Конец главы. Том 1. Девушка ждет. Пустыня в цвету - Голсуорси Джон (книги без сокращений .TXT) 📗

– Есть некоторые темы, которых при Блоре нельзя касаться, – противозачаточные меры, ваш дядя и прочее. Бедная киска!

Она поднялась, подошла к окну и сбросила кошку на цветочную клумбу.

– Как любовно к ней относится Блор! – шепнула Динни сестре.

– Мужчины, – объявила леди Монт, возвращаясь, – сбиваются с пути и в сорок пять, и в шестьдесят пять, и ещё не знаю когда. Я никогда не сбивалась с истинного пути, но мы думали об этом с пастором.

– Он теперь очень одинок, тётя?

– Нет, – отрезала тётя Эм. – Он развлекается. Он очень часто заходит к нам.

– Вот было бы замечательно, если бы о вас начали сплетничать!

– Динни!

– Дяде Лоренсу это понравилось бы.

Леди Монт впала в оцепенение.

– Где Блор? – воскликнула она. – Я всё-таки съем блинчик.

– Вы отослали Блора.

– Ах да!

– Позвонить, тётя Эм? – предложила Клер. – Кнопка как раз под моим стулом.

– Я поместила её там из-за твоего дяди. Он пытался мне читать "Путешествия Гулливера". А это непристойно.

– Меньше, чем Рабле или даже Вольтер.

– Как! Ты читаешь непристойные книги?

– Но это же классики.

– Есть ещё какая-то книга – «Ахиллес» – или что-то в этом роде. Твой дядя купил её в Париже, но в Дувре её отобрали. Ты читала?

– Нет, – сказала Динни.

– Я читала, – вмешалась Клер.

– Не следовало бы, судя по тому, что мне рассказывал твой дядя.

– Ну, сейчас все все читают, тётя. Это не имеет никакого значения.

Леди Монт поочерёдно окинула взором племянниц и глубокомысленно заметила:

– Но ведь есть же библия. Блор!

– Да, миледи?

– Кофе подайте в холл к тигру, Блор. И подбросьте что-нибудь в камин для запаха. Где моё виши?

Леди Монт выпила свой стакан виши, и все поднялись.

– Просто как в сказке! – шепнула Клер на ухо Динни.

– Что вы предпринимаете насчёт Хьюберта? – спросила леди Монт, усаживаясь у камина в холле.

– Обливаемся холодным потом, тётя.

– Я велела Уилмет поговорить с Хен. Вы же знаете, она встречается с особами королевской фамилии. Существует, наконец, авиация. Почему он не улетит?

– Сэр Лоренс внёс за него залог.

– Лоренс не будет возражать. Мы можем обойтись без Джеймса – у него аденоиды – и нанять одного садовника вместо Босуэла и Джонсона.

– Но Хьюберт будет возражать.

– Люблю Хьюберта, – объявила леди Монт. – Он женился слишком быстро… Сейчас запахнет.

Появился Блор с кофейницей и папиросами. За ним шествовал Джеймс с кипарисовым поленом. Наступила благоговейная тишина – леди Монт заваривала кофе.

– Сколько сахару, Динни?

– Две ложечки, пожалуйста.

– Я кладу себе три. Знаю, знаю – от этого полнеют. Тебе, Клер?

– Одну.

Девушки отхлебнули. Клер охнула:

– Потрясающе!

– О да! Тётя Эм, а ведь у вас кофе несравнимо лучше, чем у других.

– Ты права, – сказала тётка. – Я так рада за несчастного Ферза: в конце концов, он мог вас просто покусать. Теперь Эдриен женится на ней. Это так отрадно.

– Это будет не так скоро, тётя Эм. Дядя Эдриен едет в Америку.

– Зачем?

– Мы все считаем, что так лучше всего. Он сам – тоже.

– Когда он вознесётся на небо, с ним надо отправить провожатого, иначе он не попадёт в рай, – сказала леди Монт.

– Ну, уж ему-то там уготовано место.

– Это ещё вопрос. В прошлое воскресенье пастор произнёс проповедь на эту тему.

– Он хорошо говорит?

– Как тебе сказать? Приятно.

– По-моему, проповеди ему писала Джин.

– Пожалуй. В них была изюминка. От кого я подхватила это слово?

– Наверное, от Майкла, тётя.

– Он вечно нахватается всякой всячины. Пастор сказал, что мы должны уметь отрешаться от себя. Он часто приходит сюда позавтракать.

– Чтобы вкусно поесть?

– Да.

– Сколько он весит, тётя Эм?

– Без одежды – не знаю.

– А в одежде?

– О, страшно много! Он собирается писать книгу.

– О чём?

– О Тесбери. У них была в роду дама, – правда, не Тесбери, а Фицхерберт, которую все уже похоронили, а она оказалась во Франции. Был ещё один – он участвовал в сражении при Спагетти – нет, другое слово. Я всегда вспоминаю о нём, если Огюстина подаёт слишком жирный суп.

– При Наварине. А он действительно сражался?

– Да, хотя кое-кто утверждает противное. Пастор собирается это выяснить. Потом был ещё один – ему отсекли голову, и он не позаботился упомянуть об этом в хрониках. Но наш пастор раскопал эту историю.

– В чьё царствование это случилось?

– Я не могу запоминать все царствования, Динни. При Эдуарде Шестом или Эдуарде Четвёртом – почём я знаю… Он был сторонник Красной розы. Затем был ещё какой-то, который женился на одной из наших. Его звали Роланд или в этом роде. Он натворил что-то страшное, и у него отобрали землю. Он не признал короля главой церкви. Что это значит?

– При государе-протестанте это значило, что он католик.

– Сначала сожгли его дом. О нём упоминается в "Mercurius rusticus" [11] или в какой-то другой книгге. Пастор утверждает, что его у нас очень любили. Не помню, что было сперва – то ли дважды сожгли его дом, то ли ограбили. Там был ещё ров с водой. Есть даже список всего, что взяли.

– Как интересно!

– Варенье, и серебро, и цыплят, и белье, и даже зонтик или что-то смешное в этом роде.

– Когда всё это было, тётя?

– Во время гражданской войны. Он был роялистом. Вспомнила – этого звали не Роланд, а по-другому. Её звали Элизабет, как тебя, Динни. История повторяется.

Динни смотрела на полено в камине.

– Потом был ещё последний в роду адмирал при Вильгельме Четвёртом, который умер пьяным. Не Вильгельм, а он. Пастор это отрицает. Он и пишет для того, чтобы это опровергнуть. Он говорит, что адмирал прозяб и выпил от простуды рому, а организм не сработал. Где я подхватила это слово?

– Я иногда употребляю его, тётя.

– Ну, конечно. Так что у него целая масса выдающихся предков, не считая всяких обыкновенных, и они восходят прямо к Эдуарду Проповеднику или кому-то ещё. Пастор хочет доказать, что Тесбери древнее нас. Какая нелепость!

– Не волнуйтесь, милая тётя! – замурлыкала Клер. – Ну кто станет это читать?

– Не скажи. Он просто любит разыгрывать сноба – это его поддерживает. А, вот и Ален! Клер, ты видела мой портулак? Не пойти ли нам посмотреть?

– Тётя Эм, вы бесстыдница, – шепнула Динни ей на ухо. – И потом, это ни к чему.

– Помнишь, что нам твердили по утрам в детстве? Час терпеть – век жить. Клер, подожди, я возьму шляпу.

– Итак, ваш отпуск кончен, Ален? – спросила Динни, оставшись наедине с молодым человеком. – Куда вас направляют?

– В Портсмут.

– Это хорошо?

– Могло быть хуже. Динни, я хочу поговорить с вами о Хьюберте. Если дело плохо обернётся в суде, что тогда?

Динни разом утратила свою "шипучесть". Она опустилась на подушку перед камином и подняла на Алена встревоженный взгляд.

– Я наводил справки, – продолжал молодой Тесбери. – В таких случаях даётся отсрочка на две-три недели, чтобы министр внутренних дел мог ознакомиться с решением суда. Как только он утверждает его, виновного немедленно выдают. Отправляют обычно из Саутгемптона.

– Вы серьёзно думаете, что до этого дойдёт?

– Не знаю, – угрюмо ответил Ален. – Представьте себе, что боливиец кого-то здесь убил и уехал. Мы-то ведь тоже постарались бы заполучить его и нажали бы для этого на все пружины.

– Это чудовищно!

Молодой человек посмотрел на неё с решительным и сочувственным видом:

– Будем надеяться на лучшее, но если дело пойдёт плохо, придётся принять меры. Ни я, ни Джин так просто не сдадимся.

– Но что же делать?

Молодой Тесбери прошёлся по холлу, заглянул за двери. Затем наклонился к девушке и сказал:

– Хьюберт может улететь. После возвращения из Чичестера я ежедневно практикуюсь в пилотировании. На всякий случай мы с Джин разработали один план.