Чувство и чувствительность (Разум и чувство) - Остин Джейн (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗

— Клянусь душой, — заключил он, — я убежден, что иной причины здесь нет, о чем я постоянно твержу маменьке, когда она огорчается из-за этого. «Сударыня, — говорю я ей, — не стоит так терзать себя! Сделанного не вернешь, и вина только ваша. Почему вы допустили, чтобы мой дядюшка, сэр Роберт, против вашей же воли, убедил вас поручить Эдварда заботам частного учителя в самую решающую пору его жизни? Пошли вы его не к мистеру Прэтту, а в Вестминстер15, как послали меня, и у вас сейчас не было бы никаких поводов к огорчению». Вот как гляжу на это я, и маменька теперь тоже видит, что совершила непоправимую ошибку.

Элинор ничего не возразила, ибо, какое бы мнение ни сложилось у нее о преимуществах школьного образования вообще, одобрить пребывание Эдварда в лоне семьи мистера Прэтта она не могла.

— Вы, если не ошибаюсь, проживаете в Девоншире, — сказал он затем. — В коттедже близ Долиша.

Элинор вывела его из заблуждения относительно местоположения их дома, и он, по-видимому, весьма удивился, что в Девоншире можно жить и не близ Долиша. Но зато весьма одобрил выбранное ими жилище.

— Сам я, — объявил он, — обожаю коттеджи. В них всегда столько всяческих удобств и бездна изящества. Ах, право же, будь у меня деньги, я купил бы кусок земли и построил себе коттедж где-нибудь под Лондоном, чтобы ездить туда в кабриолете, когда мне заблагорассудится, приглашать к себе близких друзей и наслаждаться жизнью. Всем, кто намеревается строить себе дом, я советую построить коттедж. Недавно ко мне пришел мой друг лорд Кортленд, чтобы узнать мое мнение, и положил передо мной три плана, начерченные Бономи 16. Мне предстояло указать лучший. «Мой дорогой Кортленд, — сказал я, бросая их все три в огонь, — не останавливайте выбора ни на одном из них, но постройте себе коттедж!» И, полагаю, это решит дело. Некоторые люди воображают, будто в коттедже не может быть никаких удобств из-за тесноты, — продолжал он. — Но это заблуждение. В прошлом месяце я гостил у моего друга Эллиота близ Дартфорда. Леди Эллиот очень хотелось дать небольшой бал. «Но, боюсь, это невозможно, — сказала она. — Ах, милый Феррарс! Посоветуйте же мне, каким образом его устроить? В коттедже не найдется ни единой комнаты, в которой поместилось бы более десяти пар, а где сервировать ужин?» Я тотчас понял, что ничего трудного тут нет и ответил: «Дражайшая леди Эллиот, не тревожьтесь. В столовой будет просторно и для восемнадцати пар, карточные столы можно расставить в малой гостиной, в библиотеке сервируйте чай и легкую закуску, а ужин прикажите подать в большой гостиной». Леди Эллиот пришла в восторг от этого плана. Мы обмерили столовую, и оказалось, что она как раз подходит для восемнадцати пар, и все было устроено точно по моему совету. Таким образом, если только знать, как взяться за дело, в коттедже можно столь же себя не стеснять, как и в более обширном доме!

Элинор со всем согласилась, ибо не сочла, что он заслуживает того, чтобы с ним разговаривали серьезно.

Джон Дэшвуд получал от музыки не больше удовольствия, чем старшая из его сестер, и, подобно ей, мог думать о другом, а потому ему в голову пришла мысль, которую по возвращении домой он сообщил жене, чтобы получить ее одобрение.

Раздумывая над ошибкой миссис Деннисон, предположившей, будто его сестры гостят у него, он решил, что, пожалуй, было бы прилично действительно пригласить их к себе, пока миссис Дженнингс не перестанет

проводить все время с дочерью. Лишних расходов это почти не потребует, не причинит им никаких неудобств, а подобный знак внимания, как подсказывала ему его чувствительная совесть, позволит считать, что он щепетильно выполняет данное отцу слово. Фанни такое предложение изумило.

— Не вижу, как это сделать, — сказала она, — не обидев леди Мидлтон, у которой они проводят все дни. Иначе я, натурально, была бы очень-очень рада. Ты знаешь, я всегда готова оказывать им все знаки внимания, какие только могу, — ведь вывезла же я их в свет не далее как сегодня. Но пригласить их, когда они — гостьи леди Мидлтон? Так не делают!

Ее муж с большим смирением все же не признал этот довод весомым.

— Они проводят все дни на Кондуит-стрит уже неделю, — возразил он. — И леди Мидлтон не обидится, если они проведут такой же срок у своих ближайших родственников.

Фанни помолчала, а затем с новой энергией сказала:

— Любовь моя, я с восторгом пригласила бы их, будь это в моей власти. Но я уже решила попросить милейших мисс Стил провести у нас несколько дней. Они очень благовоспитанные, достойные девицы, и, мне кажется, мы должны оказать им это внимание, потому что их дядюшка был наставником Эдварда, и превосходным. Видишь ли, твоих сестриц нам ничто не помешает пригласить и на другой год, но мисс Стил, возможно, больше в Лондон не приедут. Я не сомневаюсь, что они тебе понравятся. Да ведь они тебе уже очень нравятся, как ты сам прекрасно знаешь. И маменька к ним расположена, и Гарри к ним так привязался!

Мистер Дэшвуд больше не колебался. Он признал, что милейших мисс Стил следует пригласить безотлагательно, и умиротворил свою совесть, твердо решив пригласить сестер в следующем же году, впрочем, не без тайной надежды, что через год нужды в таком приглашении не будет: Элинор приедет в Лондон уже супругой полковника Брэндона, а с ними и Марианна в качестве их гостьи.

Фанни, радуясь своему счастливому избавлению и гордясь находчивостью, с какой избежала опасности, на следующее же утро написала Люси, приглашая ее с сестрой провести несколько дней на Харли-стрит 17, как только леди Мидлтон будет это удобно. Этого было достаточно, чтобы Люси почувствовала себя очень счастливой, и с весомой на то причиной. В миссис Дэшвуд она словно бы обрела союзницу, разделяющую все ее надежды, способствующую достижению ее целей! Подобный случай постоянно бывать в обществе Эдварда и его близких наиболее практическим образом помогал осуществлению ее заветных планов, а само приглашение весьма льстило ее самолюбию. Его можно было лишь принять с величайшей благодарностью и безотлагательно, а потому тут же оказалось, что они предполагали уехать от леди Мидлтон как раз через два дня — хотя раньше об этом никем ни слова сказано не было.

Когда приглашение было предъявлено Элинор, что произошло через десять минут после того, как его принесли, она впервые подумала, что у Люси, пожалуй, и правда есть повод для надежд. Такая любезность после столь краткого знакомства, казалось, подтверждала, что ее порождает отнюдь не просто желание побольше уязвить ее, Элинор, и обещала, что со временем и при известной ловкости старания Люси увенчаются полным успехом. Ее лесть уже возобладала над чванством леди Мидлтон и пробила брешь в крепости сердца миссис Джон Дэшвуд. А такие победы сулили другие, и более важные.

Барышни Стил отбыли на Харли-стрит, и все новые и новые вести об их фаворе там укрепляли уверенность Элинор. Сэр Джон, несколько раз заезжавший туда, описывал дома, в какой они милости, приводя убедительнейшие ее примеры. Миссис Джон Дэшвуд никогда еще не встречала девиц, которые так ей нравились бы; она подарила обеим по игольнику работы какого-то французского эмигранта; она называет Люси по имени и представить себе не может, что должна будет расстаться с ними!

Глава 37

К концу второй недели миссис Палмер настолько оправилась, что ее мать уже не считала необходимым посвящать ей все свое время, но начала ограничиваться двумя или даже одним визитом в день, а в промежутках возвращалась домой, возобновляя обычный свой образ жизни, и ее молодые гостьи с большой охотой приняли в нем прежнее участие. На третье или на четвертое утро после того, как они перестали покидать Беркли-стрит спозаранку, миссис Дженнингс, вернувшись от миссис Палмер, вошла в гостиную так торопливо и с таким многозначительным видом, что Элинор, сидевшая там одна, тотчас приготовилась выслушать что-то из ряда вон выходящее, и правда, почтенная дама без промедления вскричала: