Доводы рассудка - Остин Джейн (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
— Не говори ты мне больше о наследниках и о семействе! — выкрикнул Чарлз. — Я не из тех, кто небрежет предержащей властью, кланяясь восходящему солнцу. Если уж я ради твоего отца не хочу идти, то зачем же я пойду ради его наследника? Не стыдно ли это? Да что мне в твоем мистере Эллиоте?
Небрежные речи Чарлза сослужили неоценимую службу Энн, которая заметила, что капитан Уэнтуорт с жадностью ловит каждое его слово, а при последнем возгласе перевел вопросительный взгляд на ее лицо.
Чарлз и Мэри продолжали обмениваться мнениями в том же духе, он то ли шутя, то ли серьезно уверял, что пойдет в театр, она с неколебимой серьезностью восставала против его намерения, давая, однако ж, понять, что как ни полна она решимости отправиться на Кэмден-плейс, она почтет себя обиженной, если они пойдут в театр без нее. Наконец вмешалась миссис Мазгроув:
— К чему торопиться, Чарлз. Поменяй-ка ты эту ложу на вторник. Расставаться жаль, а ведь мы и общества мисс Энн лишимся из-за этого вечера у ее отца; а ни мне, ни Генриетте театр не в радость, если рядышком не будет мисс Энн.
Энн была от души ей благодарна за добрые слова еще и потому, что они давали ей повод сказать:
— Что до меня, сударыня, вечер у нас дома (если бы не Мэри) ничуть мне не послужил бы препятствием. Я не люблю подобных развлечений и с радостью променяла б его на театр и на ваше общество. Но, боюсь, не стоит и соблазняться.
Она выговорила эти слова и вся дрожала, зная, что они услышаны, и не решаясь поднять глаза и проверить, какое произвели они действие.
Все согласились на вторнике; Чарлз, правда, еще поддразнивал жену, уверяя, что отправится в театр завтра, один, если никто не согласится ему сопутствовать.
Капитан Уэнтуорт встал и отошел к камину; быть может, заранее предполагая вскоре от него отойти и незаметно занять место рядом со стулом Энн.
— Вы не так уж долго пробыли в Бате, — заметил он, — чтоб успеть наскучить вечерними его приемами.
— Ах нет. Все это не в моем вкусе. Я не играю в карты.
— Знаю, прежде вы не играли. Вы не любили карт; время, однако, может многое переменить.
— Но я мало переменилась! — воскликнула Энн и осеклась, испугавшись сама не зная чего.
Он переждал минутку и сказал, словно под влиянием вдруг нахлынувшего чувства:
— Да, срок немалый. Восемь лет с половиной — немалый срок!
Намеревался ли он продолжать, ей оставалось решать потом, в тиши уединения; ибо, все еще вслушиваясь в звуки его голоса, она была отвлечена Генриеттой, которая стремилась поскорее выйти и призывала других последовать ее примеру, покуда опять никто не нагрянул.
Делать было нечего. Энн объявила, что готова выйти тотчас, и старалась казаться искренней; но она чувствовала, что, знай Генриетта о том, с какой тоской покидала она свой стул и собиралась покинуть комнату, быть может, в сердце, переполненном кузеном и счастливой любовной уверенностью, и нашлось бы место для жалости к ней.
Сборы, однако, были прерваны. Послышались тревожащие звуки, приближались новые гости и дверь распахнулась перед сэром Уолтером и мисс Эллиот, чье появление словно разом заморозило всех. Энн тотчас ощутила гнет, и на всех лицах читала она его приметы. Непринужденье, свобода, веселость покинули комнату и сменились холодной сдержанностью, неловким молчанием и стесненной светскостью речей в ответ на изысканное равнодушие отца и сестрицы. И как тяжко было ей сознавать это!
От ревнивого взгляда Энн не укрылось одно приятное обстоятельство. Оба, уже без затруднения, узнали капитана Уэнтуорта, и Элизабет казалась куда любезней, нежели была она в концертной зале. Один раз она даже собственно к нему адресовалась и не раз на него поглядывала. Поистине, Элизабет обдумывала решительный шаг. Скоро все разъяснилось. Прилично побеседовав о том о сем, а больше ни о чем, она осуществила приглашение, заранее обещанное семейству Мазгроув. «Завтра вечером, в тесном кругу» — это произносилось весьма любезно, и карточки, каковыми она снарядилась («Мисс Эллиот принимает у себя дома»), выкладывались на стол с премилой, одаряющей улыбкой, обращаемой равно ко всем, но вот одна карточка и одна улыбка были подчеркнуто выделены капитану Уэнтуорту. Поистине, Элизабет довольно провела времени в Бате, чтобы научиться ценить человека с такой наружностью. Прошедшее было забыто. В настоящем капитан Уэнтуорт мог служить достойным украшением ее гостиной. Карточка была вручена, и сэр Уолтер и Элизабет удалились.
Хотя и неприятное, вторжение было кратко, и, едва закрылась за ними дверь, ко многим вернулось прежнее оживление, но только не к Энн. Она думала лишь о приглашении, которого явилась она изумленной свидетельницей, о том, как странно было оно принято: скорей с удивлением, чем с признательностью, скорее учтиво, чем растроганно. Она слишком его знала; она прочитала презрение в его взоре и не смела думать, что он мог принять эту подачку во искупление всех прежних обид. Уныние ее охватило. Он держал карточку в руке еще долго, после того как они ушли, словно погруженный в размышленье.
— Подумать только, Элизабет никого не забыла! — произнесла Мэри оглушительным шепотом. — Стоит ли удивляться, что капитан Уэнтуорт оторопел! Видишь, никак не может от карточки оторваться.
Энн поймала его взгляд, заметила, как вспыхнули его щеки, а рот на мгновенье сложился в презрительную гримаску, и отвернулась, чтобы уже не видеть и не слышать того, что могло ее огорчить.
Общество разделилось. У мужчин были свои дела, у дам — свои, и на том Энн с ними и распростилась. Ее умоляли вернуться, отобедать вместе, остаться до вечера, но слишком долго нервы ее были в напряжении, она чувствовала, что ей не под силу переносить его долее и нужно поскорей уйти домой, где сможет она молчать сколько душе угодно.
Обещав им все завтрашнее утро, она довершила труды нынешнего длинной прогулкой до Кэмден-плейс, где предстояло ей чуть ли не вечер целый, под суматошные распоряжения Элизабет и миссис Клэй касательно завтрашнего, беспрестанное перечисленье гостей и нескончаемые соображения об усовершенствованиях сего приема, призванных навеки запечатлеть его в памяти Бата, — втихомолку терзать себя неразрешимым вопросом — придет или нет капитан Уэнтуорт? Они-то считали, что он явится непременно, а ее мучила неизвестность, и каждые пять минут заставали ее за новым решением. Более склонялась она, однако, к мысли, что он придет, ибо она склонялась к мысли, что прийти ему надобно; но напрасно она себя уговаривала, что к тому призывают его долг и скромность, — сердце ей нашептывало иное.
От томительных своих рассуждений она отвлеклась лишь затем, чтобы сообщить миссис Клэй, что видела ее в обществе мистера Эллиота три часа спустя после предполагаемого его отъезда, ибо, не дождавшись от самой дамы объяснений по поводу означенного свиданья, она решилась о нем ей напомнить. На лице миссис Клэй она заметила смущение. Правда, уже в следующую секунду смущения и следа не осталось; но Энн, кажется, успела прочесть свидетельство того, что, запутавшись ли в собственных ковах, уступив ли неумолимой его властности, миссис Клэй принуждена была выслушивать (быть может, и полчаса кряду) урок мистера Эллиота о том, как следовало ей вести себя с сэром Уолтером.
Тем не менее она воскликнула, весьма сносно изображая искренность:
— Боже! И в самом деле! Вообразите, мисс Эллиот, иду я по Бат-стрит, и кого же вижу? Мистера Эллиота! В жизни я так не удивлялась. Он повернулся и дошел со мною до Памп-ярда. Что-то его задержало в Бате, а что — я и позабыла, я торопилась и плохо слушала, могу только утверждать, что воротится он непременно, как обещал, и не позже. Он уж спрашивал, когда ему завтра дозволено будет явиться. Он только и думает об этом «завтра», и я, разумеется, тоже только об этом и думаю с тех пор, как вошла в дом и на меня навалились все ваши новости, иначе разве вылетело бы у меня из головы, что я его встретила?
Глава XXIII
Всего лишь один день прошел с тех пор, как Энн беседовала с миссис Смит; но столь важные события последовали за тем, и столь мало тревожило ее поведение мистера Эллиота, покуда не затрагивало чувств кой-кого другого, что назавтра она снова решила отложить объяснение с леди Рассел. Она обещала все свое утро Мазгроувам. Она связала себя словом. А разоблачение мистера Эллиота, как казнь Шехеразады, могло подождать и до следующего дня.
