Брат мой, враг мой - Уилсон Митчел (книги хорошего качества txt) 📗
– Могу сказать только одно, – презрительно заметил Бэннермен, – если они считают, будто этого достаточно, чтоб поднять шумиху, то с таким же успехом могут как-нибудь ночью стащить свой самолет на ближайшую свалку. Скажите на милость, что в такой заметке может заинтересовать людей?
Через неделю Вики распечатала следующее письмо:
«Дорогой Карл!
Большое спасибо за дружеские слова. К Вашему сведению, никто ни на кого не злится. Наши взаимоотношения с фирмой Волрата ограничиваются тем, что он купил у нас кое-какое оборудование. Со всеми Вашими идеями насчет рекламы надлежит обращаться непосредственно к нему.
С приветом Кен».
– Сейчас же помчусь туда! – воскликнул Бэннермен. – Я уж чую – там вопиющая нужда в хороших идеях. Между прочим, не там ли работает Марго?
В воскресенье утром, когда передача длинной церковной службы подходила к концу, в конторе зазвонил телефон. Вики взяла трубку.
– Деточка, я говорю из Уикершема. – В голосе Карла звенело торжество. – Упакуйте вещички и валяйте сюда. Я уже работаю в Авиационной компании Волрата в качестве специального агента по рекламе. Повторяю: специального агента по рекламе! Я заявил асу, что не могу занять эту должность без своего постоянного секретаря. Это я вас, деточка, имел в виду. Оставьте записку Рассу Ричардсону – сообщите ему, что он стал директором самой крупной из мелких радиостанций Кливленда.
Повесив трубку, Вики почувствовала, что вся дрожит. Уверенность, не покидавшая её много месяцев, вдруг исчезла. Что же будет, спрашивала она себя, когда она опять встретится с Кеном? Неужели она снова очутится в плену этой тягостной любви или же придет, наконец, полное равнодушие, которого она так жаждет? Вики попробовала представить себе его лицо, но внезапный страх мешал ей как следует разобраться в своих чувствах. Она могла только дать себе слово, что не станет ни искать, ни избегать этой встречи. Чему быть, того не миновать, но пусть это свершится само собой.
Летний зной, стоявший над полями, в поезде был ещё ощутимее, но ничто не могло прогнать леденящий страх, терзавший Вики по дороге в Уикершем. О, если б она была влюблена в другого, с отчаянием думала Вики, или хотя бы просто увлечена – тогда для неё было бы совершенно безопасно видеть Кена, слышать его голос или чувствовать прикосновение его руки. Ей хотелось влюбиться в кого-нибудь сию же минуту – не для того, чтобы испытать счастье любви, а только чтобы стать нечувствительной к обаянию Кена. Как пригодился бы сейчас один из тех мальчиков, которыми она пренебрегала в школе, – из тех положительных серьезных мальчиков, умевших вдумчиво относиться ко всему на свете и всегда вызывавших у неё раздражение, потому что, как ни досадно это было, она чувствовала, что они правы. Вики поймала себя на том, что припоминает имена и лица, давным-давно улетучившиеся из её памяти, и с удивлением обнаружила, что сейчас, спустя столько времени, они вдруг приобрели для неё привлекательность.
Поезд, погромыхивая, несся вперёд, и Вики с надеждой думала: а вдруг в её жизни появится какой-нибудь из этих мальчиков, конечно, уже возмужавший и более уверенный в себе, но ещё не утративший способности грустно светлеть от одного её взгляда.
Вики представляла себе, как она идет рядом с этим безликим возлюбленным, молчаливо наслаждаясь безмятежным сознанием своей безопасности. Она даже видела, как в удобный момент, когда она останется одна, появится Кен. Он спросит её, как дела, а в его улыбающихся глазах будет спокойная уверенность в том, что, несмотря ни на какие её слова, он по-прежнему живет в её сердце. А она, с негодованием угадывая его мысли, так же спокойно отомстит ему, описав – о, как бы между прочим! – своего нового поклонника.
Но Вики ни на мгновение не пришло в голову, что, если б Кену довелось услышать описание этого другого человека – совершенной противоположности ему, – он мог бы с полным основанием заметить: «Тот, о ком вы говорите, в точности похож на Дэви».
Увидев деда, пришедшего встречать её на вокзал, Вики была потрясена происшедшей в нем переменой. Она довольно часто писала ему из Кливленда, но делала это не столько из любви, сколько из чувства долга, догадываясь, что в жизни старика она играла немалую роль, но ничто в письмах деда не подготовило её к тому, что он так трогательно обрадуется ей при встрече. Он обнял её, и на глазах у него выступили слезы. Немного погодя, отстранившись, он пристально вгляделся в её лицо.
– Ты стала старше, – медленно сказал он. – Повзрослела в Кливленде. Сколько ты рассчитываешь пробыть здесь на этот раз?
Голос его был таким смиренным, что Вики чуть было не расплакалась, вспомнив былую строптивость старика. И весь он казался хрупким, слабым, почти прозрачным.
– Не знаю, дедушка, – сказала она. – Может, и долго.
– Очевидно, ты всё же будешь работать?
– Я ведь и приехала сюда по служебным делам, – мягко напомнила Вики.
– Знаю. Знаю. Ну, ладно. Постарайся не слишком часто встречаться с молодыми людьми. Вики, – молящим тоном сказал он. – По крайней мере с… ты знаешь, с кем.
– Не беспокойся, дедушка, всё в порядке. Всё в полном порядке. Пойдем домой.
В доме царило такое же пыльное запустение, как и в тот раз, когда она приехала сюда впервые. Ни слова не говоря, она сразу же принялась за уборку, несмотря на протесты старика, который упрашивал её хоть минутку посидеть спокойно, чтобы он мог поглядеть на неё. Она вытирала пыль, мыла и скребла до одиннадцати часов ночи, радуясь этой черной работе, отвлекавшей её от мыслей о себе и своем возвращении. Старик ходил за ней по пятам, не спуская с неё ласкового взгляда, и отступал в сторону только перед шваброй или тряпкой.
Всё утро, с того момента, как Вики вышла из дому и направилась через весь город на завод доложить о своем приезде, она находилась в состоянии томительного беспокойства, словно ждала, что вот-вот перед ней появится Кен. Мысль о том, что он может застигнуть её врасплох, была для неё невыносимой.
Помещение, отведенное Карлу и ей, оказалось крошечной каморкой, где еле умещались два стола. Каждый раз, когда кто-нибудь останавливался в коридоре или просто проходил мимо, пальцы Вики застывали на клавишах машинки, пока на матовом стекле двери не исчезал силуэт.
Дважды Вики встречала Марго, которая за последний год стала ещё более замкнутой. Марго теперь одевалась совсем по-другому, чем прежде, и вся изменилась – вплоть до походки. Даже в таком крупном городе, как Кливленд, и то её могли бы принять за даму из Нью-Йорка благодаря её особой хрупкой утонченности. Вики не успела толком поговорить с ней, потому что Марго, как, впрочем, и все служащие фирмы, кружилась в водовороте лихорадочной подготовки к авиасостязаниям. Марго ни словом не обмолвилась о Кене и только сказала, что, когда кончатся состязания, надо будет обязательно собраться всем вместе.
Марго, видимо, совсем забегалась и захлопоталась; в конторе говорили, что единственный способ наладить какое-нибудь дело – это обратиться к мисс Мэллори. Её напряженной энергией, казалось, была пропитана вся атмосфера завода.
Карл тоже находился в непрестанном возбуждении и не терял даром ни минуты: он то и дело вбегал и выбегал из каморки-конторы, торопливо разговаривал по междугородному телефону и несся на очередное совещание. Вики до такой степени привыкла к этой постоянной беготне, что спустя несколько дней после своего приезда, в пятницу, сначала даже не обратила внимание на его тень, остановившуюся за стеклянной дверью. Очевидно, он с кем-то разговаривал. Но тут его тень отодвинулась и появился силуэт другого человека, гораздо выше и, по-видимому, моложе Карла. До неё доносился их невнятный говор, звучавший то громче, то тише. Вдруг молодой человек рассмеялся. Вики замерла – этот смутно знакомый смех показался ей наваждением. Голоса стихли, но молодой человек не уходил. Через секунду дверь отворилась. Вики была так поглощена мыслью о Кене, что совсем забыла о существовании Дэви, который стоял в дверях и улыбался, глядя на неё с насмешливой укоризной.
