Путешествие с Чарли в поисках Америки - Стейнбек Джон Эрнст (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Но внимание к деталям на том не кончилось. Сапоги у всех были потертые изнутри и будто облезлые от соленого лошадиного пота, каблуки стоптанные. В расстегнутых воротах рубашек виднелась темно-красная линия загара на шее, а один из гостей, себя не пожалев, сломал указательный палец, и теперь на этом пальце у него был лубок, а поверх лубка намотана полоска лайковой кожи, отрезанная от перчатки. Наш хозяин не счел за труд собственноручно обслуживать своих гостей у некоего подобия бара, где стояли две бутылки виски, кварты содовой, тазик со льдом и ящик лимонада.
Деньгами тут так и разило. Хозяйская дочь, например, сидела на полу, чистила охотничье ружье и весьма непринужденно, не боясь непристойностей, рассказывала, как ее жеребец Крутозад перемахнул через высокую калитку загона и нанес визит одной кобыле в соседнем округе. Она считала себя вправе претендовать на жеребенка, учитывая родословную ее Крутозада. Это подтверждало все, что мы слышали о легендарных техасских миллионерах.
Мне вспомнилось, как я красил однажды комнату в домике, который мой отец построил в Пасифик-Гроув еще до моего рождения. Рядом со мной работал нанятый подручный, и, поскольку у нас с ним не было опыта в малярном деле, оба мы порядком перемазались. Посреди работы стало ясно, что материала нам не хватит. Я сказал:
– Билл, сбегай к Холмену, возьми у него полгаллона краски и кварту растворителя.
– Тогда помыться надо и переодеться, — сказал он.
– Еще чего! Сойдет и так.
– Нет, не сойдет.
– Это еще почему? А я бы и так сбегал.
И тогда он изрек мудрую и навсегда запомнившуюся мне сентенцию:
– Надо быть богачом, чтобы ходить в такой затрапезе.
Это не смешно. Это верно. И это всецело относилось к тому, как нас принимали в Техасе. Какими же несметными богатствами надо обладать, чтобы позволить себе столь скромный образ жизни!
Мы с женой отправились погулять, обошли небольшой пруд с форелью, поднялись на горку. Было прохладно, и ветер дул с севера по-зимнему. Нам хотелось послушать лягушек, а они, видно, уже закопались в тину, на зиму глядя. Но вместе с ветром до нас донесся вой койота, и мы слышали, как где-то мычала корова, тоскуя по недавно отнятому у нее детенышу. Пойнтеры подбежали к проволочной сетке собачника, чихая от восторга и извиваясь всем телом, точно игривые змеи, и даже тот, хворый, вылез из своей конуры и удостоил нас кривой улыбкой. Потом мы постояли в высоких воротах огромного амбара, вдыхая сладостный аромат люцерны и хлебный дух ячменного солода. Лошади зафыркали при виде нас и стали тереться головой о перекладины загона, а Крутозад лягнул одного своего дружка мерина, просто так, чтобы попрактиковаться лишний раз. В тот вечер летали совы, уханьем вспугивая добычу, и где-то вдали ритмично покрикивал козодой. Как мне хотелось, чтобы наш Чарли-Дарли-Куцый-Хвост был сейчас с нами. Такой вечерок пришелся бы ему по вкусу. Но он лечил свою предстательную в Амарильо и, должно быть, спал под действием снотворного. Студеный северный ветер трепал голые тополевые ветки. Я понял, что зима, которая все время тащилась за мной по пятам, наконец-то настигла меня. Где-то в нашем недавнем зоологическом прошлом (в моем-то во всяком случае) зимняя спячка была, вероятно, неизбежным фактором существования. Иначе почему это от холодного ночного воздуха меня так клонит ко сну? Всегда клонило, а в тот вечер особенно, и мы вернулись в дом, где тени прошлого уже разошлись на покой, и тоже легли спать.
Проснулся я рано. Мне еще с вечера запомнилось, что снаружи, у оконной сетки, стоят две удочки для ловли форелей. Скользя по заиндевевшей траве, я спустился к темному пруду. На леске была готовая наживка — большая черная муха, правда несколько потрепанная, но все еще мохнатенькая. И как только она коснулась воды, вокруг нее все закипело, забурлило. Я вытащил десятидюймовую радужную форель, с размаху шлепнул ее на траву и оглушил ударом по голове. Всего я закидывал удочку четыре раза и поймал четырех форелей. Тут же на берегу я их выпотрошил, а кишочки бросил в воду — пусть их дружки полакомятся.
На кухне повариха угостила меня кофе, и я сел с чашкой в оконной нише, а она тем временем обваляла моих рыбок в кукурузной муке, поджарила их на беконном сале и подала мне прикрытыми сверху ломтиками бекона, такого хрусткого, что он буквально таял у меня во рту. Давно уже я не ел такой форели — пять минут от воды до сковородки. Рыбку деликатно берешь пальцами за голову и за хвост и обкусываешь с хребтинки, а напоследок съедаешь и самый хвостик, хрустящий, точно жареный картофель. Холодным утром у кофе совсем особый вкус, и третья чашка так же хороша, как и первая. Я бы еще долго проторчал там, на кухне, беседуя с прислугой о том о сем, вернее, ни о чем, но повариха выставила меня, потому что ей надо было фаршировать двух индеек к кутежу по случаю Дня благодарения.
В полдень, когда солнце стало пригревать, мы пошли поохотиться на перепелов, и я вооружился своей старенькой винтовкой с отшлифованным до блеска прикладом и нарезным стволом, которая путешествовала со мной в Росинанте. Купил я эту винтовку по случаю пятнадцать лет назад, она и тогда была не бог весть какое сокровище, а с тех пор и вовсе не похорошела. Но, по-моему, шансы у нас с ней были равные. Если я не промажу, она свое дело сделает. Впрочем, перед самым выходом я с вожделением посмотрел сквозь стеклянную дверцу на двустволку «луиджи-франчи» с великолепным затвором и сразу почувствовал зависть. Резьба на ней отливала жемчужной дымкой, как на дамасском клинке, ложе примыкало к затвору, а затвор к стволам, точно они произросли все вместе из какого-то волшебного семечка. Я уверен, что если бы наш хозяин перехватил мой завистливый взгляд, он одолжил бы мне эту красавицу, но просить его я не стал. А вдруг споткнешься и упадешь, или уронишь ее, или стукнешь этими дивными стволами о камень? Нет, это все равно что идти с коронными драгоценностями по заминированному полю. Моим стареньким ружьецом особенно не похвалиться, но по крайней мере все, что могло с ним случиться, уже случилось, и теперь за него можно не беспокоиться.
Всю последнюю неделю наш хозяин выслеживал, где перепела собираются стайками. Мы растянулись цепочкой и двинулись сквозь кустарник и заросли травы, спустились к ручью, перешли его вброд, снова поднялись, а впереди нас работали пойнтеры, упругие, как пружинная сталь, причем всем им, а заодно и нам, давала фору старая разжиревшая сука с огнем в глазах, по кличке Герцогиня. Перепелиные следы виднелись всюду — и в пыли, и на песке, и в тине у воды, перепелиная подпушка попадалась на сухих кисточках полыни. Мы шли милю за милей, медленно, держа ружья наготове, чтобы сразу палить на шорох перепелиных крыльев. И за все это время не увидели ни одного перепела. И собаки не увидели и не учуяли ни одного перепела. Мы рассказывали друг другу разные были и небылицы о перепелиной охоте, но толку от этого было мало. Перепела сгинули, прямо-таки сгинули. Я не бог весть какой стрелок, но рядом со мной шли настоящие охотники, собаки были на высоте, натасканные, горячие, работящие. Нет и нет дичи! Но всякая охота тем и хороша — даже если ни пуха, ни пера, все равно не каешься, что пошел.
Наш хозяин думал, что у меня сердце разрывается на части. Он сказал:
– Слушайте. Пойдите сегодня после обеда с другой вашей винтовкой и подстрелите себе дикую индюшку.
– А сколько их у вас? — спросил я.
– Два года назад я завез сюда тридцать штук. А теперь, наверно, около восьмидесяти.
– Они летали вчера около дома, и я насчитал штук тридцать.
– Таких стай еще две, — сказал он.
Индюшка была мне не нужна. Что я буду с ней делать в Росинанте? Я сказал:
– Подождем еще годик. Расплодятся до сотни, я приеду, вот тогда и поохотимся.
Мы вернулись домой, приняли душ, побрились и по случаю Дня благодарения надели белые рубашки с галстуками и пиджаки. Кутеж начался точно по расписанию в два часа. На подробностях задерживаться не стоит, чтобы не шокировать читателей, а кроме того, я совсем не вижу необходимости выставлять на посмешище этих людей. После двух хороших порций виски подали подрумяненных и будто глазированных индеек. Разрезал их сам хозяин, а мы разложили куски по тарелкам. Прочли молитву, выпили за здоровье всех присутствующих и наелись до умопомрачения. Затем, подобно римлянам времен упадка, пировавшим у Петрония, отправились прогуляться, а потом спать, что было необходимо и неизбежно. Вот так мы кутили в День благодарения в Техасе.
