Время таяния снегов - Рытхэу Юрий Сергеевич (читать книги онлайн без txt) 📗
– А что, в Нуукэне пекарни нет? – спросил Ринтын.
– Есть пекарня, только еще не достроена. У нас и пекарь свой есть – Симиквак. Всю зиму в Гуврэле учился у знаменитого Павла Николаевича. Говорит, хорошо научился печь. Пока он у нас в бригаде гарпунером.
– И сейчас он с вами? – спросил Ринтын. Ему не терпелось узнать новости о Пете и Павле Николаевиче.
– Нет, остался в Нуукэне. Наблюдает за кладкой печи… А вот и наш Нуукэн.– Старик пальцем с обломанным ногтем показал на горизонт. Как ни напрягал зрение Ринтын, кроме зубчатой, похожей на пилу скалы, ничего не заметил.
Когда байдара подошла к кромке небольшого припая, Ринтын увидел темные яранги, расположенные входом в сторону моря. На берегу белели палатки охотников, приехавших в Нуукэн на промысел из других селений и стойбищ.
Ринтын сошел на берег. Он никого не знал в Нуукэне и был в затруднении: куда идти? На берегу столпилось много народу, все радовались привезенному хлебу, удачному путешествию на утлой байдаре по ледовитому морю.
Пожилой эскимос показал Ринтыну на охотника в белой камлейке:
– Вот он, наш пекарь Симиквак.
Потоптавшись еще немного среди незнакомых людей, Ринтын приблизился к Симикваку и, тронув его за рукав, спросил:
– Вы знаете Павла Николаевича?
– Пекаря?
– Да.
– Как же не знать! Воо-како! Это мой учитель. А ты откуда о нем слышал?
– Я знаю не только его, но и Петю и тетю Дусю. Они долго жили в Улаке.
– В Улаке? – Симиквак наморщил лоб.– Тогда ты должен знать тамошнего сироту, которого зовут Ринтын. Он друг Пети.
– Это я,– тихо сказал Ринтын.
Симиквак уставился на Ринтына и неожиданно сказал по-русски:
– Вот так химия! – и добавил по-чукотски: – Я не думал, что ты такой большой. Ты, наверное, направляешься в высшую школу? Говорил мне Петя, что ты давно думаешь об этом.
– Вот начал путь,– ответил Ринтын.
– Ты где остановился? – спросил Симиквак. И, услышав, что Ринтын никого здесь не знает, предложил:
– Мы же с тобой хорошие знакомые. Павел Николаевич столько рассказывал о тебе. Пошли ко мне.
Ринтын поселился у Симиквака. Яранга была наполовину выдолблена в скале и издали походила на груду беспорядочно сложенных камней. Она стояла на краю стойбища у самого подножия высокой горы, круто уходящей к небу. Вход в ярангу был скорее похож на звериный лаз, нежели на вход в человеческое жилище. Ринтын ожидал увидеть внутри тесный чоттагын и маленький полог, но яранга оказалась очень просторной. Чоттагын, правда, был меньше, чем в улакских ярангах, но зато полог был достаточно вместителен. Он даже разделялся на две части небольшой ситцевой занавеской.
Симиквак кивнул головой в сторону занавески:
– Здесь жила моя дочь – учительница. Теперь она перебралась в настоящую квартиру и даже русское имя себе взяла – Валентина.
В его голосе чувствовалась гордость за дочь, но в то же время старику было грустно и одиноко. Чтобы как-нибудь утешить его, Ринтын сказал:
– У нас в первом классе был учитель Иван Иванович Татро. Когда он стал председателем колхоза, его снова стали звать просто Татро.
– Кто знает, как правильнее. Вот и сын пекаря Петя все доказывал нам, что в хлебопечении главную роль играет химия. Знаки чертил, похожие вроде на буквы, но непонятные. Однажды из-за этой химии мы чуть не испортили тесто. С тех пор Павел Николаевич говорит: вот так химия! А ты, наверное, знаешь, что такое химия?
– Немного знаю,– ответил Ринтын,– только один год ее проходили.
– О, целый год – это много! Я хлебопечению всего полгода учился, а Павел Николаевич говорит, что теперь я не хуже его пеку,– с гордостью сказал Симиквак.
Весь вечер эскимос рассказывал о своем пребывании в Гуврэле, о семье пекаря. Ринтын узнал, что Симиквак вдов и единственная его радость и надежда – дочь. Она закончила Анадырское педагогическое училище и уже год работала в Нуукэнской неполной средней школе учительницей младших классов.
– Ее хвалили в газете,– с довольной улыбкой говорил Симиквак.
– Жалко, что она ушла в учительский дом,– сказал Ринтын,– за занавесью в пологе – настоящая комната.
– Учительница все же. Другие школьные преподаватели в настоящих комнатах живут, а она в яранге. Неловко.– Симиквак увлек Ринтына за занавеску и показал на моржовой коже, покрывающей земляной пол, четыре глубокие вмятины.
– Это следы от четырех ножек кровати… Кровать она с собой взяла.
В ожидании попутного вельбота Ринтын помогал Симикваку по хозяйству, встречал на берегу вельботы, возвращающиеся с добычей. Он охотно перетаскивал мясо к месту хранения, помогал вытаскивать вельботы на берег. К нуукэнскому припаю часто причаливали улакские охотники. Они звали Ринтына обратно домой, говорили, что он слишком поторопился уехать из Улака и только напрасно теряет время в Нуукэне.
Иногда Ринтын был готов возвратиться, и тогда на ум ему приходили слова Анатолия Федоровича: “Одно помни, Ринтын: в пути не останавливайся! Иди все время вперед!”
В пологе было темно. Ринтын давно проснулся и лежал на оленьих шкурах, раздумывая, чем бы заняться сегодня. Все приготовления к открытию пекарни были закончены, печь задута, и Симиквак замесил первую партию теста. Лежа в темноте, Ринтын жмурил глаза, потом внезапно открывал их и любовался радугой, возникающей на кончиках ресниц.
Вдруг в пологе стало светло: кто-то приподнял меховую занавесь. Ринтын вскочил с постели и увидел перед собой девушку. Она с любопытством разглядывала Ринтына.
– Я вам помешала, извините,– по-русски сказала девушка и улыбнулась.
Ринтын чувствовал, как покраснел, он никак не мог заставить себя поднять глаза. Понимая, что ведет себя глупо, ничего не мог с собой поделать.
– Вы всегда такой? – с усмешкой спросила девушка.
– Не всегда,– неожиданно сказал Ринтын и еще больше смутился.
Он догадывался, что перед ним дочь Симиквака; он уже несколько раз видел ее издали и не думал, что так оробеет при встрече.
– Вы, наверное, просто не выспались, Ринтын,– сказала девушка и, вынимая подпорку, поддерживающую меховую занавесь, добавила: – Не будьте таким стеснительным. Приходите вечером на танцы в школу.
