Похитители - Фолкнер Уильям Катберт (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
– Ничего с ним не случилось. Нед найдет его сегодня. Премного благодарен за то, что вы выстирали мои вещи. А где мистер Сэм? Я думал, он приедет этим поездом.
– Ему пришлось поехать в Мемфис переодеться, – сказала она. – Не может же он прийти на скачки в форме. Вернется в полдень товарным. Куда девался мой носовой платок?
Я нашел ее платок.
– Вам бы лучше, умыть лицо, – сказал я. – Когда Нед его найдет, он отнимет у него зуб.
– Я не из-за зуба, – сказала она. – Я закажу новый зуб для Минни. Я из-за… Что он там видел, на ферме… Он там… Ты и это обещал маме – что не станешь брать чужого?
– Этого и обещать не надо, – сказал я. – Чужого не берешь – и все тут.
– Но обещал бы, если бы она попросила?
– Она бы не попросила, – сказал я. – Чужого не берешь – и все тут.
– Да, – сказала она. Потом добавила: – Я не останусь в Мемфисе. Утром поговорила на станции с Сэмом, и он согласился, что я это хорошо придумала. Обещал найти работу в Чаттануге или еще где-нибудь. Но ты еще будешь тогда в Джефферсоне, и, может, я напишу тебе открытку, где я, и если будет у тебя такое желание…
– Да, – сказал я. – Я вам напишу. Пойдемте. Они, наверное, еще завтракают.
– Ты не все обо мне знаешь. Даже не догадываешься.
– Знаю, – сказал я. – Насчет Эверби Коринтии. Я уже дня три так вас называю. Да, Отис рассказал. Но я никому не расскажу. Хотя не понимаю, почему нельзя.
– Не понимаешь? Такое старомодное деревенское имя? Представляешь, в Ребином заведении кто-нибудь говорит – позовите Эверби Коринтию? Да они постеснялись бы. Померли бы со смеха. Вот я и решила назваться Ивонной, или Билли, или Кен. Но Реба сказала – сойдет и Koppи.
– Вот глупости! – сказал я.
– По-твоему, оно не такое плохое? Скажи его вслух! – Я сказал. Она слушала и, когда я замолчал, продолжала вслушиваться – как мы, когда ждем эха. – Да, – сказала она. – Теперь, кажется, мне уже можно так называться.
– Тогда идите и позавтракайте, – сказал я. – Мне пора, меня ждет Нед. – Но тут появился Бун.
– Там слишком много народу набралось, – сказал он. – Может, не надо было мне говорить тому болвану, что жокеем будешь ты. – Он посмотрел на меня. – Может, не надо было мне вообще выпускать тебя из Джефферсона. – В другом конце комнаты была небольшая дверь, скрытая занавеской. – Пошли, – сказал он. Мы вышли еще в один коридор. Он вел в кухню. Необъятная кухарка по-прежнему мыла посуду у раковины. Нед сидел за столом и кончал завтрак, но больше говорил, чем ел.
– Ежели я сулю женщине, так попусту не болтаю. Она и купить себе кое-чего сможет… – Осекся, и сразу встал, и сказал мне: – Готов? Пора нам с тобой за город. Здесь слишком много народу толчется. Ежели бы у них у всех водились деньжата, и они все поставили бы, да притом не на того коня, и у нас набралось бы, что поставить против них всех, да еще знать бы – на какого коня, мы бы не то что этот автомобиль привезли в Джефферсон, мы вдобавок прихватили бы весь Пассем, – может, хоть немного умаслили бы Хозяина Приста. Он еще ни разу городом не владел, может, ему понравилось бы.
– Да погоди ты, – сказал Бун. – Нам же надо позаботиться…
– Ежели кому и надо заботиться, – сказал Нед, – так одному Громобою. И заботиться об одном: скакать впереди того коня и до той поры, пока ему не скажут «стоп!». Но я знаю, что у тебя на уме. Скачки на кругу у полковника Линскома. В два часа. В четырех милях отсюда. Мы с Громобоем и Люцием придем за две минуты до начала. А вам надо заявиться пораньше. Как мистер Сэм вылезет из своего товарняка, так вы и идите. Это уж твоя с ним забота: прийти загодя, и поставить на Громобоя, и раздобыть денег, чтобы было что поставить, когда вы придете загодя.
– Да погоди ты, – сказал Бун. – Лучше скажи, как насчет машины? На кой нам деньги, если мы вернемся домой без?…
– Выбрось ты из головы эту машину, – сказал Нед. – Я же говорил тебе, этим парням тоже надо вернуться, сегодня вечером уже надо вернуться.
– Каким парням? – спросил Бун.
– Так-то! – сказал Нед. – Хорошо Рождество, да Новый год на носу. – Вошла Минни с подносом, уставленным грязной посудой, – коричневая, спокойная, трагическая, алчущая и безутешная маска. – А ну, – сказал Нед, – покажи мне еще разок твою улыбку. Должен же я знать, придется ли тебе впору тот зуб, когда я притащу его вечером.
– И не вздумай ему улыбаться, девушка, – сказала толстая кухарка. – Может, у них в Миссипи посулы в цене, а у нас в Теннесси на них ничего не укупишь. А в моей кухне и подавно.
– Погоди, – сказал Бун.
– Погоди, пока не приедет мистер Сэм, – сказал Нед. – Он тебе все объяснит. Пока мы с Люцием будем выигрывать скачки, вы с ним потолкайтесь среди народа, посмотрите, нет ли где Свистуна с тем зубом. – На этот раз Нед приехал в двуколке дядюшки Паршема, запряженной одним мулом. И он опять оказался прав: за ночь поселок стал неузнаваем. Не то чтобы на улице было так уж много народу, не больше, чем накануне. Но что-то новое появилось в самом воздухе – ликование, что ли. Тут я впервые всем своим сознанием осознал, что пройдет совсем немного часов – и я выступлю жокеем на скачках, и вдруг почувствовал острый вкус слюны на языке.
– А мне показалось, ты вчера сказал, будто Отис уже уберется, когда ты вернешься из города.
– Он и убрался, – сказал Нед, – но недалеко. Ему ж некуда деться. Собаки ночью два раза взлаивали у конюшни – собак от него тоже с первого взгляда воротит не хуже, чем людей. Уж будь покоен, как только я уехал оттуда утром, так он наверняка заявился завтраком подкрепиться.
– А если он продаст зуб до того, как мы его поймаем?
– Об этом я позаботился, – сказал Нед. – Не продаст. Никто у него не купит. Ну, а ежели он не придет завтракать, Ликург опять возьмет собак, и опять загонит его на дерево, и скажет, что я вечером вернулся из Паршема и рассказал, будто тип из Мемфиса давал шоколадной двадцать восемь долларов за тот зуб и прямо наличными. И он поверит. Ежели бы сказали сто или даже пятьдесят, не поверил бы, а двадцать восемь цена несуразная, он и поверит. Больше всего потому поверит, что решит – больно дешево, верно, тот тип хочет облапошить Минни. А ежели нынче к вечеру попробует продать его на скачках, никто ему и столько не даст, так что ему одно останется – ждать, пока не удастся вернуться с тем зубом в Мемфис. Так что сейчас ты не о зубе думай, а о скачках. О двух последних заездах то есть. Первый мы проиграем, так что о нем пускай у тебя голова не болит…
– Как? – спросил я. – Почему?
– А почему нет? – спросил Нед. – Нам же только два и нужно выиграть.
– Но зачем проигрывать первый? Почему не выиграть и первый заезд, поскорей набрать как можно больше? – С полминуты Нед молча правил мулом.
– Больно много лишнего припутано к этим скачкам, вот в чем беда.
– Чего лишнего? – спросил я.
– Всего, – ответил Нед. – Чересчур много народу. А главное, надо чересчур много раз скакать. Ежели бы надо было проскакать только один раз, один заезд где-нибудь за кусточками, чтобы никого людей не было, только я, да ты, да Громобой, да еще тот конь с жокеем, все у нас было бы в порядке. Вы вчера проверили – один раз Громобой может выиграть. Но скакать-то надо три раза.
– Но тот мул скакал у тебя всякий раз.
– Этот конь не тот мул, – сказал Нед. – Тот мул был разумнее всякого коня. Всякий мул разумнее. А у этого коня смысла еще меньше, чем у других коней. Вот и сообрази, в каком мы переплете. Мы знаем – один раз я могу заставить его выиграть, и надеемся – смогу заставить и второй. И все. Заметь, надеемся. Выходит, нам никак нельзя рисковать тем разом, про который мы знаем, что могу заставить его прискакать первым, нам надо выиграть наверняка. Так что, если повезет, два раза будут наши. Ну, а ежели один раз все равно проигрывать, будем проигрывать тот, который научит нас чему-нибудь полезному для других разов. Значит, первый.
– А Буну ты сказал? Чтобы он не…
– Пусть проиграет первый раз, только бы не просадил всех денег, которые ему эти леди дали. Но ежели я правильно понимаю мисс Ребу, всех не просадит. А для двух других разов нам первый проигрыш на руку. Да и к тому же, придет время, вот тогда мы и скажем Буну все, что ему требуется знать. Так что ты…
