Мой друг, покойник (Новеллы, Роман ) - Рэй Жан (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
— Конечно, а теперь достаточно! — прорычал мистер Брискомб.
— Жюри и коронер чистые идиоты, — воскликнул мальчуган. — Мистера Пака убили не драйвером!
Мортимер Крейг, любивший кэдди, вмешался в разговор:
— Если у тебя есть мысль, хорошая или плохая, это все же мысль, а пока никто не высказал никакой.
— Нужна кирка, — сказал Билл. — Надо перекопать землю там, где погиб мистер Пак.
Мистер Брискомб хотел разозлиться, но остальные члены клуба присоединились к предложению кэдди, и через полчаса земля вокруг четвертой стартовой площадки была перекопана вдоль и поперек. Находку сделал сэр Уильям Дорн: необычный кусок черного блестящего железа, формой напоминавший головку драйвера.
— Это и вызвало гибель бедного мистера Пака, — заявил Билл. — Я знал, что мы найдем что-нибудь подобное…
— Но это находилось более чем в футе под землей! — воскликнул сэр Уильям Дорн.
— Именно так, сэр Уильям!
— Объяснитесь, — проворчал мистер Брискомб. — Мы не столь учены, как вы, мистер Хантер… Скажите, откуда появилась эта штука?
Билл поднял руку к небу.
— Оттуда!
Мортимер Крейг, который учился в Оксфорде, вдруг догадался.
— 10 августа… Персеиды! — воскликнул он.
Билл кивнул.
— В первые две недели августа на нашу землю обрушивается поток аэролитов. Их называют Персеидами, поскольку они движутся от созвездия Персея. В эти дни они падают миллионами, размеры их и формы самые разные, но чаще всего они очень мелки. Скорость у них невероятно высока, и они зарываются глубоко в землю.
Вспомните о сильном свисте, который слышал Соме: это был свист воздуха, рассекаемого болидом, летящим в направлении поля. Он ударил бедного мистера по голове, проломил ему череп и зарылся в землю…
Было трудно согласиться со странной теорией юного Хантера, но в дело вмешались профессора Оксфорда и Кембриджа, и Билл стал героем дня, а Уэстонский клуб решил принять наследство славного Пака.
— А позолоченный драйвер? — спросит настойчивый посетитель.
— Власти вернули его клубу, члены которого были очищены от всяческих подозрений.
Но бедный драйвер испытал глубочайшее унижение. Представьте себе — несколько недель его считали орудием мерзкого преступления; его держали в компании ужасных улик — ножей, кинжалов, молотков и револьверов, послуживших для отвратительных проступков.
Его надо было реабилитировать. Мистер Брискомб отдал клюшку позолотить и выставил в витрине. Позолота обошлась в восемнадцать фунтов, взятых из наследства Смитерсона; остальное было потрачено на приобретение двухсот акров для поля.
Раздевалка
(Размышления ворчливого наблюдателя)
«Рaздeвaлкa — место, где оставляют плащи, шляпы, трости и тому подобное в холле театров, танц-залов и так далее».
Это определение можно прочесть в словаре Литтре, но следует сказать, что знаменитый филолог не был гольфистом. Ему следовало написать совершенно другое, говоря о раздевалке гольф-клуба.
Попробуем сделать это вместо него:
«Раздевалка гольф-клуба — место, где навечно остаются самые разные предметы одежды, и никто никогда не является их востребовать».
Такое определение совершенно противоречит определению из словаря Литтре. В театре, в танц-зале, в концертном зале после опускания занавеса, окончания танцев или последних нот оркестра, раздевалка мгновенно пустеет. Если рассеянный человек забудет на крючке шляпу, все газеты утром сообщат о ней в рубрике забытых вещей.
В раздевалке гольф-клуба вы можете осмотреть каскетки времен первых автомобилей.
Все зависит от возраста клуба. По этому поводу можно вспомнить удивленное восклицание гольфиста, в присутствии которого из старого шкафчика извлекли рубашку из сжатого шелка со странными серебряными пуговицами:
— Боже, папин слюнявчик!
Раздевалки гольф-клуба забиты самыми странными предметами. Допустить то, что в таком положении, кроме рассеянности гольфистов, повинно и кое-что еще, будет мыслью глубокой и нежной. Забыть в шкафчике галстук, трусы, пару носков — есть один из способов избежать забвения, возможность пожить и после могилы. Действительно, покидая сей бренный мир, отрадно думать, что через десять, двадцать, тридцать лет некий гольфист трогательно выскажется:
— А вот трусы Дюрана, которые он снял перед тем, как выйти на поле и победить Дюпона в 1852 году!
Или:
— Готов поставить выпивку, если эти трехцветные носки носил не старина Дюваль в день воцарения Леопольда II. Обоняние меня никогда не обманывает!
«Избежать забвения значит на три четверти избежать смерти». Вот поговорка, которая подходит к подобной раздевалке. За счет старой шапки из нутрии или пиджачка Кольбер, вышедшего из моды и употребления… Плата не очень высока за удовольствие остаться в памяти.
Можно внести и личную нотку, которая очарует кого угодно. Предположите, что, став старейшим членом клуба, вы найдете в шкафчике галстук, который завязали на шее в день своего первого соревнования.
И подумайте, с каким волнением вы спросите:
— Как же звали ту прелестную гольфистку, которой так нравился мой чудесный галстук? Только этого достаточно, чтобы полюбить раздевалку и запретить, чтобы касались ее пыльных реликвий. Таким образом, незыблемость раздевалки означает вечность ее священных сокровищ. Отнимите у церквей запах благовоний, которые некогда курились в них, и вы принизите их величие. Уберите из раздевалок гольф-клуба их вечные запахи твида, сурового полотна, старой кожи и затхлости, и вы убьете одно из самых уважаемых заведений и царящую в них атмосферу.
У всех уважающих себя клубов (не все они уважают себя, пусть будет стыдно их членам), кроме гольф-клубов, принято отдавать бедным все, что более года лежит забытым в ящиках.
Но бедняги тщетно будут обивать пороги гольф-клуба, ибо мы можем вспомнить имя одного кэдди, который в пятнадцать лет надеялся, что ему подарят пару ботинок с пуговицами, забытую в одном из шкафчиков. Бедняга умер в приюте для престарелых в возрасте ста двух лет, а ботинки с пуговицами так и лежат на своем месте.
Шкафчики снабжены этикетками… Поговорим о них… Чаще всего это визитные карточки. Их еще можно прочесть, но только с помощью лупы. Они имеют теперь цвет старой слоновой кости; святотатство совершит тот, кто снимет их.
Вот карточка, указывающая, что содержимое шкафчика принадлежит Уильяму Джонсу. Уильям Джонс эмигрировал в Канаду двадцать лет назад.
На другом шкафчике укреплена карточка некого Джеймса Смита. Этот чудный человек вот уже тридцать два года занимает персональный ящик, иными словами получил вечную концессию на каком-то кладбище.
Иногда новичок может спросить, что находится в этих шкафчиках. Никогда, никогда он не задаст такой вопрос во второй раз, столь суровыми взглядами и молчанием будет принят этот вопрос.
У одного автора детективных романов спросили, где лучше всего спрятать труп убитого человека, и он ответил:
— В шкафчике раздевалки гольф-клуба, при условии, что он будет достаточно велик.
Только что мы говорили о вечности запахов раздевалки. И вот в одном клубе один из его членов заявил, что в раздевалке висит запах газолина. Все отправились на место, удивленные и возмущенные таким невыносимым ароматом.
— Эссо! — сказал один, и все с гневом воззрились на гольфиста, использовавшего эту марку бензина для своего бьюика.
— Пурфина! — заявил другой, и все повернулись к бедняге, который водил жалкий ситроенчик.
Тут в разговор вмешался консьерж, старик семидесяти лет, который видел рождение клуба.
— Простите, господа. Пятьдесят лет назад это помещение освещалось керосиновой лампой.
Один из любопытных членов клуба начал принюхиваться к дверцам шкафчиков и застыл перед одним из них. Вопросом занялся комитет; после двадцати бурных заседаний — по одному в неделю — большинством в три голоса было решено открыть подозрительный шкафчик.
Там оказалась керосиновая лампа.
