Собственник - Голсуорси Джон (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
И Джун замерла на месте, глядя ему вслед.
XIII. ПОСТРОЙКА ДОМА ЗАКОНЧЕНА
– Порцию телячьего бульона, порцию супа из бычьих хвостов, два стакана портвейна.
В верхнем зале у Френча, где Форсайт все ещё может получить сытные английские блюда, сидели за завтраком Джемс и его сын.
Этот ресторан Джемс предпочитал всем остальным; все здесь было скромно, без претензий, вкусно, сытно, и хотя Джемс был уже до некоторой степени испорчен необходимостью следить за модой и привычки его складывались соответственно доходам, которые неуклонно продолжали расти, но в минуты затишья среди работы его все ещё одолевала тоска по вкусной, обильной пище, которую он едал в молодости, У Френча подавали настоящие английские официанты – заросшие волосами, в передниках; пол посыпался опилками, а три круглых зеркала в позолоченных рамах висели как раз на такой высоте, чтобы в них нельзя было смотреться. И кабинки здесь уничтожили совсем недавно, кабинки, где можно было съесть бифштекс из вырезки с рассыпчатым картофелем, не видя своих соседей, – по-джентльменски.
Джемс заткнул салфетку за третью пуговицу жилета – привычка, от которой ему давно пришлось отказаться в Вест-Энде. Он чувствовал, что будет есть суп с аппетитом, – все утро ушло на оформление бумаг по продаже поместья одного старого приятеля.
Набив рот чёрствым хлебом здешней выпечки. Джемс заговорил:
– Ты поедешь в Робин-Хилл один или с Ирэн. Возьми её с собой. Там, наверное, будет ещё много возни.
Не поднимая глаз. Сомс ответил:
– Она не хочет ехать.
– Не хочет? Как так? Разве она не собирается жит – в Робин-Хилле?
Сомс промолчал.
– Не понимаю, что теперь творится с женщинами, – забормотал Джемс, у меня с ними никаких хлопот не было. Ты слишком много позволяешь ей. Она избалована.
Сомс поднял на него глаза.
– Я не желаю слышать о ней ничего дурного, – сказал он вдруг.
В наступившем молчании было только слышно, как Джемс тянет суп с ложки.
Официант принёс два стакана портвейна, но Сомс остановил его.
– Так портвейн не подают, – сказал он, – унесите это и подайте всю бутылку.
Покончив с супом и с размышлениями. Джемс подвёл краткий итог общему положению дел.
– Мама лежит, – сказал он, – можешь воспользоваться экипажем. Я думаю, Ирэн с удовольствием проедется. Этот Босини сам вам все покажет?
Сомс кивнул.
– Я тоже не прочь посмотреть, как он там закончил отделку, – продолжал Джемс. – Надо, пожалуй, заехать за вами обоими.
– Я поеду поездом, – ответил Сомс. – А если вы захотите побывать в Робин-Хилле, Ирэн, может быть, согласится съездить с вами; впрочем, не знаю.
Он подозвал официанта и попросил счёт, по которому уплатил Джемс.
Они расстались у собора св. Павла: Сомс поехал на вокзал, а Джемс сел в омнибус и отправился в западную часть города.
Он выбрал себе угловое место рядом с кондуктором, загородив пассажирам дорогу своими длинными ногами, и на всех входивших в омнибус смотрел с неодобрением, точно они не имели права дышать его воздухом.
Джемс решил воспользоваться случаем и поговорить с Ирэн. Вовремя сказанное слово многое значит; а раз она собирается переезжать за город, пусть не упускает возможности начать новую жизнь. Вряд ли Сомс потерпит, если так будет продолжаться.
Он не вдумывался в то, что значило это «продолжаться»; смысл выражения был достаточно широк, расплывчат и как нельзя более подходил Форсайту. А после завтрака Джемс был куда храбрее обычного.
Добравшись домой, он велел подать ландо и распорядился, чтобы ехал и грум. Джемс хотел подойти к Ирэн поласковей, сделать для неё всё, что можно.
Когда дверь дома №62 отворилась, он совершенно явственно расслышал пение Ирэн и сразу же заявил об этом, чтобы ему не отказали в приёме.
Да, миссис Сомс дома, но горничная не знала, принимает ли она.
С проворством, не раз удивлявшим тех, кто наблюдал за его тощей фигурой и отсутствующим выражением лица, Джемс двинулся в гостиную, не дав горничной времени принести отрицательный ответ. Ирэн сидела за роялем, положив руки на клавиши и, по-видимому, прислушивалась к голосам в холле. Она не улыбнулась ему.
– Ваша свекровь лежит, – начал Джемс, рассчитывая, сразу же завоевать её сочувствие. – Меня ждёт экипаж. Будьте умницей, подите наденьте шляпу, и мы поедем кататься. Вам полезно подышать воздухом!
Ирэн взглянула на него, словно собираясь отказаться, но, очевидно передумав, пошла наверх и вернулась уже в шляпе.
– Куда вы меня повезёте? – спросила она.
– Мы поедем в Робин-Хилл, – быстро забормотал Джемс, – лошади застоялись, а я хочу посмотреть, что там делается.
Ирэн заколебалась, но снова передумала и пошла к экипажу, а Джемс последовал за ней по пятам – так будет вернее.
Проехали уже больше половины дороги, когда Джемс заговорил:
– Сомс так любит вас, не позволяет задеть ни одним словом; почему вы так холодны с ним?
Ирэн вспыхнула и сказала чуть слышно:
– Я не могу дать ему то, чего у меня нет.
Джемс строго посмотрел на неё; она сидела в его собственном экипаже, её везли его собственные лошади и слуги – он чувствовал себя хозяином положения. Теперь ей не так просто будет отделаться; и устраивать сцену на людях она тоже не захочет.
– Я не понимаю вас, – сказал он. – Сомс прекрасный муж!
Ответ Ирэн прозвучал так тихо, что шум уличного движения почти заглушил её голос. Он уловил слова:
– Ведь вы не замужем за ним!
– Ну и что же из этого? Он вам ни в чём не отказывает. Готов сделать что угодно, вот теперь выстроил вам загородный дом. Ведь у вас как будто нет собственных средств?
– Нет.
Джемс снова посмотрел на Ирэн; он не мог понять выражение её лица. Похоже было, что она вот-вот расплачется, а вместе с тем…
– Уж мы-то всегда к вам хорошо относились, – торопливо забормотал он.
У Ирэн задрожали губы; к своему ужасу. Джемс увидел, как по щеке её скатилась слеза. Он чувствовал, что в горле у него стал комок.
– Мы очень любим вас. Если бы вы только… – он чуть не сказал: «вели себя как следует», но передумал: – если бы вы только захотели стать хорошей женой.
Ирэн ничего не ответила, и Джемс тоже замолчал. Она сбивала его с толку; в её молчании чувствовалось не упрямство, а скорее подтверждение всего, что он мог сказать. И вместе с тем у Джемса было ощущение, что последнее слово осталось не за ним. Он не понимал, в чём тут дело.
Однако замолчать надолго Джемс не мог.
– Вероятно, Босини теперь скоро женится на Джун, – сказал он.
Ирэн изменилась в лице.
– Не знаю, – сказала она, – спросите у неё.
– Она пишет вам?
– Нет.
– Почему? – спросил Джемс. – Я думал, что вы друзья.
Ирэн повернулась к нему.
– И об этом, – сказала она, – спросите у неё.
– Ну, знаете, – пробормотал Джемс, испуганный её взглядом, – всё-таки это очень странно, что я не могу получить простой ответ на простой вопрос, но ничего не поделаешь.
Он замолчал, переваривая такой отпор, и наконец разразился:
– По крайней мере я вас предупредил. Вы не хотите заглядывать вперёд. Сомс много говорить не станет, но я уже вижу, что он долго этого не потерпит. Вам придётся винить только самое себя – больше того: не ждите к себе сочувствия.
Ирэн улыбнулась и сказала, чуть склонив голову:
– Я вам очень признательна.
Джемс не нашёл, что ответить на это.
На смену ясному жаркому утру пришёл серый душный день; тяжёлая гряда туч, жёлтых по краям и предвещавших грозу, надвигалась с юга. Ветви деревьев неподвижно свисали над дорогой, не шевеля ни единым листочком. В раскалённом воздухе стоял запах лошадиного пота; кучер и грум, сидевшие навытяжку, время от времени украдкой переговаривались, не поворачиваясь друг к другу.
Наконец, к величайшему облегчению Джемса, экипаж подъехал к дому; молчание и непробиваемость этой женщины, которую он привык считать такой кроткой и мягкой, пугали его.
