Ярмарка тщеславия - Теккерей Уильям Мейкпис (первая книга txt) 📗
— Никакой ссоры не было, капитан Доббин, произошла лишь обычная размолвка с папой, — заявила мисс Осборн. — Мы со дня на день поджидаем возвращения Джорджа. Папа желал ему добра. Пусть только он вернется, и я уверена, что все отлично уладится. А милая Рода, хоть и уехала от нас в страшном, страшном гневе, простит его, я это знаю. Женщина, капитан, прощает даже слишком охотно!
— Такой ангел, как вы, конечно, простит, я в том уверен, — сказал мистер Доббин с адским коварством. — Но ни один мужчина не простит себе, если он причинит страдание женщине. Что бы вы почувствовали, если бы мужчина поступил с вами вероломно?
— Я погибла бы… Я выбросилась бы из окна… Я бы отравилась… Я бы зачахла… и умерла. Да, да, я бы умерла! — воскликнула мисс Осборн, которая, впрочем, пережила уже один или два романа, даже не помыслив о самоубийстве.
— Есть и другие, — продолжал Доббин, — наделенные таким же верным и нежным сердцем, как вы. Я говорю не о вест-индской наследнице, мисс Осборн, по о той девушке, которую полюбил Джордж и которая с самого своего детства росла с мыслью о нем одном. Я видел ее в бедности, когда сердце ее было разбито, но она не роптала, не жаловалась. Я говорю о мисс Седли. Дорогая мисс Осборн, можете ли вы, с вашим великодушным сердцем, сердиться на брата за то, что он остался ей верен? Простила ли бы ему его собственная совесть, если бы он ее бросил? Будьте ей другом… она всегда вас любила… Я пришел сюда по поручению Джорджа сообщить вам, что он почитает свои обязательства по отношению к ней своим священнейшим долгом, и буду умолять, чтобы, по крайней мере, вы были на его стороне.
Когда мистером Доббином овладевало сильное волнение, он мог после первых двух-трех смущенных слов говорить совершенно плавно. И было очевидно, что в данном случае его красноречие произвело известное впечатление на особу, к которой он обращался.
— Ну, знаете, — промолвила она, — все это… чрезвычайно странно… чрезвычайно прискорбно… совершенно необычайно… что скажет папа? Чтобы Джордж пренебрег такой великолепной партией, какая ему представлялась… Но, во всяком случае, он нашел отважного защитника в вашем лице, капитан Доббин. Впрочем, это ничему не поможет, — продолжала она, немного помолчав. — Я очень сочувствую бедной мисс Седли, от всей души… самым искренним образом, уверяю вас. Мы никогда не считали это хорошей партией, хотя всегда были ласковы к мисс Седли, когда она бывала у нас, — очень ласковы. Но папа ни за что не согласится, я это знаю. И всякая хорошо воспитанная молодая женщина, понимаете… со стойкими принципами… обязана… Джордж должен отказаться от нее, капитан Доббин, право же, должен.
— Значит, мужчина должен отказаться от любимой женщины как раз тогда, когда ее постигло несчастье? — воскликнул Доббин, протягивая руку. — Дорогая мисс Осборн! От вас ли я слышу такой совет? Нет, невозможно, вы должны отнестись к ней по-дружески. Он не может от нее отказаться. Неужели вы думаете, что мужчина отказался бы от вас, если бы вы были бедны?
Этот ловко заданный вопрос немало растрогал сердце мисс Джейн Осборн,
— Не знаю, капитан, следует ли нам, бедным девушкам, верить тому, что говорите вы, мужчины, — ответила она, — Нежное сердце женщины так склонно заблуждаться. Боюсь, что вы жестокие обманщики, — тут Доббин совершенно безошибочно почувствовал пожатие руки, протянутой ему девицей Осборн.
Он выпустил эту руку в некоторой тревоге.
— Обманщики? — произнес он. — Нет, дорогая мисс Осборн, не все мужчины таковы. Вот ваш брат — не обманщик. Джордж полюбил Эмилию Седли еще в то время, когда они были детьми. Никакое богатство в мире не заставило бы его жениться на другой женщине! Неужели он должен теперь ее покинуть? Неужели вы бы ему это посоветовали?
Что могла ответить мисс Джейн на такой вопрос, да еще имея в виду собственные цели? Ей было нечего отвечать, и потому она уклонилась от ответа, сказав:
— Ну что же! Если вы не обманщик, то, во всяком случае, большой романтик. — Капитан Уильям пропустил это замечание без возражений.
Наконец, решив после еще некоторых тонких намеков, что мисс Осборн достаточно подготовлена к восприятию известия в целом, он открыл своей собеседнице всю правду.
— Джордж не мог отказаться от Эмилии… Джордж женился на ней.
И тут он описал все известные нам обстоятельства, приведшие к браку; как бедная девушка наверняка бы умерла, если бы ее возлюбленный не сдержал своего слова, как старик Седли наотрез отказался дать согласие на брак и пришлось выправить лицензию; как Джоз Седли приезжал из Челтнема, чтобы быть посаженым отцом, как затем новобрачные поехали в Брайтон в экипаже Джоза, на четверке лошадей, чтобы провести там свой медовый месяц, и как Джордж рассчитывает на то, что его дорогие, милые сестры примирят его с отцом, — а они, наверное, это сделают, как женщины любящие и нежные. И затем, испросив разрешение (охотно данное) повидаться с мисс Осборн еще раз и справедливо полагая, что сообщенная им новость будет не позднее чем через пять минут рассказана другим двум дамам, капитан Доббин откланялся и покинул гостиную.
Едва он успел выйти из дому, как мисс Мария и мисс Уирт вихрем ворвались к мисс Осборн, которая и поведала им все подробности изумительной тайны. Нужно отдать им справедливость: ни та, ни другая сестра не были особенно разгневаны. В тайных браках есть что-то такое, на что не многие женщины могут серьезно сердиться. Эмилия даже выросла в их глазах благодаря отваге, которую она проявила, согласившись на подобный союз. Пока они обсуждали эту историю и трещали о ней, высказывая предположения о том, что сделает и что скажет папенька, раздался громкий стук в дверь, от которого заговорщицы вздрогнули, как от карающего удара грома. «Это, должно быть, папенька», — подумали они. Но это был не он. Это был только мистер Фредерик Буллок, приехавший, по уговору, из Сити, чтобы сопровождать девиц на выставку цветов.
Само собой разумеется, что этот джентльмен недолго пребывал в неведении относительно великой тайны. Но когда он ее услышал, на его лице отразилось изумление, далеко не похожее на сентиментальное сочувствие сестер Осборн. Мистер Буллок был человеком светским и младшим компаньоном богатой фирмы. Ему было известно, что такое деньги, и он знал им цену. Восхитительный трепет надежды сверкнул в его глазках и заставил его улыбнуться своей Марии — при мысли, что благодаря такой глупости со стороны мистера Джорджа мисс Мария поднялась теперь в ионе на тридцать тысяч фунтов, по сравнению с тем, что он рассчитывал получить за нею в приданое.
— Черт возьми, Джейн! — сказал он, поглядывая с некоторым интересом даже на старшую сестру. — Илз пожалеет, что пошел на попятный! Ведь вам теперь цена тысяч пятьдесят!
До этой минуты мысль о деньгах не приходила сестрам в голову; но Фред Буллок с изящной веселостью подшучивал над ними по этому поводу во время их предобеденной прогулки, и к тому времени, когда они, закончив утренний круг развлечений, возвращались обедать, обе девицы весьма выросли в собственных iлазах. Пусть мой уважаемый читатель не поднимает крика по поводу тако) о эгоизма и не считает его противоестественным. Не дальше как сегодня утром автор этой повести ехал в омнибусе из Ричмонда. Сидя на империале, он, пока меняли лошадей, обратил внимание на трех маленьких девочек, возившихся на дороге в луже, очень грязных, дружных и счастливых. К этим трем девочкам подбежала еще одна кротка. «Полли! — сообщила она. — Твоей сестре Пегги дали пенни». Тут все дети моментально вылезли из лужи и побежали подлизываться к Пегги. И когда омнибус трогался с места, я видел, как Пегги, сопровождаемая толпой ребятишек, с большим достоинством направлялась к лотку ближайшей торговки сластями.
