Тень Бонапарта - Дойл Артур Игнатиус Конан (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
«И вот вечером привели к нему лошадей, и каждая из этих лошадей стояла на трех ногах, упершись концом копыта четвертой ноги в землю, и когда эти лошади были поставлены перед ним, он сказал: «Возлюбил я земные блага любовью высшей, чем та, которой я стремился к неземному и высшему, и глядел я на этих лошадей, и впал в нищету, забыв об Аллахе. Подведите ко мне лошадей поближе». И подвели к нему лошадей, и стал он отрезать им ноги, и…»
Но когда я дошел до этого места, молодой англичанин вдруг на меня набросился. Боже мой, какие пять минут я провел! Этот малютка-англичанин оказался боксером. Он умел ловко наносить удары. Я пробовал поймать его за руки, а он знай себе хлоп да хлоп, то в глаз мне ударит, то в нос… Я наклонил голову и попробовал защититься. Напрасно, — он меня из-под низу стал лупить. Но как он ни старался, все было тщетно. Я был для него слишком силен. Бросился я на него, а убежать ему и некуда; шлепнулся он на подушки, а я его и притиснул — да так, что из него чуть дух не вылетел.
Нужно мне было во что бы то ни стало этого молодца связать. Стал я искать, чем бы мне его связать, и нашел. Снял со своих башмаков ремни и одним связал ему руки, а другим ноги. Рот я ему заткнул шарфом. Умолк тут мой курьер; лежит только да в темноте на меня глазами сверкает.
Сделал я все это и занялся собой. Из носа у меня текла кровь. Выглянул я в окно кареты, месье, и первым делом увидел окно в доме министра, и свечи уже переставлены. Ах, какими милыми, хорошими показались мне тогда эти свечи, месье! Один, одними своими руками я помешал капитуляции целой армии и потери провинции. Да, месье, я один, невооруженный, сидя в извозчичьей карете на Гарлейской улице, разрушил то, что сделали у Абукира генерал Аберкромби и его пять тысяч солдат.
Времени мне терять было нельзя. Месье Ватто мог выйти в любую минуту. Я остановил извозчика, дал ему вторую гинею и велел ему ехать на Брутон-стрит вместе со злополучным курьером. Сам же я, нимало не медля, забрался в посольскую карету. Не прошло и минуты, как дверь дома отворилась и на пороге показались Monsieur Ватто и лорд Хоксбери. Министр заговорился до того, что вышел провожать нашего посланника до кареты. Министр был без шляпы. В то время, как лорд Хоксбери стоял у подъезда, послышался стук колес, и из экипажа выскочил какой-то человек.
— Весьма важная депеша, милорд! — воскликнул он, подавая лорду Хоксбери запечатанный пакет. Я успел разглядеть лицо курьера. Это был не мой приятель, а другой, должно быть, посланный вдогонку. Лорд Хоксбери схватил пакет и прочитал его около фонаря кареты. Лицо у него стало бледное как мел.
— Месье Ватто! — воскликнул он. — Мы подписали договор по недоразумению. Египет давно в наших руках!
— Что? Невероятно! — воскликнул Monsieur Ватто, притворяясь пораженным.
— Но это так. Месяц тому назад Аберкромби овладел Египтом.
— В таком случае я весьма счастлив, что договор уже подписан, — сказал Monsieur Ватто.
— Да, сэр, у вас есть все основания считать себя счастливым, — ответил лорд Хоксбери и отправился к себе.
Договор во Францию отвез я, месье. Англичане послали за мной погоню, но догнать не смогли. Их ищейки добрались только до Дувра в то время, когда я, Альфонс Лакур, был уже в Париже и докладывал Monsieur Талейрану и первому консулу о происшедшем. Оба они сердечно поздравили меня с успехом.
Ветеран Ватерлоо
Было пасмурное октябрьское утро, тяжелые тучи низко стлались над мокрыми, серыми крышами домов Вульвича. Внизу, на длинных улицах, застроенных кирпичными зданиями, все было мрачно, грязно и неприветливо. От высоких строений арсенала доносился глухой шум от бесчисленных колес, грохота падающих тяжестей и прочих проявлений человеческого труда. За арсеналом закопченные дымом убогие жилища рабочих расходились лучами в постепенно уходившей перспективе суживающейся дороги и исчезающих стен.
Улицы были почти пусты, потому что громадное чудовище, вечно извергающее из своей пасти клубы дыма и дававшее работу всему мужскому населению города, ежедневно с рассветом поглощало рабочих в своих стенах, чтобы вечером опять извергнуть их на улицу усталыми и измученными дневным трудом. Кое-где на крыльце домов виднелись здоровенные женщины в грязных передниках, с руками, загрубелыми от работы; они занимались утренней уборкой и обменивались через дорогу громкими приветствиями. Вокруг одной, с жаром что-то говорившей, собрались приятельницы и время от времени одобрительно посмеивались ее словам.
— Он достаточно стар, чтобы знать, что делать! — сказала она в ответ на восклицание одной из своих товарок. — Но сколько же ему лет на самом деле? Сколько я ни ломала над этим голову, так ничего и не поняла.
— Ну это не так уж трудно рассчитать, — сказала бледнолицая, голубоглазая женщина с резкими чертами лица. — Он участвовал в битве при Ватерлоо, в доказательство чего у него есть медаль и пенсия.
— Это было в незапамятные времена, — заметила третья. — Меня тогда еще и на свете не было.
— Это было пятнадцать лет спустя, считая от начала столетия, — сказала одна из женщин помоложе, стоявшая прислонившись к стене; улыбка на ее лице показывала, что она считает себя осведомленной лучше остальных. — Это сказал мне мой Билл в прошлую субботу, когда я говорила с ним о старом дяде Брюстере.
— Если предположить, что он сказал правду, миссис Симпсон, то сколько же лет прошло с тех пор?
— Теперь восемьдесят первый год, — сказала, считая по пальцам, женщина, вокруг которой собрался кружок, — а тогда был пятнадцатый. Десять да десять, еще десять да десять и еще десять и десять — но выходит всего только шестьдесят шесть лет, так что, в конце концов, он не так уж стар…
— Но ведь не был же он новорожденным малюткой, участвуя в битве? — сказала молодая женщина, рассмеявшись. — Если допустить, что ему было в то время всего только двенадцать, то и тогда ему никак не меньше семидесяти восьми лет.
— Да, ему никак не меньше восьмидесяти лет, — сказало несколько голосов.
— Мне это уже надоело, — мрачно сказала первая женщина. — Если его племянница, или внучатая племянница, или кем там еще она ему приходится, не придет сегодня, я уйду; пусть он ищет себе кого-нибудь другого. Свои дела прежде всего — таков мой взгляд.
— Так он неспокойного нрава, миссис Симпсон? — спросила самая молодая из женщин.
— Вот послушайте, — ответила та, протянув руку и повернув голову по направлению к открытой двери. С верхнего этажа послышались чьи-то неровные шаги и сильный стук палкой об пол.
— Это он ходит взад и вперед по комнате, дозором, как он говорит. Целую половину ночи он занимается этой игрой, глупый старикашка. Сегодня в шесть часов утра он постучал палкой ко мне в дверь. «Выходи на смену!» — закричал он, и еще что-то совсем непонятное. Кроме того, ночью он постоянно кашляет, встает с кровати и отхаркивается, так что ни на минуту невозможно заснуть. Слушайте!
— Миссис Симпсон! Миссис Симпсон! — кричал кто-то сверху хриплым и жалобным голосом.
— Это он, — воскликнула она, кивая головой с торжествующим видом. — Он опять выкинет что-нибудь… Я здесь, мистер Брюстер.
— Дайте мне мой завтрак, миссис Симпсон.
— Он сейчас будет готов, мистер Брюстер.
— Ей-Богу, он похож на маленького ребенка, который просит есть, — сказала молодая женщина.
— Поверите ли, я иногда готова была задать ему хорошую взбучку, — злобно сказала миссис Симпсон. — Ну кто идет со мной выпить малую толику?
Почтенная компания уже двинулась было к питейному дому, когда какая-то молодая девушка перешла через дорогу и робко дотронулась до рукава ключницы.
— Ведь это № 56 по Арсенальному проспекту? — спросила она. — Не можете ли вы мне сказать, здесь живет мистер Брюстер?
Ключница окинула спрашивающую критическим взглядом. Это была девушка лет двадцати, широколицая, миловидная, со слегка вздернутым носом и большими серыми, честными глазами. Ее ситцевое платье, соломенная шляпка, украшенная яркими цветами мака, и узелок, который у нее был с собою, — все свидетельствовало о том, что она только что приехала из провинции.
