Мой друг, покойник (Новеллы, Роман ) - Рэй Жан (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Так и случилось. Схватить Майка Слупа не удалось, и Сигме Триггсу пришлось примириться с полученным ударом в подбородок без всякой надежды вернуть долг обидчику.
Тридцать лет честной и лояльной службы давали ему право на пенсию, но он не стремился выходить в отставку, ибо до суммы, которую ему хотелось иметь, сажая в огороде капусту, недоставало несколько сот фунтов.
«Ну что ж, еще пять лет в Ротерхайте, — сказал он себе, — и я достигну того, к чему стремлюсь».
Но достиг желаемого уже через шесть месяцев.
Сэр Бруди скончался в возрасте восьмидесяти лет в своем владении в Ингершаме и в завещании не забыл своего протеже. Кроме двух тысяч пятисот фунтов, освобожденных от всех налогов, он отказал ему прекрасный домик на центральной площади Ингершама, выразив желание, чтобы дорогой Сидней Теренс Триггс поселился в нем.
Это было пожелание, а не приказ. Однако Сигма Триггс решил выполнить последнюю волю благодетеля. Ему никогда не нравился Лондон, мрачный и слишком большой город. Сигма почти не помнил Ингершама, где провел часть детства, но мысль окончить дни в безмерном спокойствии крохотного городка у границ Миддлсекса и Саррея прельстила его.
Он вышел в отставку, убедившись, что ценные бумаги и пенсия дают максимальную ренту. Ротерхайт и Лондон он покинул без сожаления и радости, но расчувствовался в момент, когда Хэмфри Баскет вручил ему подарок — свой любимый малайский кастет.
— В знак дружбы и в память о том дне, когда ты спас мою голову, — заявил сержант.
— Я напишу вам! — пообещал Сигма.
Действительно, он один раз написал ему, но не будем забегать вперед…
Все тридцать лет пребывания в Лондоне Триггс жил у вдовы Кроппинс на Марден-стрит в квартире из трех мрачных комнатушек.
Эта дама, которая, несомненно, знавала лучшие дни, гадала женщинам квартала и тем самым округляла свои скудные доходы. Она предсказывала будущее на игральных и гадальных картах, на кофейной гуще, на часах с подсвечниками эпохи короля Генриха, хвасталась, что по прямой линии происходит от знаменитой Ред Никсон, снискавшей громкую славу прорицательницы в начале прошлого века, и что до сих пор хранит некоторые из ужасных тайн своей пра-пра-родительницы.
В день, когда в Пентонвилльской тюрьме повесили Банни Смокера, миссис Кроппинс опрокинула во время гадания лампу, и огонь опалил три карты из гадальной колоды. В этом происшествии она усмотрела дурное предзнаменование.
Гадальные карты остались немыми, и она прибегла к гаданию с помощью земли. Горсть песка, собранная в полночь на могильном холмике и брошенная на стол, легла, образовав необычные фигуры и поведав, что ее дом посетит призрак.
Она тут же начертала древесным углем на всех западных стенах комнат магическую пентаграмму, ибо нет страшнее символа для грешных душ, вырвавшихся из геенны огненной.
Сигма Триггс, человек простой и лишенный воображения, отказался от защитной эмблемы, но не потому, что не верил в тайный культ. Пентаграмма, нарисованная древесным углем, оскорбляла его эстетические вкусы. Вооружившись тряпкой, он решительно стер ее со стены.
Ночью его разбудили три глухих удара по изголовью кровати, и в лунном луче, проходившем через неплотно закрытые шторы, Сигма увидел странный маятник, качающийся перед люстрой.
Сигма Триггс схватил трость, с помощью которой гонял крыс, и вступил в безуспешный бой с туманной тенью, болтавшейся в трех футах от пола.
Он ничего не сказал миссис Кроппинс, но понял, что Банни Смокер сдержал клятву. По-прежнему не веря в пентаграммы, он ускорил приготовления к отъезду.
Ему хотелось спросить совета у своего друга Хэмфри Баскета, но тот был занят по горло. Администрация возложила на него вину за бегство Майка Слупа и требовала немедленных действий.
Слупа обвиняли, справедливо или нет, в выпуске фальшивых ассигнаций достоинством в десять шиллингов и даже один фунт — они были превосходно подделаны и буквально наводнили столицу.
Баскет, забыв о голоде и жажде, шел по следу сбежавшего преступника, но ему не удавалось поймать упорхнувшую птичку.
Триггс понимал, что удрученного заботами полицейского не могли волновать истории с призраками.
Проведя еще два раунда тщетной борьбы с болтающимся под люстрой призраком, он поспешно уложил чемоданы, отклонил предложение миссис Кроппинс организовать прощальный ужин, заплатил ей за три месяца вперед, прибавил к этой сумме королевские чаевые для единственной грязнули-служанки и погрузился в дилижанс, следующий в Ингершам — городок, которого пока не коснулся железнодорожный прогресс.
Ингершам словно сошел с лубочной картинки и больше походит на деревню во Фландрии, чем на маленький городок Миддлсекса или Саррея. Просторная главная площадь как бы обведена четкими линиями. Ее оживляют пестрые фасады нескольких старинных домов с крылечками и стрельчатыми фронтонами. На ней высятся очаровательная церквушка с колоколенкой, похожей на остро заточенный карандаш (священник уже давно живет не в Ингершаме, а в Доркинге, на расстоянии одного лье), и роскошная ратуша, возведенная в начале XIV века.
Ратуша, громадное и массивное здание, подавляет высокомерным величием окрестные хрупкие домишки. У нее богатейшее прошлое: здесь накануне бегства во Фландрию нашел приют Чосер; здесь плела свои мрачные интриги королева-девственница Елизавета; здесь среди Круглоголовых заседал Кромвель и приговаривал к казни десятки закоренелых роялистов, жителей Ингершама; здесь, на широкой лестнице из голубого камня, фанатики-пуритане неоднократно жгли на кострах папистов, а затем, к великому сожалению их хозяина, дьявола, здесь целый век в ужасных муках умирали некроманты и каббалисты.
Главная площадь походит на озеро, в которое, как речки, впадают узкие и темные улочки.
Крохотные окошечки домов затянуты зеленым муслином; бакалейные лавочки освещаются керосиновыми лампами и свечами; малочисленные таверны с низкими потолками из каледонского дуба пропахли кислым элем и невыдержанным ромом.
Встаньте на главной площади лицом к западу и внимательно оглядите стоящие перед вами уютные домики и магазинчики.
«Галантерейная торговля» сестер Памкинс, где, кроме грубых тканей, продают ментоловые и анисовые конфетки и шоколадки в фантиках; злые языки утверждают, что женскую клиентуру потчуют сладкими ликерами.
«Мясная лавка» Фримантла, славящаяся паштетами из телятины и ветчиной, седлом барашка, нашпигованным салом, а также розовыми миддлэндскими колбасками, приятно пахнущими черным перцем, тимьяном и майораном.
«Булочная-кондитерская» весельчака Ревинуса, общепризнанного мастера по части приготовления пудингов, кексов, сдоб, ватрушек, бисквитных пирожных с кремом, вафель с корицей и итальянских марципанов с фисташками.
Затем взгляд останавливается на большом господском доме с бесконечным фасадом, по которому идут двадцать пять сводчатых окон. Этот дом принадлежит мэру Ингершама, почтенному мистеру Чедберну.
В «Торговой галерее Кобвела», устроенной, по словам владельца мистера Грегори Кобвела, на манер больших магазинов Лондона и Парижа, продают все подряд, а особенно пыль, которой пропитаны груды уцененных товаров.
Аптека мистера Теобальда Пайкрофта, от которой на всю округу разит валерьянкой, чей запах манит к себе всех местных кошек и котов.
На аптеке Пайкрофта обрывается цепочка фасадов и начинается зеленое царство сумрачного сырого парка, малой части обширных владений покойного сэра Бруди.
Дом с выходящими на север окнами, который унаследовал Сигма Триггс, располагался на другой стороне площади, напротив этих богатых зданий. Рядом с его домом стояли дома низшего ранга. Справа — убогая кондитерская вдовы Пилкартер, а слева — хижина художника Сламбота, около которой начиналась дорога, ведущая через поля к ингершамской пустоши Пелли.
Прочие домики, теснящиеся вокруг ратуши и церкви, слишком незначительны, чтобы посвящать им хотя бы одну строчку. В них идет тихая жизнь нескольких едва сводящих концы с концами рантье или расположились лавочки для жалкой клиентуры и таверны, где редкие посетители пьют дешевые напитки и едят постную пищу.
