Ваш покорный слуга кот - Нацумэ Сосэки (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗

— А длинные они, однако. Взгляните, хозяюшка, какие они длинные, — снова обратился он к хозяйке, ища поддержки.

— Да, очень длинные, — ответила хозяйка. Ей очень нравилось наблюдать эту сцену.

— Так вот, эту длинную лапшу на одну треть погружают в соус и потом единым духом проглатывают. Жевать ее не принято. Весь вкус пропадет. Самое приятное, когда лапша легко проскальзывает в горло, — сказал Мэйтэй и решительно поднял хаси; лапша наконец отделилась от корзинки. Держа хаси в руке над чашкой с соусом, он стал медленно погружать лапшу в соус. В полном соответствии с законом Архимеда уровень соуса повышался по мере того, как в него погружалась лапша. Однако соус в чашке был налит почти до краев, и не успела лапша, свисавшая с хаси Мэйтэя, погрузиться в нее, как чашка оказалась полной. Когда хаси отделяло от чашки всего пять сун, они вдруг замерли в воздухе. Да это и понятно. Стоило им опуститься еще немного, и соус полился бы через край. Мэйтэй, кажется, тоже пребывал в нерешительности, но вдруг проворно наклонился к хаси, и в то же мгновенье послышалось чмоканье, кадык сэнсэя раз-другой судорожно дернулся, и лапши не стало. Я увидел, как в уголках глаз Мэйтэй-куна выступили две капли, очень похожие на слезы, и скатились по щекам. Я до сих пор не знаю, что было причиной слез — хрен или то усердие, с которым он заглатывал лапшу.

Хозяин восторженно крикнул:

— Здорово. Как это ты сумел проглотить!

— Чудесно. — Хозяйка тоже вознесла похвалу искусству Мэйтэя.

Мэйтэй, не сказав ни слова на их восторженные выкрики, положил хаси и несколько раз стукнул себя по груди.

— Хозяюшка, обычно такую длинную лапшу проглатывают за три с половиной — четыре глотка. Если есть медленнее, то пропадет всякая прелесть. — Он вытер рот платком и перевел дух.

И тут пришел Кангэцу-кун. На голове у него была зимняя шапка, ноги покрыты пылью — непонятно, зачем он заставлял себя страдать в такую жару.

— А вот и наш красавец пожаловал. Ты не против, чтобы мы продолжали трапезу? — сказал Мэйтэй-кун и без зазрения совести доел оставшуюся лапшу. На этот раз его манеры не были столь великолепны, он ел торопливо и, не переводя дыхания, быстро расправился с двумя порциями лапши,

— Кангэцу-кун, ты скоро кончишь свою диссертацию? — спросил хозяин.

Мэйтэй тут же подхватил:

— Кончай скорее, а то барышня Канэда заждалась.

Кангэцу— кун ответил со своей обычной усмешкой:

— Постараюсь кончить побыстрее, чтобы искупить свою вину и успокоить ее. Но тема у меня, что ни говори, трудная и требует кропотливого труда. — Он говорил серьезно о вещах, которые никто не считал серьезными.

— А раз тема трудная, то ты не сможешь закончить работу так быстро, как хочет Нос. Впрочем, этот Нос вполне стоит того, чтобы к нему подлизывались, — вторил Мэйтэй в тон Кангэцу. И лишь хозяин оставался серьезным.

— А на какую тему у тебя диссертация?

— Влияние ультрафиолетовых лучей на электрические процессы, происходящие в глазном яблоке лягушки.

— Странная тема. От Кангэцу-сэнсэя как раз можно было ожидать, что он займется такой замечательной темой, как глазное яблоко лягушки. Послушай, Кусями-кун, а было бы неплохо, если бы он, перед тем как закончить свою диссертацию, сообщил Канэда хотя бы ее тему.

Хозяин не обратил на слова Мэйтэя никакого внимания и спросил у Кангэцу:

— Неужели такая тема требует глубоких исследований?

— Конечно. Это очень сложная тема. Хотя бы потому, что линза в глазном яблоке лягушки устроена не так уж просто. Придется проводить всевозможные опыты, я думаю приступить к ним после того, как изготовлю стеклянный шарик.

— Но ведь такую вещь, как стеклянный шарик, можно купить у стекольщика.

Кангэцу— сэнсэй резким движением выпрямил спину.

— Ничего подобного, — воскликнул он. — И круг, и прямая линия суть тригонометрические фигуры, и невозможно найти идеальных кругов и прямых линий, которые бы соответствовали геометрическому определению.

— А раз нет, то брось возиться с ними, — посоветовал Мэйтэй.

— Сначала я собирался сделать шар, который бы мог служить мне для опытов. Я занимаюсь этим уже несколько дней.

— Получился? — спросил хозяин; можно подумать, что это так легко.

— Как же, получится, — сказал Кангэцу-кун, но тут же заметил в своем ответе небольшое противоречие и поспешил добавить: — Это очень трудно. Я постепенно шлифовал его, но вдруг мне показалось, что в одном месте его радиус великоват, и я решил немного подточить, когда же подточил с одной стороны, оказалось, что выпирает другая. Я снова принялся точить и доточил до такой степени, что он вообще перестал быть круглым. Я был страшно раздосадован и попытался устранить неровности, но тут в диаметрах снова началась неразбериха. Большой шар величиной с яблоко становился все меньше и меньше, пока не достиг размеров вишни. Но я продолжал неустанно трудиться и довел шарик до размеров горошины. Но и тогда не получилось правильной сферы. Точил, точил… С января сточил шесть стеклянных шариков, — распространялся Кангэцу-кун, и было невозможно понять: то ли он правду говорит, то ли врет?

— Где ты их обтачиваешь?

— В университетской лаборатории. Приступаю к работе с утра, потом делаю перерыв на обед и снова точу, пока не стемнеет. Занятие не из веселых.

— Значит, из-за этих шариков ты сейчас страшно занят и каждый день, даже по воскресеньям, ходишь в университет?

— Да, пока я только тем и занимаюсь, что с утра до вечера обтачиваю шарики.

— Заделался я доктором по производству шариков и пробрался в… И, услышав о твоем усердии, даже Нос, каким бы спесивым он ни был, почувствует благодарность. Недавно я был в библиотеке, а когда уходил домой, неожиданно встретился с Робай-куном. Я очень удивился, что он даже после окончания университета продолжает ходить в библиотеку, и сказал: «Вы молодец, здорово занимаетесь». Сэнсэй сделал недоуменное лицо и ответил: «Что вы, я сюда не книжки читать пришел, а в уборную, малая нужда меня одолела». Мы от души посмеялись. Как о примере редкого трудолюбия я хочу написать о тебе в новом издании книги «Мэнцю» [108] . И показать, какая глубокая пропасть лежит между тобой и Робай-куном.