Огненный ангел - Брюсов Валерий Яковлевич (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Келья настоятельницы была невелика и вся заставлена мебелью, старинной и тяжёлой, со множеством святых изображений везде: статуй Девы Марии, распятий, чёток, повешенных на стене, различных благочестивых картинок. При входе нашем настоятельница, женщина уже весьма пожилая, имя которой в монашестве было Марта, но которая происходила из знатного и богатого дома, сидела, словно вся ослабнувшая, в глубоком кресле, причём близ неё была только её келейница, но напротив уже стоял как докладчик брат Фома, успевший втереться и сюда. Граф очень почтительно назвал себя, напомнив прежнее знакомство, и настоятельница, несмотря на преклонные годы, следуя, вероятно, уставу монастыря, приветствовала его тоже весьма низким поклоном.
Наконец, после разных других учтивостей, требуемых тем, что итальянцы называют bell parlare [72], все мы заняли свои места, граф сел в другое кресло против настоятельницы, а я и брат Фома стали сзади него, как бы люди его свиты. Только тогда наконец обратился разговор на свою истинную тему и граф начал расспрашивать мать Марту о сестре Марии.
— Ах, высокочтимый граф! — отвечала мать Марта, — то я пережила за последние две недели, что никогда, по милосердию Божию, не чаяла испытать во вверенном мне монастыре. Вот скоро пятнадцать лет, по мере своих слабых сил, пасу я стадо моих овец, и наша обитель была до сих пор украшением и гордостью страны, ныне же стала соблазном и предметом раздора. Скажу вам, что иные теперь даже боятся приближаться к стенам нашего монастыря, уверяя, что в него вселился Дьявол или целый легион злых духов.
После таких слов граф стал вежливо настаивать, чтобы настоятельница рассказала нам подробно все события последнего времени, и она, не сразу и неохотно, приступила наконец к подробному рассказу, который передам я здесь в изложении, ибо речь её была слишком пространной и не во всём искусной.
Месяца полтора тому назад, по словам матери Марты, пришла к ней безвестная девушка, назвавшая себя Марией, и просила, чтобы позволили ей остаться при монастыре хотя бы на должности самой последней служанки. Пришедшая понравилась настоятельнице своей скромностью и разумностью своей речи, так что, пожалев бездомную скиталицу, не имевшую с собой решительно никаких вещей, она позволила ей жить в монастыре. С первых же дней новая послушница Мария проявила ревность необыкновенную в исполнении всех церковных служб и усердие неистовое в молитве, часто всю ночь до первой обедни проводя на коленях перед Распятием. Вместе с тем заметили вскоре, что множество чудесных явлений сопровождало Марию: ибо то под руками её несвоевременно распускались на зимних стеблях цветы; то видели её в темноте осиянной некиим светом, словно нимбом; то, когда молилась она в церкви, раздавался близ неё нежный голос, исходивший из незримых уст, которые пели святую кантику; то на ладонях её выступали святые стигматы, словно от пригвождения ко кресту. В то же время открылся у сестры Марии дар чудотворения, и она стала исцелять всех больных одним прикосновением, и стало их стекаться в монастырь всё больше и больше из окрестных селений. Тогда настоятельница спросила у Марии, какой силой творит она эти чудеса, и она призналась, что неотступно сопровождает её один ангел, который даёт ей наставления и поучает подвигам веры, причём объяснила это всё столь чистосердечно, что трудно было усомниться в её исповеди. Сёстры же монастыря, восхищённые её дивными дарованиями, соединёнными к тому же с крайней скромностью и почтительностью ко всем, — были исполнены пламенной к ней любовью, радуясь, что девушка, столь святая, вошла в их союз, и, конечно, не почитали уже её послушницей, но равной себе или даже первой среди других.
Всё это длилось более трёх недель, и за это время слава сестры Марии возрастала как в округе, так и в самом монастыре, где явились у неё поклонницы преданнейшие, не покидавшие её ни на шаг, славившие её добродетели громогласно и почти поклонявшиеся ей, как новой преподобной. Но среди остальных сестёр нашлись, понемногу, и недоброжелательницы, которые стали высказывать сомнения, подлинно ли Божеским наитием творит свои исцеления сестра Мария и не есть ли всё происходящее в обители новые козни древнего врага рода человеческого — Дьявола? Обратили внимание, что явления, везде сопровождающие сестру Марию, не всегда подобали ангельской воле, ибо порой слышались близ неё как бы удары невидимым кулаком в стену, или при ней некоторые предметы сами собой вдруг падали, словно брошенные, и тому подобное. Потом некоторые из сестёр, приблизившихся к сестре Марии, на исповеди покаялись духовнику, что с недавних пор начали их бороть странные соблазны, а именно: ночью в их кельях стали им являться образы прекрасных юношей, как бы сияющих ангелов, которые уговаривали вступить с ними в плотскую любовь. Когда обо всём этом сказали сестре Марии, она весьма опечалилась и просила удвоить молитвы, усилить посты и ревность иных монашеских подвигов, говоря, что там, где близко святое, всегда рыщут и духи коварства, ища погубить добрые семена. [cxcvii]
Однако, хотя сестра Мария и её приверженицы действительно молились неустанно и подвергали себя всякого рода благочестивым испытаниям, проявления злой силы в монастыре стали усиливаться с каждым днём. Таинственные стуки в стены, в пол, в потолок слышались везде, как в присутствии сестры Марии, так и без неё; проказливые руки по ночам опрокидывали мебель и даже святые предметы, путали содержимое в ящиках, производили всякого рода беспорядок в комнатах и храме; порой неизвестно кто метал с поля в монастырь тяжёлые камни, словно осыпая его ядрами, что было весьма страшно; в тёмных проходах сёстры ощущали прикосновения незримых пальцев или вдруг попадали в чьи-то тёмные и холодные объятия, что наполняло их трепетом несказанным; затем демоны стали показываться воочию, в виде чёрных кошек, являвшихся неведомо откуда и забиравшихся смиренным сёстрам под одежду.
Первое время настоятельница пыталась бороться с грехом и наваждением уговорами и молитвами; после монастырский священник читал достодолжные молитвы и кропил все покои святой водой; ещё после пригласили известного заклинателя из города, который двое суток творил экзорцизмы, заговаривал хлеб и воду, сор и пыль, но смятение только всё возрастало. Видения стали являться во все часы дня и ночи и во всех углах: призраки показывались сёстрам во время молитвы, во время обеда, на постели, там, куда шли они за своей нуждой, в кельях, на дворе, в церкви. Стали раздаваться неизвестно откуда звуки арф, и сёстры не имели сил одолеть искушение и начинали плясать и кружиться. Наконец, демоны стали входить в сестёр и одержать их, так что, повергнув на пол, подвергали всяким спазмам, корчам и мучениям. Сестра Мария, хотя она тоже не избегала таких припадков, продолжала уверять, что это лишь натиски злого воинства, с коими должно бороться всеми силами, следуя указаниям её ангела, и оставались сёстры, которые продолжали верить ей и чтить её. Но зато тем яростнее кляли её другие, говоря, что это она напустила порчу на монастырь, и обвиняя её в пакте с дьяволом, так что совершилось великое разделение в обители и распря постыдная и губительная. Тогда-то, в такой крайности, решено было обратиться к князю-Архиепископу, коему, по преемству от святых Апостолов, дано в сём мире вязать и разрешать грехи наши.
Вот что рассказала нам мать Марта, в длинной и запутанной речи, хотя она повторяла её, по-видимому, не первый раз, и, пока она говорила, узнавал я с несомненностью черты из образа Ренаты, так что страх и отчаяние разом вселились в мою душу, тоже как демоны, и я слушал повествование, как осуждённый чтение смертного приговора. Когда настоятельница кончила рассказ, граф, проявивший к нему неожиданное для меня внимание, спросил, нельзя ли призвать сюда сестру Марию, чтобы задать ей несколько вопросов.
— Несколько дней, — отвечала настоятельница, — что я запретила ей выходить из кельи, ибо присутствие её возбуждает волнение — и за трапезой, и в часы святой мессы. Но тотчас я пошлю за ней и прикажу привести её.
