Шуберта к Шопену. Она слушала с искренним желанием испытать удовольствие от моей игры. Она несколько раз благодарила меня. Она пыталась по моей просьбе сама поиграть, выбирая знакомые мотивы, которые знала наизусть. Нет! Проклятый Дюбур владел умом ее, нельзя было от него отделаться. Она пробовала, и пробовала, и пробовала — и не могла. Голос его звучал в ее ушах; это была единственная музыка, которую она способна была слышать в этот вечер. Я опять села за фортепиано и начала играть. Она внезапно отняла свои руки от клавиш.
— Зилла здесь? — шепотом спросила она.
Я сказала ей, что Зилла ушла. Она положила прелестную головку мне на плечо и вздохнула взволнованно.
— Не могу не думать о нем, — заговорила Луцилла. — Я несчастна первый раз в моей жизни! Нет, напротив, я счастлива первый раз в жизни. О! Что вы обо мне подумаете! Я сама не знаю, что говорю. Зачем вы предоставили ему случай заговорить с нами? Если бы не вы, я, может быть, никогда бы не услышала его голос.
Она приподняла трепетно голову и как будто успокоилась. Одна рука ее медленно скользила по клавишам, тихо наигрывая.
— Чудный голос, — шептала Луцилла мечтательно, — чудный голос!.. Она опять остановилась, рука ее опустилась с клавиш и легла на мою руку.
— Что это, любовь? — проговорила она не то про себя, не то обращаясь ко мне.
Моя обязанность, как порядочной женщины, была ясна. Моя обязанность была солгать ей.
— Это не что иное, как чрезмерное утомление и нервное возбуждение, друг мой, — сказала я. — Завтра вы будете чувствовать себя как ни в чем не бывало. Сегодня вы должны слушаться меня, как ребенок. Пойдемте, я уложу вас в постель.
Она пошла с томным вздохом. О, как мила была Луцилла в изящном ночном платьице, стоя на коленях и молясь у постели. Невинное, несчастное создание!
Надо признаться, что я и в любви, и в ненависти одинаково порывиста. Я вышла от нее в этот вечер с таким же нежным чувством, как если бы она действительно была моя дочь. Вы встречали таких людей, как я; если вы не очень отталкивающий человек, они говорили с вами самым доверчивым образом о своих домашних делах, сидя с вами в вагоне или за общим столом. Что касается меня, то я, кажется, до самой смерти смогу мгновенно подружиться с чужими людьми.
Проклятый Дюбур! Если бы я могла пробраться в Броундоун в эту ночь, я бы, кажется, сделала с ним то, что одна мексиканка, в бытность мою в Америке, сделала с пьяницей мужем, торговавшим хлыстами и тростями. Она ночью зашила его в простыню, пока отсыпался он после попойки; потом взяла его товар и весь до последней палки изломала на нем, превратив его таким образом в отбивную котлету с ног до головы.
Не располагая подобным средством, я села на постель и стала размышлять, как следует мне поступать, если дело с Дюбуром пойдет дальше.
Я уже говорила вам, что мы с Луциллой проболтали все время после обеда. Вы лучше поймете, какой оборот приняли мои мысли, если я передам вам все подробности, сообщенные мне Луциллой, о странном положении ее в отцовском доме.
Глава VI
ФИНЧИ
Большие семейства, насколько мне известно по личному опыту, бывают двух родов. Есть семейства, все члены которых взаимно друг другом восхищаются. Есть семейства, члены которых взаимно ненавидят друг друга. Я лично предпочитаю второй вариант. Их ссоры касаются лишь их самих, и они обладают свойством, никогда не встречающимся в семействах первого рода, а именно способностью замечать хорошее в людях, не имеющих счастья находиться с ними в кровном родстве.
Семейства, члены которых взаимно восхищаются друг другом, пропитаны нестерпимым самомнением. Вы ссылаетесь при людях такого рода на Шекспира, как на великого английского драматурга и поэта. Одна из дочерей семейства непременно дает вам почувствовать, что слова ваши были бы гораздо убедительнее и яснее, если бы вы сослались на «дорогого папашу». Вы гуляете с одним из сыновей и говорите о прошедшей мимо женщине: «Какое прелестное существо!» Спутник ваш улыбается вашему простодушию и спрашивает, видали ли вы когда-нибудь сестру его в бальном платье. Члены таких семейств в случае разлуки переписываются друг с другом каждый день. Они читают вам выдержки из своих писем и говорят: «Найдется ли профессиональный писатель, способный так выражаться?» Они толкуют о своих домашних делах в вашем присутствии, полагая, что и вы должны быть этим заинтересованы. Они за столом восторгаются в вашем присутствии своими остротами и дивятся, отчего вы не смеетесь. В семействах такого рода сестры сидят обыкновенно на коленях у братьев, а мужья осведомляются публично о здоровье своих жен, как будто они заперты в своих спальнях. Когда просвещение достигнет высшей степени развития, государство будет поставлять клетки для таких несносных людей, и уведомления будут вывешиваться на углах улиц: «Остерегайтесь № 12-го, там живет семейство в состоянии взаимного обожания!»
Луцилла объяснила мне, что Финчи принадлежат ко второму из упомянутых выше родов больших семейств. Члены их домашнего круга почти не говорили, друг с другом. Некоторые из них проводили по несколько лет в разлуке с остальными, не обеспокоив ни разу почту ее величества передачей чувств своих друг другу.
Первая жена достопочтенного Финча была урожденная Бечфорд. Семейство ее, состоявшее в то время лишь из брата и сестры, сильно не одобряло ее брака. Финч по состоянию (я смеюсь над этими презренными разграничениями) считался ниже Бечфорда. Там не менее за него мисс Бечфорд вышла замуж. Брат и сестра ее отказались присутствовать на свадьбе. Первая ссора.
Родилась Луцилла. Старший брат достопочтенного Финча, не говоривший ни с кем другим из своего семейства, выступил с христианским предложением пожать друг другу руку над колыбелью ребенка. Предложение было принято великодушными Бечфордами. Первое примирение.
Время шло. Достопочтенный Финч, бывший тогда настоятелем бедного прихода около большого промышленного города, почувствовал недостаток в деньгах и позволил себе неприличие (неприличие попросить денег взаймы у брата своей жены). Мистер Бечфорд, как человек богатый, конечно, счел такую просьбу для себя оскорблением. Мисс Бечфорд приняла сторону брата. Вторая ссора.
Время шло по-прежнему. Первая мистрис Финч умерла. Старший брат достопочтенного Финча (по-прежнему на ножах с остальными членами семейства) опять выступил с христианским предложением пожать друг другу руки над могилой жены. Бечфорды опять приняли предложение. Второе примирение.
Прошло еще некоторое время. Достопочтенный Финч, оставшийся вдовцом с одною дочерью, познакомился с одним жителем большого города близ его прихода, также вдовцом с одной дочерью. Этот человек по убеждениям был радикал-баптист, а по ремеслу башмачник. Достопочтенный Финч, снова нуждавшийся в деньгах, примирился и с тем, и с другим и женился на дочери башмачника, взяв за нею три тысячи фунтов приданого. Этот поступок отдалил от него навсегда не только Бечфордов, но и старшего брата-примирителя. Этот усердный христианин рассорился теперь и с братом-священником, как и со всеми остальными членами своего семейства. Достопочтенный мистер Финч остался совершенно одиноким. Аккуратно каждый год вторая мистрис Финч предоставляла случай пожать друг другу руки не только над одной колыбелью, но иногда и над двумя. Доблестные, но тщетные усилия! Ни к чему это не привело, кроме известного рода сделки. Луцилла, совершенно терявшаяся среди быстро возрастающего семейства настоятеля, получила позволение посещать дядю и тетку по матери ежегодно в определенные сроки. Родившись, по-видимому, с совершенно здоровым зрением, бедная девочка ослепла, когда ей еще не было года. Во всем остальном она представляла поразительное сходство с своей матерью. Холостой дядя Бечфорд и старая дева — сестра его — оба весьма сильно привязались к ребенку. «Наша племянница Луцилла, — говорили они, — оправдала все наши надежды; она вся в Бечфордов, а не в Финчей». Отец Луциллы, получивший тем временем место ректора в Димчорче, не спорил с ними. «Подождите, это принесет деньги», — больше он ничего не говорил. А деньги действительно были нужны. Колыбели множились из года в год у плодовитой мистрис Финч, так что, наконец, даже семейный доктор утомился и сказал однажды: «Не правда, что всему бывает конец, нет конца плодовитости мистрис Финч!»
