Мы - живые - Рэнд Айн (прочитать книгу txt) 📗
Сняв пальто, она осталась в дорогом шелковом платье, сшитом по последней моде, и в пластмассовых заграничных сережках. Ее волосы были тщательно зачесаны назад, лишь два завитка спускались на пухлые напудренные щеки. Волосы были невероятно рыжими и при каждом движении колыхались, словно маятник. Платье тесно облегало фигуру, толстые бедра и тяжелые ноги. Под платьем виднелись невероятно тонкие лодыжки и крошечные ступни, которые казались раздавленными непомерной тяжестью. Она села, и живот тут же вывалился ей на колени.
— Когда вы вернулись, Тоня? — спросил Лео.
— Вчера. Ужасная поездка! Эти советские поезда! Я думала, что растеряю все, чего достигла в санатории. Я лечила нервы, — пояснила она, взглянув на Киру. — У всех восприимчивых людей в наши дни обязательно расшатанные нервы. Но Крым! Он спас мне жизнь.
— Да, там было прекрасно, — согласился Лео. — Очаровательно.
— Но когда вы уехали, Лео, Крым потерял все свое очарование. Знаете, Лео был самым очаровательным пациентом в санатории, и все были в него влюблены. Платонически, конечно, можете не беспокоиться, — подмигнула она Кире.
— Я и не беспокоюсь, — ответила та.
— Лео любезно давал мне уроки французского. Наткнуться на такого человека, как Лео, такое облегчение в наши мрачные дни. Простите меня, Лео. Я понимаю, что я непрошеный гость, но это было бы выше моих сил — потерять дружбу такого человека, особенно в этом мерзком городе, где так мало настоящих людей!
— Отчего же, Тоня, я действительно рад, что вы разыскали меня.
— О, эти люди! Среди них так много знакомых, которые разговаривают, пожимают тебе руку… Но что они значат? Ничего. Пустое место. Да кто из них понимает глубокое значение духа или настоящий смысл нашей жизни?
Лео улыбнулся медленной непонимающей улыбкой, но сказал:
— Можно заполнить жизнь каким-нибудь интересным делом, если, конечно, оно не запрещено.
— Совершеннейшая правда. Конечно же, современная культурная женщина по природе своей неспособна оставаться пассивной. У меня, например, имеется обширная программа на предстоящую зиму. Я хочу освоить культуру и религию Древнего Египта.
— Чего, простите? — спросила Кира.
— Древнего Египта. Я хочу воссоздать для себя его дух во всей полноте. В этих далеких цивилизациях есть огромное значение, таинственная связь с нашим временем, чего мы, современные люди, не умеем ценить… Я уверена, что в предыдущей инкарнации я… А вы не интересуетесь теософией, Лео?
— Нет.
— Я, разумеется, ценю вашу позицию, но лично я долго изучала и много размышляла об этом. В теософии есть трансцендентная истина, объяснение многих загадочных явлений нашей жизни.
Словом, я из тех натур, что тянутся ко всему мистическому, но не думайте, что я старомодна. Я ведь еще изучаю и политическую экономию, да-да, не удивляйтесь!
— Тоня, но зачем?
— Нужно шагать в ногу со временем. Чтобы критиковать, нужно понять. А знаете, в этом есть что-то забавное и романтическое: труд, рынок, капитал. Кстати, вы не читали последний сборник стихов Валентины Сиркиной?
— Нет, не читал.
— Просто восхитительно. Такая глубина переживаний, и притом — вполне современно, вполне. Там есть строчка, постойте, как же это… «мое сердце — асбест, что гасит пыл доменной печи моих эмоций…» — что-то вроде этого. Превосходно!
— Должен вам сказать, что я не читаю современных поэтов.
— Я принесу вам эту книгу, Лео. Я уверена, что вы ее поймете и оцените. Да и Кире Александровне тоже понравится.
— Спасибо, — сказала Кира, — но я вообще не. интересуюсь поэзией.
— Правда? Как интересно! Но тогда вы уж точно любите музыку.
— Фокстроты, — сказала Кира.
— Да? — зажигательно улыбнулась Антонина Павловна, при этом ее подбородок выдался вперед, а лоб — как бы откатился назад; губы ее открывались как-то медленно, словно с трудом. — Кстати, о музыке, — она обернулась к Лео, — это еще один важный пункт моей программы на зиму. Коко пообещал достать мне место в ложе на каждый концерт в Филармонии. Бедняжка Коко! В душе он глубоко артистичен, если к нему найти правильный подход, но в раннем детстве ему не привили любви к симфонической музыке. Так что в ложе мне, вероятно, придется сидеть одной. У меня мелькнула чудесная мысль, Лео! Может быть, вы разделите мое одиночество? С Кирой Александровной, конечно.
Кивнув Кире, она вновь обернулась к Лео.
— Спасибо, Тоня, но боюсь, зимой у нас не будет для этого времени.
— Лео, дорогой! — Она вытянула руки в широком жесте сочувствия. — Конечно же, я все понимаю! Ваше трудное положение… О! Эти времена не для таких людей, как вы. Но все же не теряйте мужества. У меня есть кое-какие связи… Коко ни в чем не может мне отказать. Он так не хотел отпускать меня в Крым. Он так скучал по мне — не представляете, как он был рад снова видеть меня! Да, он предан мне, больше, чем муж. Брак — старомодный предрассудок, вы со мной согласны? — улыбнулась она Кире.
— Крым, должно быть, благоприятно сказался на вашем здоровье, — холодно сказал Лео.
— О, это райский уголок! Такого места больше нет нигде! Темное, бархатное небо, алмазы звезд, море, божественная луна! Я никогда не понимала, почему вы оставались равнодушным к ее колдовским чарам. Я думала, что вы — совершенно неромантичны, но теперь я понимаю, почему.
Она бросила быстрый взгляд на Киру. Этот взгляд на мгновение застыл под прямым, пристальным взглядом Киры. Затем, жеманно улыбнувшись, она отвернулась и со вздохом произнесла:
— Странные вы существа — мужчины. Чтобы понять вас, настоящей женщине нужно изучить целую науку. Лично я познала ее на своем горьком опыте. — Она устало вздохнула, театрально пожав плечами. — Я знала героических офицеров Белой армии, знала и грубых железных комиссаров. — Она резко рассмеялась.
— Да, я открыто признаю это, а почему бы и нет? Мы же здесь современные люди… Конечно, многие меня не понимали, но я не сержусь, я прощаю их. Знаете ли, положение обязывает.
Кира сидела на ручке кресла и, пока они разговаривали, рассматривала свои ногти. За окном было уже темно, когда Антонина Павловна посмотрела на свои усыпанные бриллиантами часы.
— О, как уже поздно! Я так восхищена, что совсем потеряла чувство времени. Я должна бежать домой. Коко, наверное, впал в меланхолию без меня, бедный малыш.
Она открыла сумочку, достала маленькое зеркальце и, изящно держа его двумя прямыми пальцами, внимательно изучила свое лицо прищуренными глазами. Она достала маленькую красную бутылочку и крошечную щеточку и покрыла губы пурпурными мазками.
— Восхитительная штука, — пояснила она, показывая бутылочку Кире, — намного лучше, чем помада. Я заметила, что вы не очень-то пользуетесь помадой, Кира Александровна. А зря. Я вам твердо это рекомендую. Говорю вам, как женщина женщине, никогда нельзя пренебрегать своим внешним видом, знаете ли. Особенно,
— дружелюбно и интимно засмеялась она, — особенно, когда приходится охранять такую ценную собственность.
У двери коридора Антонина Павловна повернулась к Лео:
— Не беспокойтесь об этой предстоящей зиме, Лео. С моими связями… Коко, конечно, знает самых высоких… я даже побоюсь шепотом произнести те имена, которые он знает и… конечно, Коко, как пластилин в моих руках. Вы должны познакомиться с ним, Лео. Мы можем много сделать для вас. Я уж позабочусь, чтобы такой восхитительный молодой человек, как вы, не пропал в этом советском болоте.
— Спасибо вам, Тоня. Я ценю ваше предложение. Но, надеюсь, я еще не совсем пропал — пока что.
— Какую именно должность он занимает? — вдруг спросила Кира.
— Коко? Он — заместитель управляющего Пищетреста — это официально. — Антонина Павловна таинственно подмигнула ей с усмешкой, понизив голос, а затем, взмахнув рукой с бриллиантами, вспыхнувими искрами в свете электрической лампочки, она протянула:
— Аи revoir, mes amis. Скоро увидимся.
Закрыв дверь на цепочку, Кира выдохнула:
— Лео, я удивлена!
