Путешествие на край ночи - Селин Луи Фердинанд (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
— Нет. Я никогда не видела этого приятеля.
На улице было холодно, девочка бежала рысцой, я быстро шел за ней.
— Как это случилось?
— Не знаю.
Мы шли вдоль небольшого парка, последнего прибежища бывшего леса, где по ночам в деревьях застревали долгие зимние туманы, мягкие, тягучие. Улочки, одна за другой. В несколько минут мы подошли к их домику. Ребенок попрощался со мной.
Она боялась подойти ближе. Невестка Анруй стояла на крыльце под навесом. Пламя ее светильника колебалось от ветра.
— Сюда, доктор! Сюда! — крикнула она мне.
Я сейчас же спросил:
— Ваш муж себя ранил?
— Входите! — ответила она довольно резко, прежде чем я успел что-нибудь сообразить.
И я сразу нарвался на старуху, которая тут же, в коридоре, напала на меня. Извержение ругательств.
— Ах, сволочи! Ах, бандиты! Доктор, они хотели меня убить!
Это значило, что дело не выгорело.
— Убить? — спросил я, будто бы удивленно. — Зачем?
— Потому что я все никак не сдохну! Вот и все. Очень просто. Черт возьми! Да не хочу я вовсе умирать!
— Мама, мама, — останавливала ее невестка. — Вы сами не знаете, что говорите! Что за ужасы вы рассказываете доктору? Образумьтесь, мама!
— Это я ужасы рассказываю? Ну и нахальства у этой стервы! Я не знаю, что говорю? Достаточно знаю, для того чтобы вас всех повесили. Увидите!
— Но кто же ранен? Где он?
— Увидите! — обрезала старуха. — Он наверху, на ее кровати, убийца! Всю постель перепачкал. Верно я говорю, гадина? Весь тюфяк в его свинячьей крови. Не в моей! А кровь у него, должно быть, что помои. Тебе ее не отмыть! Годами будет от твоей кровати вонять кровью убийцы. Есть же люди, которые ходят в театр для сильных ощущений! Уверяю вас, что театр здесь! Здесь, доктор! Здесь, наверху. Самый настоящий театр! Не уступайте своего места! Идите скорей наверх! Может быть, этот каналья уже успел умереть. И тогда вы больше ничего не увидите.
Невестка боялась, что старуху слышно на улице, и требовала, чтобы она замолчала. Несмотря на положение вещей, невестка как будто не растерялась; она казалась только очень недовольной тем, что ничего не вышло, но от мысли своей не отказывалась. Она даже была совершенно уверена в своей правоте.
— Вы только послушайте, что она говорит, доктор! Разве это не обидно? А я-то старалась всегда облегчить ей жизнь! Ведь вы это знаете… Я ей постоянно предлагала послать ее к монашкам…
Но опять слушать про монашек было для старухи невыносимо.
— В рай! Вот куда вы хотели меня послать, все! Ах, бандитка! Вот для чего вы его вызвали, ты и твой муж, этого негодяя, который лежит наверху! Чтобы убить меня — вот для чего, а не для того, чтобы послать к монашкам.
Если невестка не казалась подавленной, то свекровь и подавно нет. Покушение чуть было не стоило ей жизни, но она больше прикидывалась возмущенной, чем была на самом деле. Она кривлялась.
Неудавшееся убийство даже скорее сыграло роль стимула, вырвало ее из могилы, из глубины заплеванного сада, где она была похоронена в течение стольких лет. В ее возрасте упрямая живучесть вернулась к ней. Она непрестанно радовалась своей победе и тому, что у нее оказался способ вечно мучить сварливую невестку. Теперь она у нее в руках! Она горела желанием посвятить меня во все подробности этого горе-покушения.
— И потом, знаете, — продолжала она все так же взволнованно, — я с ним познакомилась у вас, с убийцей, у вас. Хоть он и показался мне подозрительным. До чего подозрительным! Знаете, что он мне предложил сначала? Успокоить вас, дочь моя! Вас, стерву! И за недорогую плату. Уверяю вас. Кстати, он это предлагает всем. Это давно известно… Теперь понятно, шлюха несчастная, что я хорошо знаю, чем он занимается, твой труженик! Что я хорошо осведомлена! Робинзоном его зовут. Верно? Посмей только сказать, что у него другая фамилия! Как только он повадился к вам, у меня сейчас же явились подозрения. К счастью… Если бы я не остерегалась, что бы со мной теперь было?
И старуха снова и снова рассказывала мне, как все произошло. Кролик дернулся в то время, как он привязывал заряд к дверце клетки. Старуха следила за ним в это время из лачуги, «из ложи бенуара», как она говорила. И заряд дроби взорвался прямо ему в лицо, прямо в глаза, в то время как он приготовлял этот подвох.
— Когда занимаешься убийством, конечно, нервничаешь, понятно! — заключила она.
Словом, в смысле бездарности и неудачи это сделано великолепно.
— Вот что сделали с людьми в наши дни! Именно сделали! Приучили их! — настаивала на своем старуха. — Сегодня, чтобы есть, приходится убивать. Воровать уже мало… Убивать, да еще бабушек!.. Слыханное ли это дело? Это конец света. Одна злость осталась в теле, и больше ничего… И теперь вам из этой чертовщины не вылезть! И ослеп-то он. И у вас на шее навсегда!.. А? И это еще не конец. Что еще будет!
Невестка не разжимала рта, но, должно быть, в уме выработала план, как выпутаться из этого дела. Эта падаль хорошо соображала. Пока мы были погружены в наши мысли, старуха искала по комнатам своего сына.
— Кстати, доктор, у меня ведь сын есть. Где он? Что он еще замышляет? — Ее шатало по коридору от неудержимого смеха.
— Моя смерть, — орала теперь старуха. — Посмотрела бы я на мою собственную смерть! Слышишь! У меня есть глаза, чтобы видеть ее! У меня еще есть глаза! Я хочу хорошенько на нее посмотреть!
Она не хотела умирать, никогда. Это было ясно. Она не верила больше в свою смерть.
Известно, что такие вещи всегда трудно устроить и что устраивать их стоит очень дорого. Для начала неизвестно даже было, куда его девать, Робинзона… В больницу? Это, конечно, могло вызвать сплетни, пересуды… Послать его домой? Об этом и думать было нечего из-за состояния его лица. С охотой или без, но Анруйям пришлось оставить его у себя.
Он лежал в их постели, в спальне наверху. Ужас охватывал его при мысли, что его могут отсюда выгнать и возбудить против него дело. Это было понятно. Такую историю действительно нельзя было никому рассказать. Ставни его комнаты были плотно закрыты, но соседи и другие люди проходили мимо чаще, чем обычно, только чтобы взглянуть на ставни и спросить, как поживает раненный. Им рассказывали, как он поживает, рассказывали, что придет в голову. Но как заставить их не удивляться, не сплетничать? Как избежать догадок и предположений? К счастью, никто не подал в суд. И на том спасибо!
С его лицом я кое-как справлялся. Удалось предупредить инфекцию, несмотря на то, что раны были донельзя грязны. Что касается глаз, то я предполагал существование рубцов на самой роговой оболочке, через которые свет будет проникать с трудом в том случае, если он вообще будет проникать.
Так или иначе, надо будет приспособить ему кое-какое зрение, если только осталось что приспособлять. В настоящий момент нам приходилось срочно отражать удары, и главным образом — не допустить, чтобы старуха скомпрометировала нас всех в глазах соседей и зевак своей паршивой визготней. Хоть ее и считали сумасшедшей, нельзя было этим объяснять решительно все.
Если полиция вмешается в наши дела, то неизвестно, к чему это нас приведет.
Я навешал Робинзона по крайней мере два раза в день. Как только он слышал мои шаги на лестнице, из-под его перевязок начинали доноситься стоны. Он несомненно страдал, но хотел мне доказать, что он страдает еще сильнее. Я предвидел, что ему будет над чем погоревать, особенно когда он поймет, что сталось с его глазами. Я всегда увиливал от ответа на вопрос о будущем. Он чувствовал сильное подергиванье в веках и воображал, что ничего не видит из-за этого.
Анруйи добросовестно ухаживали за ним по моим указаниям. С этой стороны все было в порядке.
О покушении больше не говорили. О будущем тоже перестали говорить. Но надо сказать, что каждый раз, прощаясь вечером, мы все так упорно смотрели друг на друга, так пристально, что мне всегда казалось, что мы немедля должны изничтожить друг друга раз и навсегда. С трудом мог я себе представить, как проходит ночь в этом доме. Тем не менее утром все снова встречались и вместе продолжали наши дела с того места, на котором остановились накануне вечером. Вместе с мадам Анруй мы меняли перевязку и приоткрывали для пробы ставни. Каждый раз безрезультатно: Робинзон даже и не замечал, что ставни приоткрыты…
