Красное и черное - Стендаль Фредерик (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Не прошло и часа после их приезда, как он, к своему крайнему удивлению, заметил, что г-жа де Реналь что-то от него скрывает. Едва он входил в комнату, как она сразу обрывала разговор с мужем и словно дожидалась, чтобы он ушел. Жюльен тотчас же позаботился, чтобы это больше не повторялось. Он сразу стал держаться холодно и сдержанно; г-жа де Реналь заметила это, но не стала доискиваться причины. «Уж не собирается ли она найти мне преемника? — подумал Жюльен. — А ведь еще только позавчера как она была нежна со мной! Но, говорят, знатные дамы всегда так поступают. Это как у королей: никогда они не бывают так милостивы к своему министру, как в тот день, когда он, вернувшись домой, находит у себя указ о своей опале».
Жюльен заметил, что в этих разговорах, которые так резко обрывались при его появлении, постоянно упоминалось об одном большом доме, принадлежащем городу Верьеру; это был старый, но удобный и просторный дом, который стоял как раз напротив церкви, на самом бойком торговом месте. «Но какая может быть связь, — размышлял Жюльен, — между этим домом и новым любовником?» И он в огорчении повторял про себя прелестную песенку Франциска I, которая для него была новинкой, ибо не прошло еще месяца, как он узнал ее от г-жи де Реналь. А какими клятвами, какими ласками опровергалась тогда каждая строчка этой песенки:
Господин де Реналь отправился на почтовых в Безансон, Поездка эта, по-видимому, была решена в каких-нибудь два часа; у мэра был чрезвычайно озабоченный вид. Вернувшись, он швырнул на стол толстый сверток в серой бумажной обертке.
— Вот она, эта дурацкая история, — пробурчал он жене.
Через час Жюльен увидал, как человек, расклеивавший объявления, пришел и унес с собой этот огромный сверток; он тотчас же бросился за этим человеком. «Вот я сейчас узнаю, в чем секрет, на первом же углу».
Он стоял и с нетерпением ждал, пока наклейщик намазывал своей толстой кистью оборотную сторону объявления. Едва только он наклеил его на стену, как Жюльен, сгоравший от любопытства, увидел чрезвычайно подробное объявление о сдаче внаем с публичных торгов того самого старого дома, о котором так часто упоминалось в разговорах г-на де Реналя с женой.
Торги были назначены на завтра в два часа, в зале городской ратуши. Присуждение объявлялось действительным с того момента, когда погаснет третья свечка. Жюльен был ужасно разочарован, но все же ему показалось странным, что объявление вывешивают накануне торгов. Как же об этом успеют узнать все желающие принять в них участие? А впрочем, это объявление, помеченное истекшим числом двухнедельной давности, хоть он и прочел его от первого до последнего слова трижды, в разных местах, ровно ничего ему не объяснило.
Он отправился взглянуть, что это за дом. Привратник, не заметив его, с таинственным видом пояснял соседу:
— Э, что там! Напрасно стараться… Господин Малон обещал ему, что он получит его за триста франков. Мэр вздумал было артачиться, — так его сейчас же в епископат вытребовали, к старшему викарию де Фрилеру.
Появление Жюльена, по-видимому, сильно смутило друзей: они больше не промолвили ни слова.
Жюльен не преминул отправиться на торги. В еле освещенном зале толпилась масса народу, но все как-то странно приглядывались друг к дружке. Затем все взоры устремились к столу, где на оловянном блюде Жюльен увидел три маленьких зажженных огарка. Судебный пристав крикнул: «Триста франков, господа!»
— Триста франков! Совсем одурели… — тихонько сказал какой-то человек своему соседу. Жюльен случайно оказался между ними.
— Да ведь ему больше восьмисот цена. Ну-ка я дерну надбавку.
— Ну, что тебе за радость, скажи? Охота тебе злить господина Малона, господина Вально, епископа да еще этого старшего викария де Фрилера и всю эту шайку?
— Триста двадцать! — крикнул другой.
— Дурень! — выругался сосед. — А вот тут шпион мэра, гляди-ка, — добавил он, кивая на Жюльена.
Жюльен мигом обернулся, чтобы расправиться с обидчиком, но два приятеля франшконтейца уже не обращали на него ни малейшего внимания. Их хладнокровие передалось и ему. В этот момент последний огарок вспыхнул и потух, и тягучий голос судебного пристава объявил во всеуслышание, что дом передается на девять лет г-ну де Сен-Жиро, начальнику канцелярии префектуры, за триста тридцать франков.
Как только мэр вышел из зала, начались пересуды.
— Вот вам лишних тридцать франков в городскую казну, доход с глупости Грожо, — говорил один.
— Но господин де Сен-Жиро расправится с Грожо, — отвечали ему. — Он попомнит ему эти тридцать франков!
— Экая подлость! — говорил толстяк слева от Жюльена. — Да за такой дом я бы восемьсот дал, пустил бы его под свою фабрику, да еще в барышах остался бы.
— Что же вы хотите? — отвечал ему молодой фабрикант из либералов. — Ведь де Сен-Жиро — член конгрегации. Четверо детей, и все на стипендиях. Эдакий бедняк! Вот и пришлось накинуть ему на содержание пятьсот франков, только и всего.
— И подумать только, сам мэр ничего тут поделать не мог, — заметил третий. — А уж какой роялист лютый, дальше некуда, только вот разве что не ворует!
— Не ворует? — подхватил еще один. — Наша птичка не лапает, она на лету хапает! Да у них одна общая мошна, все туда валят, а к концу года поделят. Смотрите, вон тут Сорелев мальчишка, пойдем-ка отсюда по-хорошему.
Жюльен вернулся домой в самом скверном настроении; г-жа де Реналь сидела очень грустная.
— Вы с торгов? — спросила она.
— Да, сударыня, и меня там приняли за шпиона господина мэра.
— Ах, если бы он меня послушался и уехал куда-нибудь на это время!
В эту минуту вошел г-н де Реналь, чрезвычайно мрачный. За обедом никто не проронил ни слова. Г-н де Реналь велел Жюльену сопровождать детей в Вержи; ехали все невеселые. Г-жа де Реналь утешала мужа:
— Пора бы уж вам, друг мой, привыкнуть.
Вечером все молча уселись у камина; только потрескивание буковых поленьев нарушало тишину. Случается, что в самых дружных семьях наступают такие тоскливые минуты. Вдруг один из мальчиков радостно закричал:
— Звонок! Звонок!
— А, черт! Если это господин де Сен-Жиро вздумал донимать меня под видом благодарности, так я ему выложу все, что думаю. Это уж слишком! В сущности, он всем обязан господину Вально, а я только скомпрометирован. Ну что, если проклятые якобинские газеты подхватят этот анекдотик и будут надо мной всячески потешаться?
Лакей распахнул дверь, и следом за ним в комнату вошел очень красивый господин с пышными черными баками.
— Господин мэр, я синьор Джеронимо. Вот письмо от кавалера де Бовези, атташе при неаполитанском посольстве; он передал мне его для вас в день моего отъезда, всего девять дней тому назад, — весело добавил синьор Джеронимо, поглядывая на г-жу де Реналь. — Синьор де Бовези, ваш кузен и мой близкий друг, сударыня, говорил, что вы знаете итальянский язык.
Веселый неаполитанец внес неожиданное оживление в этот скучный вечер. Г-жа де Реналь захотела непременно угостить его ужином. Она подняла весь дом на ноги, ей хотелось во что бы то ни стало заставить Жюльена забыть о том, что его сегодня дважды чуть не в лицо обозвали шпионом. Синьор Джеронимо, знаменитый певец, человек вполне светский, был вместе с тем очень веселым, жизнерадостным человеком, — ныне эти качества уже несовместимы во Франции. После ужина он спел с г-жой де Реналь маленький дуэт, а потом развлекал общество всякими занимательными рассказами. Когда в час ночи Жюльен сказал детям, что пора идти спать, они жалобно взмолились.
— Мы только еще немножко послушаем, последнюю историю! — сказал старший.
— Это история про меня, синьорино, — сказал синьор Джеронимо. — Восемь лет тому назад, когда я, как вы теперь, был учеником, я учился в Неаполитанской консерватории… Я хочу сказать, что мне было столько же лет, сколько вам, по я не имел чести быть сыном прославленного мэра прелестного городка Верьера.
