Посмертные записки Пиквикского клуба - Диккенс Чарльз (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗

– Подлить снотворного, – отвечал Сэм. – Будь я проклят, если она не усыпила их всех так, чтоб они опоздали на двенадцать часов к выборам! Одного для пробы положили на носилки и доставили к палатке, где голоса подавались, да не прошло – не допустили голосовать! Тогда его отправили обратно и опять уложили в постель.

– Странные приемы, – сказал мистер Пиквик, не то разговаривая сам с собой, не то обращаясь к Сэму.

– И наполовину не такие странные, сэр, как одно чудесное происшествие, что случилось с моим собственным отцом во время выборов в этом самом городе, – отозвался Сэм.

– А что такое? – полюбопытствовал мистер Пиквик.

– А вот, ездил он сюда прежде с каретой, – начал Сэм, – подошли выборы, одна партия и наняла его доставить избирателей из Лондона. Вечером, накануне отъезда, комитет другой партии посылает за ним потихоньку, он идет за посланным, тот вводит его в большую комнату... множество джентльменов, горы бумаг, перья, чернила и все такое. «А, мистер Уэллер, – говорит джентльмен, сидящий в кресле, – очень рад вас видеть, сэр, как поживаете?» – «Очень хорошо, благодарю вас, сэр, – говорит отец, – надеюсь, и вы чувствуете себя недурно?» – «Ничего себе, благодарю вас, сэр, – говорит джентльмен, – присаживайтесь, мистер Уэллер... пожалуйста, присаживайтесь, сэр». Вот отец присаживается, и уставились они с джентльменом друг на друга. «Вы меня не помните?» – говорит джентльмен. «Не могу сказать, чтобы помнил», – говорит отец. «О, я вас знаю, – говорит джентльмен, – знал вас, когда вы мальчиком были», – говорит он. «Ну, а я вас не помню», – говорит отец. «Это очень странно», – говорит джентльмен. «Очень», – говорит отец. «Должно быть, у вас плохая память, мистер Уэллер», – говорит джентльмен. «Да, память очень плохая», – говорит отец. «Я так и думал», – говорит джентльмен. Ну, тут наливает он ему стакан вина и обхаживает его, говорит, как он, мол, хорошо лошадьми правит; отец, регулярно, разошелся, а под конец тот сует ему в руку билет в двадцать фунтов. «Очень плохая дорога отсюда до Лондона», – говорит джентльмен. «Местами дорога тяжелая», – говорит отец. «Особенно около канала, кажется», – говорит джентльмен. «Место пакостное, это правильно», говорит отец. «Ну-с, мистер Уэллер, – говорит джентльмен, – мы знаем, что кучер вы прекрасный и с лошадьми можете сделать что хотите. Все мы вас очень любим, мистер Уэллер; так что если произойдет несчастный случай, когда вы повезете сюда этих вот избирателей, и если они вывалятся в канал без вредных последствий, так эти деньги берите себе», – говорит он. «Джентльмен, вы очень добры, – говорит отец, – и за ваше здоровье я выпью еще стакан вина», – говорит он. Выпил, а потом спрятал деньги и откланялся. Вы не поверите, сэр, – продолжал Сэм, с невыразимым бесстыдством глядя на своего хозяина, что в тот самый день, как поехал он с этими избирателями, его карета и опрокинулась на том вот самом месте, и все до единого высыпались в канал.

– И все они благополучно выбрались оттуда? – быстро спросил мистер Пиквик.

– Как же... – очень медленно отвечал Сэм, – похоже на то, что одного старого джентльмена не досчитались, знаю, что нашли его шляпу, а не совсем уверен, была при ней его голова или нет. Но вот тут-то самое странное и удивительное совпадение, по-моему: после того, что сказал этот джентльмен, карета отца опрокинулась на том самом месте и в тот самый день!

– Да, несомненно, это очень странное обстоятельство, – сказал мистер Пиквик. – Но почистите-ка мне шляпу. Сэм, я слышу, что мистер Уинкль зовет меня завтракать.

С этими словами мистер Пиквик спустился в гостиную, где увидел, что завтрак подан и семья в сборе. Позавтракали на скорую руку; у каждого джентльмена шляпа была украшена огромной синей кокардой, сделанной прелестными ручками самой миссис Потт; так как мистер Уинкль вызвался сопровождать эту леди на крышу дома, смежного с платформой, то мистер Пиквик и мистер Потт отправились вдвоем в «Городской Герб», где из заднего окна один из членов комитета мистера Сламки обращался с речью к шести мальчишкам и одной девочке, величая их непрестанно внушительным титулом «мужей итенсуиллских», на что шесть вышеупомянутых мальчишек отвечали громкими криками.

Конный двор недвусмысленно свидетельствовал о славе и могуществе итенсуиллских Синих. Здесь была целая армия синих флагов – одни с одним древком, другие с двумя демонстрировали подобающие лозунги золотыми буквами в четыре фута длиною и соответствующей толщины. Здесь был большой оркестр из труб, фаготов и барабанов, по четыре музыканта в ряду; они добросовестно зарабатывали свои деньги, в особенности очень мускулистые барабанщики. Здесь были отряды констеблей [50] с синими жезлами, двадцать членов комитета с синими шарфами и толпа избирателей с синими кокардами. Здесь были избиратели верхом и избиратели пешие. Здесь была открытая коляска, запряженная четверкой, для почтенного Сэмюела Сламки; и здесь были четыре коляски, запряженные парой, для его друзей и приверженцев. Флаги шелестели, оркестр играл, констебли ругались, двадцать членов комитета препирались, толпа орала, лошади пятились, форейторы потели; все и все, что здесь собралось, старались исключительно ради пользы, выгоды, чести и славы почтенного Сэмюела Сламки, из Сламки-Холла, одного из кандидатов для представительства города Итенсуилла в палате общин парламента Соединенного королевства.

Долго и громко раздавались крики «ура», и величественно шелестело одно из синих знамен с начертанными на нем словами: «Свобода печати», когда рыжая голова мистера Потта была замечена и одном из окон стоявшею внизу толпою; и безгранично возрос энтузиазм, когда сам почтенный Сэмюел Сламки, в сапогах с отворотами и в синем галстуке, выступил вперед, пожал руку вышеназванному Потту и мелодраматическими жестами демонстрировал перед толпой свою несказанную признательность «Итенсуиллской газете».

– Все ли готово? – спросил почтенный Сэмюел Сламки мистера Перкера.

– Все, уважаемый сэр, – был ответ маленького джентльмена.

– Ничего, надеюсь, не забыли? – сказал достопочтенный Сэмюел Сламки.

– Все сделано, уважаемый сэр, все до последней мелочи. На улице у двери находятся двадцать человек, хорошо вымытых, вы им пожмете руки, и шестеро грудных младенцев – вы их погладите по головке и спросите, сколько каждому из них месяцев. Будьте особенно внимательны к детям, уважаемый сэр, не забывайте, что это всегда производит огромное впечатление.

– Я об этом позабочусь, – сказал почтенный Сэмюел Сламки.

– И, пожалуй, уважаемый сэр, – добавил предусмотрительный маленький человек, – пожалуй, если бы вы могли – я не говорю, что это обязательно, но если м вы могли поцеловать одного из них, это произвело бы огромное впечатление на толпу.

– Разве не тот же получится эффект, если это сделает пропонент или секундант? – осведомился почтенный Сэмюел Сламки.

– Боюсь, что нет, – отвечал агент, – если вы это сами сделаете, уважаемый сэр, мне кажется, это создаст вам большую популярность.

– Очень хорошо, – покорно сказал почтенный Сэмюел Сламки, – значит, это должно быть сделано. Вот и все.

– Стройтесь в процессию! – кричали двадцать членов комитета.

Под восторженные крики собравшейся толпы оркестр, констебли, члены комитета, избиратели, всадники и экипажи заняли свои места; в коляски влезло столько джентльменов, сколько могло уместиться в них стоя; а экипаж, предназначенный для мистера Перкера, вместил еще мистера Пиквика, мистера Тапмена и мистера Снодграсса, не считая полудюжины членов комитета.

Наступил момент страшного напряжения, когда процессия ждала, чтобы почтенный Сэмюел Сламки вошел в свой экипаж. Вдруг толпа разразилась громкими криками «ура».

– Вышел! – сказал маленький мистер Перкер чрезвычайно возбужденно, тем более что занимаемая ими позиция лишала его возможности видеть, что происходит впереди.

Новое «ура», еще громче.

– Пожимает руки! – крикнул маленький агент.