Об Екатерине Медичи - де Бальзак Оноре (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗

«Тем лучше», — подумал король и с радостью расстался с обоими шпионами.

Таванн в душе посмеялся над флорентинцами, которые остались одни среди глубокой ночи в таком месте, где над головами их было небо и где услышать их могли только бродячие коты.

Итальянцы же, в свою очередь, воспользовались этим обстоятельством, дабы обменяться мыслями, возникшими под влиянием событий этого вечера, мыслями, которые они нигде в другом месте не высказали бы друг другу.

— Альберто, — сказал Карло Гонди брату, — король одержал верх над нашею королевой, и нам придется худо, если мы будем по-прежнему верны Екатерине. Если мы перейдем на сторону короля теперь, когда он ищет поддержки в борьбе с матерью и когда ему так нужны люди, нас потом не станут гнать, как зверей. Нас не тронут даже тогда, когда королеву-мать отправят в изгнание, посадят в тюрьму или казнят.

— С такими мыслями далеко не уйдешь, Карло, — решительно ответил ему маршал. — Ты хочешь стать по гроб верным королю, а ведь он долго не протянет, он совсем изможден. Козимо Руджери сказал, что жить ему осталось не больше года.

— Бывает, что кабан, умирая, убивает охотника, — сказал Карло Гонди. — В этом заговоре герцога Алансонского, короля Наваррского и принца Конде, о котором так хлопочут Ламоль и Коконна, больше риска, чем пользы. Во-первых, король Наваррский, которого королева-мать собиралась захватить врасплох, стал остерегаться ее и не хочет во все это вмешиваться. Он хочет извлечь выгоду из этого заговора, ничего не ставя на карту. К тому же, сейчас все думают о том, чтобы посадить на престол герцога Алансонского, который собирается стать кальвинистом.

— Budelone! [137] Неужели ты ничего не понимаешь? Этот заговор покажет нашей королеве, что гугеноты могут сделать с герцогом Алансонским и что король хочет сделать с гугенотами. Ведь король пытается сговориться с ними! Но для того, чтобы он промахнулся, Екатерина завтра же сообщит ему об этом заговоре. Это сведет на нет все его планы.

— Да! — воскликнул Карло Гонди. — Пользуясь нашими советами, она стала теперь сильнее, чем мы. Это хорошо.

— Хорошо для герцога Анжуйского, которому больше хочется царствовать во Франции, чем в Польше; я все ему расскажу.

— Значит, ты уезжаешь, Альберто?

— Да, завтра. Разве мне не было поручено сопровождать короля польского? Я застану его в Венеции; его величество там сейчас развлекается.

— Ты воплощенная осторожность.

— Che bestia! [138] Клянусь тебе, что здесь при дворе нам не грозит ни малейшей опасности. Неужели ты думаешь, что иначе я бы уехал? Я бы остался возле нашей доброй повелительницы.

— Доброй! — повторил Карло Гонди. — Эта женщина не станет жалеть своих слуг, которые сделали все, что от них требовалось.

— О coglione! [139] Ты хочешь стать солдатом, а боишься смерти. Каждое ремесло к чему-то обязывает, а у нас есть свои обязательства перед троном. Начав служить королям, без которых на земле не стало бы власти, королям, которые даруют нашим семьям покровительство, возвышение, богатство, мы должны питать к ним любовь, от которой возгорается пламенем сердце мученика, нам надо уметь пострадать за них. Когда они приносят нас в жертву своему величию, мы можем погибнуть, ибо мы умираем не только ради них, но и ради самих себя, — семьи наши не погибают. Ecco [140].

— Ты прав, Альберто, ты ведь получил старинное герцогство Ретц.

— Послушай, — сказал герцог де Ретц. — Королева возлагает большие надежды на искусство Руджери, чтобы помириться с сыном. Когда наш болван не захотел больше звать к себе Рене, эта хитрая бестия отлично поняла, что заподозрил ее сын. Но кто знает, что сейчас у короля на уме? Может быть, он просто еще не решил, какую казнь избрать для матери. Он ее ненавидит, ты понимаешь? Он о чем-то проговорился королеве, та разболтала все госпоже Фьеско, а Фьеско сообщила об этом королеве-матери. И вот теперь король скрывает свои планы даже от жены.

— Давно уже пора это сделать, — сказал Карло Гонди.

— Сделать что? — спросил маршал.

— Занять короля, — ответил Карло Гонди; хоть он и не пользовался таким доверием Екатерины, как его брат, он был, однако, не менее прозорлив.

— Карло, я помог тебе проложить дорогу в жизни, — многозначительно сказал Альберто Гонди, — но если ты хочешь стать герцогом, как я, будь так же, как и я, слепо предан нашей повелительнице. Она останется королевой, она здесь сильнее всех. Госпожа де Сов сделает все, что она захочет, а король Наваррский и герцог Алансонский сделают все, что захочет госпожа де Сов. Екатерина будет всегда вить из них веревки, как при этом короле, так и при Генрихе III. Да будет угодно господу, чтобы он не был столь неблагодарным.

— Почему?

— Его мать слишком много для него делает.

— Чу, на улице Сент-Оноре какой-то шум! — воскликнул Карло Гонди. — Это у Рене закрывают дверь! Ты что, не слышишь, сколько там народу? Обоих Руджери арестовали.

— Ах! Diavolo! [141] Вот что значит действовать осторожно! Король на этот раз не дал воли своим чувствам, как он это делал всегда. Только в какую тюрьму он их посадит? Нужно пойти посмотреть, что там творится.

Оба брата добрались до угла улицы Отрюш в ту минуту, когда король входил в дом своей любовницы. При свете факела, который держал привратник, они увидели Таванна и обоих Руджери.

— Скажите, Таванн, — воскликнул Карло Гонди, догоняя друга короля, который возвращался в Лувр, — что там такое случилось?

— Мы нашли тут целый синклит колдунов. Двоих мы арестовали. Это ваши друзья, и они смогут объяснить французским вельможам, каким путем вам, двум иностранцам, достались такие высокие должности, — сказал Таванн наполовину в шутку, наполовину серьезно.

— А что же король? — спросил Карло Гонди, делая вид, что недружелюбный тон Таванна нимало его не беспокоит.

— Он остается у своей возлюбленной.

— Мы достигли всего беззаветной преданностью нашим господам; это высокий и благородный путь, по которому идете и вы, мой дорогой герцог, — ответил маршал де Ретц.

Все трое шли молча. Едва только они расстались, найдя каждый своих людей, которые должны были проводить их домой, два каких-то человека неслышно проскользнули вдоль стен по улице Отрюш. Это были король и граф Солерн; они быстро вышли на берег Сены в том месте, где их ждала лодка с несколькими гребцами, подобранными Солерном. Несколько взмахов весла — и они достигли противоположного берега.

— Моя мать еще не ложилась, — воскликнул король, — она нас заметит, мы неудачно выбрали это место для встречи!

— Она скорее всего подумает, что это какая-нибудь дуэль, — успокоил его Солерн. — На таком расстоянии нас все равно не узнать.

— Ничего, пускай она меня увидит, — воскликнул Карл IX, — сейчас я уже решился на все!

Король и его верный друг взбежали на горку и быстро пошли в сторону Пре-о-Клерк. Едва только граф Солерн, шедший впереди, дошел до этого места, как он наткнулся на стражника. Перекинувшись с графом несколькими словами, стражник вернулся к своим. Вскоре двое мужчин, которых, по тому почтению, с которым их везде встречали, можно было принять за принцев, покинули свой пост — а стояли они за какой-то плохонькой изгородью — и, подойдя к королю, преклонили пред ним колена. Но Карл IX поднял их, не дав им коснуться земли, и сказал им:

— Не надо никаких церемоний, здесь все мы дворяне.

К этим трем дворянам присоединился еще почтенного вида старец, которого можно было принять за Лопиталя, если бы не знать, что канцлер умер еще год тому назад. Все четверо шли быстро, стремясь скорее попасть в такое место, где разговор их не мог быть услышан, а Солерн следовал за ними на небольшом расстоянии, чтобы никого не подпускать к своему господину. Этот верный слуга короля держался очень настороженно, чего нельзя было сказать про самого короля, которому уже наскучила жизнь. Этот вельможа был, со стороны Карла IX, единственным свидетелем совещания, которое вскоре началось.