О водоплавающих - О'Брайен Флэнн (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Суд присяжных? — спросил Треллис.
— Он самый, — подтвердил Пука.
— Это последний удар, от которого мне уже не оправиться, — заметил Треллис. Мысли снова покинули его и продолжали держаться на расстоянии довольно долгое время.
— Прямо не суд, в настоящая киношка, — прорезался сквозь ткань повествования голос Шанахэна, — а сколько знакомых ковбойских физиономий. Кинотеатр «Палас» на Пирс-стрит. И я там провел немало славных часов.
— Знаменитое место было когда-то, — сказал Ламонт. — То, бывало, тенор выйдет споет, то еще что, так уж водилось в старые добрые времена. Каждый вечер тебе какой-нибудь сюрприз.
— И каждый вечер что-нибудь новенькое, — добавил Шанахэн.
Орлик навернул на мизинец колпачок своей уотермановской ручки с золотым пером в четырнадцать карат; когда он снял колпачок, на пальце осталось черное кольцо.
Символический смысл вышеописанного действия Орлика: скука, нетерпение, раздражение.
— Итак, я продолжаю, — объявил он.
— Конечно, дружище, — откликнулся Шанахэн, — вся надежда на ваш зуб творчества. Мы его еще достанем! Шкуру заживо сдерем.
— Меньше разговоров, больше дела, — сказал Ферриски.
Когда рассудок вновь вернулся к Треллису, он обнаружил, что сидит на высоком стуле, поддерживаемый сверхъестественной силой, так как большая часть костей, необходимых, чтобы держать тело в вертикальном положении, была сломана и, соответственно, они не могли выполнять свои функции. Пука бесшумно вырос рядом с ним и прошептал на ухо:
— Осужденному предоставляется право воспользоваться защитой видных адвокатов. В зале суда присутствуют двое, и вы можете выбрать одного из них.
— Признаться, не ожидал, — произнес Треллис. Голос его прозвучал достаточно громко, вероятнее всего усиленный волшебными чарами того, кто стоял сейчас рядом с ним. — Как их зовут?
— Это греческие подданные, — ответил Пука, — Тимоти Данаос и Дона Ферентес.
— Им не хватает всего одной малости, — сказал Треллис, — они лишены дара речи.
— Весьма сожалею, — ответил Пука, — вид у них вполне достойный, но отсутствие дара речи, разумеется, серьезный недостаток.
В ответ Треллис составил в уме длинную витиеватую фразу, но слова его были заглушены обрушившимися с одной из галерей громогласными звуками струнного оркестра, исполнявшего бравурный гимн. Сами музыканты были скрыты от глаз, но искушенный слух мог бы уловить в их составе скрипку, виолу, флейту-пикколо и виолончель. Сидевшие за стойкой судьи слушали спокойно, как то и подобает культурным людям, тихонько отбивая пальцами ритм о стенки пивных бокалов.
— Вызовите первого свидетеля, — сурово отчеканил судья Шанахэн, как только последний отрывок музыкальной фразы поблек под высокими сводами зала, юркнув обратно в галерею. Слова его прозвучали сигналом к открытию великого процесса. Газетчики замерли — само ожидание, — нацелившись кончиками карандашей в записные книжки. Оркестр был теперь слышен очень слабо, словно откуда-то издалека доносились короткие приглушенные проигрыши, музыканты настраивали свои инструменты. Пука закрыл черную записную книжку и поднялся со своего сиденья.
— Сэмюэл Уиллард, по прозвищу Кривая Пуля, — зычно возгласил он, — займите свое место для дачи показаний.
Кривая Пуля Уиллард торопливо проглотил остатки пива, вытер рукавом рот и, о чем-то пошептавшись напоследок со своими дружками, направился к свидетельскому месту, размахивая широкополой шляпой. Смачно сплюнув на пол, он оттопырил рукой ухо и склонился к Пуке, который вполголоса бубнил слова присяги.
Треллис заметил, что Суини в отличие от прочих пьет бимбо — напиток, похожий на пунш и весьма популярный среди сельских жителей. Бокал Уилларда уже снова был полон и красовался на стойке напротив пустого стула.
— Когда судья выступает в роли присяжного, — сказал Треллис, — это уже само по себе непорядок, но когда он ко всему тому еще и свидетель, то это уж и вовсе неслыханно.
— Прошу тишины! — строго оборвал его Шанахэн. — У вас есть законные представители?
— Мне предложили двух глухонемых болванов, — отважно отвечал Треллис. — Подумав, я решил отклонить их услуги.
— Своим дерзким поведением вы ничего не добьетесь, — произнес судья еще более суровым тоном. — Еще одно слово, и я применю к вам соответствующие санкции за неуважение к суду. Продолжайте опрос свидетеля, мистер Мак Феллими.
— Я ничего дурного не имел в виду, сэр, — возразил Треллис.
— Тишина в зале суда!
Встав на сиденье, Пука опустился на его спинку и уставился в черную записную книжку. Не лишенный наблюдательности очевидец не преминул бы отметить, что в ней решительно ничего не было записано.
— Ваше имя и род занятий, — произнес он, обращаясь к мистеру Уилларду.
— Уиллард Кривая Пуля, — ответил мистер Уиллард. — Я скотовод и ковбой, добропорядочный фермер в лучших традициях Дикого Запада.
— Обвиняемый когда-нибудь пользовался вашими услугами?
— Да.
— В каком качестве?
— В качестве вагоновожатого.
— Расскажите вкратце своими словами о системе вознаграждения и условиях труда.
— Заработок мой составлял пятнадцать шиллингов в неделю, семьдесят два рабочих часа, без пенсионных отчислений. Спать приходилось на чердаке в антисанитарных условиях.
— На каких условиях использовались ваши услуги?
— Мне было поручено встретить мистера Ферриски и взять с него плату, когда он возвращался как-то вечером из Доннибрука. Так я и сделал.
— В какой манере вас обязали обращаться к мистеру Ферриски?
— На блатном жаргоне, что не может не коробить истинно воспитанного человека.
— Как вы уже заявили, характер или, выражаясь иначе, milieu состоявшейся беседы были вам неприятны?
— Да. Это причиняло значительный моральный ущерб.
— Есть ли у вас что-нибудь добавить в связи с обсуждаемым в данный момент обвинением?
— Да. Было оговорено, что я проработаю в качестве вагоновожатого только одну, а именно вышеупомянутую, ночь. На самом же деле мне пришлось водить трамвай полгода из-за того, что наниматель по своей небрежности не счел нужным уведомить меня, что работа закончена.
— Это примечательное обстоятельство как-нибудь прояснилось впоследствии?
— Да, некоторым образом. Работодатель заявил, что не известил меня своевременно в силу своей забывчивости. Вдобавок он наотрез отказался удовлетворить претензии, выдвинутые мною в связи с тем, что здоровье мое было подорвано.
— Чем вы можете объяснить, что здоровье ваше было подорвано?
— Плохим питанием и недостаточной экипировкой. Несоразмерно маленькая заработная плата и десятиминутный обеденный перерыв не позволяли мне ни приобретать, ни потреблять полноценную еду. Когда я приступил к работе, мне выдали рубашку, ботинки и носки, а также легкую форму из крашеного доуласа — прочной ткани наподобие миткаля. Никакого нижнего белья мне не выдали вообще, а так как работа затянулась до поздней зимы, я оказался полностью незащищенным от холодов. В результате я заработал астму, хронический катар, а также ряд легочных заболеваний.
— У меня больше нет вопросов, — сказал Пука.
Судья Ламонт стукнул своим бокалом по стойке и сказал, обращаясь к Треллису:
— Хотите ли вы, чтобы свидетель был подвергнут перекрестному допросу?
— Да, хочу, — ответил Треллис.
Он попытался встать и небрежно засунуть руки в карманы брюк, но почувствовал, что значительная часть волшебной силы покинула его. Одновременно он ощутил жесточайший приступ миелита, или воспаления спинного мозга. Он скорчился на стуле, сотрясаемый клоническими судорогами и выдавливая из себя слова сверхъестественным усилием воли.
— Вы заявили, — сказал он, — что вам приходилось спать на чердаке в антисанитарных условиях. В каком именно смысле были нарушены правила гигиены?