Брат мой, враг мой - Уилсон Митчел (книги хорошего качества txt) 📗
– Давайте, давайте! – кричал Тэрстон. – Пошевеливайтесь, друзья! Устроим такое, чтоб небу стало жарко!
Через два дня кремовый лимузин мчался сквозь серую пелену косого дождя обратно на север, и длинные брызги летели за ним из-под шин, как крылья. Лицо Тэрстона стало пепельно-серым и дряблым. Он съежился на переднем сиденье, рядом с шофером, словно стремясь спрятаться от всех и никого не видеть. Кен придвинулся к окну и смотрел на дорогу, крепко ухватившись за украшенную кисточкой петлю, «О господи», – время от времени бормотал он. Дэви сидел с закрытыми глазами. Его мутило, ему было стыдно за себя, стыдно вспомнить, что он видел и что вытворял сам, и всё-таки о девушках он думал с нежностью. Он был даже чуточку влюблен в Розалинду, и ему хотелось повторить всё сначала – сегодня же, сейчас.
Всю дорогу до Уикершема никто не произнес ни слова, и, только выходя из машины у дверей гаража, братья промямлили: «Спасибо, мистер Тэрстон». Впрочем, на следующий день позвонил Брок и сказал:
– Ну, ребятки, вы молодцы. Я получил чек от Арчи. Хочу поблагодарить вас обоих.
Дэви не мог сдержать любопытства.
– Сколько же он дал?
– Восемь тысяч.
Криво усмехнувшись, Дэви повесил трубку на рычажок.
– Можем гордиться, Кен, – с горечью сказал он. – Мы с тобой ценимся дороже, чем самые хорошенькие потаскушки в Милуоки.
Пятнадцатого июня 1926 года начала свое существование Уикершемская исследовательская корпорация с основным капиталом в двадцать пять тысяч долларов. Председателем корпорации был Кеннет Мэллори. Дэвид Мэллори был вице-председателем, а Фредерик Кинсмен Брок – секретарем-казначеем. Братья Мэллори владели пятьюдесятью одним процентом паев, и каждому было положено двести пятьдесят долларов ежемесячного жалованья.
Пятнадцатое июня пришлось на вторник, теплый солнечный день, а шестнадцатого июня «Братья Доу – портные» записали в своей книге заказов: «Мистер Кеннет Мэллори – 1 выходной костюм, двубортный, в елочку, N 22058
– 75 долларов. К 20 июня. Коричневый».
К началу июля кутеж с Тэрстоном превратился в смутное воспоминание, погребенное под тяжким грузом срочной работы. Деньги дали возможность приобрести оборудование, которое открывало новые пути для исследований. Впрочем, иногда в памяти Дэви всплывали воспоминания об этой экскурсии в неправдоподобный мир, где Тэрстон швырял деньгами с такой небрежностью, будто это были не двадцатидолларовые бумажки, а вырезанные из газет купоны. Дэви думал и о Розалинде, но уже равнодушно, словно припоминая обрывки фраз, прочитанных в развеваемых ветром рекламных афишах.
Тем не менее однажды ночью он проснулся с таким ощущением, будто он опять в отеле «Фаррингтон», а рядом с ним – Розалинда. Почуяв еле уловимый сладкий запах её духов, Дэви протянул к ней руку, но стукнулся костяшками пальцев о стену возле раскладушки. И в ту же секунду его потрясли за плечо. Дэви быстро приподнялся. В темноте над ним склонился Кен.
– Что случилось? – невнятно пробормотал Дэви спросонья. – Который час?
– Ничего не случилось, – ответил Кен. – Сейчас два часа.
Он присел на кровать, и его фигура в облегающем новом костюме изящным силуэтом вырисовывалась на фоне озаренного луной окна; запах духов, от которого сон показался Дэви явью, исходил от костюма Кена.
– Дэви, слушай. Вики не заходила и не звонила вечером?
– Нет. А что?
– Ты точно знаешь, что она не звонила? Ты никуда не уходил?
– Я весь вечер чинил диффузионный насос. Ради бога, Кен, что стряслось? С кем ты был? От тебя разит духами.
– Я был с Фэнни-Флер. Она оказалась в городе и позвонила мне. Тебя не было, и я не успел тебе сказать.
– Где же ты взял денег?
– Говорю тебе, она сама приехала сюда, – раздраженно сказал Кен и встал. – Вики видела нас. Она, очевидно, задержалась на работе и переходила улицу прямо перед нашей машиной. Она взглянула на машину и явно узнала её. Потом заметила Фэн. Она посмотрела на меня в упор и пошла дальше как ни в чём не бывало.
– Ну?
– Ну, к счастью, верх был спущен, так что она не могла меня сразу узнать. Ведь за рулем мог сидеть и ты, Дэви. И, конечно, это был ты! Завтра ты ей так и скажешь.
– Ох, боже мой, – с отвращением поморщился Дэви. – И ты из-за этого будишь меня среди ночи? Что из того, если даже она тебя узнала? Ведь тебе решительно всё равно.
– Нет, не всё равно, – в отчаянии воскликнул Кен. – Клянусь, мне не всё равно. Правда, последние две недели я не слишком много думал о ней, но она посмотрела на меня так, что у меня душа перевернулась. Я весь вечер места себе не находил.
– Оно и видно – насквозь пропах духами.
– Господи, до чего ты глуп! – обиделся Кен. – Чем больше я злился на себя за Вики, тем скорее всё произошло с Фэн. И, пожалуйста, не говори, что это вздор.
– Нет, я скажу, что, по-моему, не вздор. Вики тебе уже совершенно безразлична, и ты должен сказать ей всю правду. – И вдруг в Дэви вспыхнула бешеная злоба. – Иди к черту и не мешай мне спать! – закричал он.
– Дэви, слушай… – Кен сел на раскладушку, сразу присмирев. Его красивый профиль четко обозначился на фоне окна; лунный свет лежал тусклыми бликами у него на щеке. – Я не могу порвать с Вики. Если мы расстанемся, со мной случится что-то ужасное – не знаю что, но я боюсь. Из всех девушек, которых я знал, только с ней одной я чувствовал себя легко и свободно. Вики сейчас ещё девочка, но ведь станет же она взрослой, и если я на ней не женюсь, это будет для меня всё равно, что самоубийство. Я это знаю.
– Ты на ней женишься? – грубо спросил Дэви, приподнявшись, чтоб заглянуть брату в лицо. – Что ты плетешь!
– Я серьезно говорю. Клянусь тебе.
– Так я и поверил.
– А я тебе докажу. И Марго тоже докажу.
– При чём тут Марго? – медленно произнес Дэви. – Знаешь, что ты за человек? – Дэви сбросил простыню и сел на край раскладушки. Он готов был высказать всю жестокую, интуитивно угаданную им правду о Кене, но вместо того вздохнул и заговорил мирно, почти ласково:
– Кен, с самого рождества ты постепенно катишься под гору. С самого рождества. Ты это знаешь?
– Почему именно с рождества?
– В сочельник ты крепко поссорился с Марго.
Кен нехотя поднял глаза. Он не понимал, о чём говорит Дэви.
– Ну, ладно, я был неправ.
– Нет, – сказал Дэви, – дело вовсе не в том, прав ты или неправ.
– Тогда к чему же ты клонишь? – Кен не хитрил и не увертывался. Он просто ничего не понимал.
Дэви вздохнул.
– Пожалуй, ни к чему. Ладно, Кен, успокойся. Если будут неприятности с Вики, я постараюсь всё уладить.
– Что ж, ты будешь ждать, пока начнутся неприятности?! – взорвался Кен. – Завтра же займись этим. Скажи, что это ты был в машине с Фэн.
– Хорошо, я был в машине с Фэн. – И вдруг он резко спросил: – А ты и дальше намерен встречаться с Фэн?
Кен аккуратно снимал пиджак; его движения на фоне слабо озаренного окна казались странными и смешными.
– Я не буду с ней встречаться, – отозвался он наконец. – Если ты всё уладишь с Вики, не буду.
– Значит, договорились, – сказал Дэви, и в нем шевельнулась глухая, беспомощная злость, ибо, не сомневаясь в искренности Кена, он всё же понимал, что тот не сдержит своего слова. И был убежден, что Кен подсознательно тоже понимает это.
Сразу же после завтрака Дэви отправился к Вики. Несмотря на ранний час, июльское утро дышало зноем. Не заходя в мастерскую Уоллиса, Дэви обошел дом и направился к входной двери. Вики как раз спускалась по ступенькам.
– Черный ход почему-то не открывается, – сказал Дэви. – Или вы стали запираться на ночь?
– Нет, там не заперто, – удивленно ответила Вики, останавливаясь. В своем тщательно выглаженном летнем платьице она была похожа на девочку, идущую в школу.
– Вы стучали? – спросила она.
– Я не хотел его беспокоить. Почему вы вчера так поздно кончили работу?
Вики бросила на него пронизывающий взгляд; в глазах её светилось столько ума и насмешливости, что Дэви почувствовал уже не жалость, а страх.
