Весна - Лутс Оскар (книга жизни .TXT) 📗
Арно закрыл окно и вернулся в спальню. Тиукс по-прежнему сидел, скорчившись над задачей, словно окаменев в этой позе.
– Так и не получается? – спросил Арно и, не дожидаясь ответа, принес из классной первую попавшуюся под руку грифельную доску, сел рядом с Тиуксом и стал решать задачу. Долго в спальной стояла тишина, прерываемая только скрипом грифелей, потом Арно вдруг ожесточенно плюнул на доску, стер все написанные цифры и начал заново. Тиукс поднял голову, и на его бледном лице появилось нечто вроде злорадной усмешки.
– Чего ты смотришь! – крикнул Арно, заметив его взгляд. – У меня-то скоро будет готово, а ты возишься уже полчаса – и ни туда ни сюда.
– Ну так реши, – тихо ответил Тиукс.
И снова наступила тишина. Куслап уже не писал беспрерывно, как раньше; черкнув в уголочке доски несколько цифр, он останавливался, щурил глаза и, грызя кончик грифеля, задумчиво смотрел перед собой. Арно же продолжал лихорадочно работать, но часто стирал с доски все написанное. Им, как видно, все больше овладевало нетерпение – красные пятна на щеках его никогда не предвещали ничего доброго. Он старался как бы через силу справиться с задачей. Лицо Тиукса вдруг оживилось, казалось, будто он прислушивается к таинственному шепоту – к шепоту невидимого существа. Может быть, какой-то добрый дух открывал ему сейчас великую тайну задачи. Он резко обернулся к Арно и спросил:
– Получается?
– Получается, обо мне не беспокойся; ты смотри, чтобы у тебя самого получилось, – хмуро ответил Арно.
– А у меня уже готово.
– Покажи.
– Арно недоверчиво посмотрел на доску Тиукса. Но никакого решения задачи он там не увидел.
– Здесь-то нет, но я теперь знаю, как ее нужно решать, – сказал Тиукс.
– Мало ли что ты знаешь!
Оба соперника снова склонились над досками; Арно никак не мог подавить в себе чувство злобы против сидевшего рядом невзрачного человечка, от одежды которого пахло чем-то кислым, смешанным с запахом гари. И он еще хочет быть умнее Арно и справиться с задачей раньше его! Нет, не бывать этому!
Но потом… Взглянув на доску Тиукса, он в один миг все понял. Да, тут-то и была загвоздка; теперь и ему стало ясно, что надо делать дальше, и он быстро, словно его кто-то подгонял, начал решать задачу с того места, которое ему удалось тайком подсмотреть у Тиукса, найдя таким образом правильный путь. Но, волнуясь, он допустил ошибку там, где, как ему казалось, был силен; он снова все стер и начал заново, думая, что все-таки решит задачу раньше Тиукса. Вдруг у самого его уха прозвучал странный тоненький голосок – как будто в классной комнате пискнула мышь: «Готово!»
Арно захотелось ударить Тиукса. Прошло довольно много времени прежде чем он, нацарапав на доске еще несколько ничего не значащих цифр, ответил:
– Подумаешь, невидаль! Смотри, у меня тоже готово! – Тиукс взглянул и покачал головой.
– Ну да, – сказал он, – это и есть то самое место, где задержка была, иначе я бы давно решил.
Но у Арно уже не было охоты говорить о задаче, и он резко спросил:
– На вашей хибарке труба есть?
Куслап с минуту смотрел на Арно, потом ответил виноватым тоном.
– Нет.
– Потому-то у тебя одежда и пахнет дымом.
Куслап промолчал. По-видимому, он считал это вполне естествен дым: он ведь всегда, сколько себя помнит, жил в дыму.
– А правда, странно, – снова спросил Арно, – что в классной сейчас так пусто и тихо, а завтра тут будет такой шум, хоть уши затыкай.
И когда Куслап вместо ответа только поморщился и затем губами, Арно повторил свой вопрос:
– Ну скажи – странно или нет?
– Нет, – ответил Куслап.
– Класс пустой, за партами никого нет… – задумчиво продолжал Арно. – И та парта, где сидит Тээле, тоже сейчас пуста. А завтра там будет Тээле…
Звено за звеном тянулась цепочка его мыслей. Вдруг он схватил Куслапа за локоть и так крепко сжал его руку, что тот скорчился от боли.
– Не смей показывать Имелику эту задачу, – сказал он. – И вообще не смей больше ни одной задачи ему показывать.
– Почему?
– Не смей, понимаешь. Пусть сам делает.
– Он не умеет.
– Тогда пусть и не делает, а ты не смей показывать. Не покажешь?
Куслап ничего не ответил, только лицо его сморщилось и он попытался высвободить свою руку.
– Не смей ему задачи показывать, – снова возбужденно заговорил Арно, все сильнее сжимая худенькую руку Тиукса. – Не смей! Если только ты покажешь Имелику задачу и дашь ему списать, то… то я тебя поколочу. И еще учителю пожалуюсь. И тебя тогда выгонят из школы. Ничего ему не показывай. Что с того, если он не умеет, пусть и не делает, пусть его после уроков оставляют, тебе какое дело, Не будешь показывать?
– Буду.
– Будешь? Зачем? Не смей. Если будешь показывать, я тебя сейчас побью! Вот как дам тебе!
Арно замахнулся на него. Куслап скорчился и зажмурил глаза, точно кошка.
Причины, заставлявшие Юри Куслапа помогать Яану Имелику делать уроки да и вообще прислуживать ему – стряпать, убирать его постель, приносить воду для мытья, – были гораздо серьезнее, чем Арно мог думать. И никакими угрозами нельзя было Куслапа удержать от этого, пока он был жив.
– Как дам тебе сейчас! Как дам!
Но вместо того чтобы ударить Куслапа, Арно схватил его обеими руками за худенькую шейку и стал душить.
– Пусти! – прохрипел Куслап.
– Не пущу, пока не пообещаешь, что не будешь показывать Имелику задачи. Не будешь?
Арно душил все сильнее. Собственно, ему следовало бы сейчас душить совсем по-настоящему, и вот почему.
Как-то летом Арно, пытаясь поймать бабочку, нечаянно оторвал у мое крылышко и потом тут же быстро покончил с ней, чтобы напрасно не мучилась…
ХII
И передней хлопнули дверью: кто-то вошел в классную и, отряхивая снег, постучал ногами о пол.
Болезненная дрожь прошла по телу Арно, у него было такое чувство, будто он очнулся после кошмара; чтобы скорее прийти в себя, он резко оттолкнул Куслапа. Но это было лишнее – Куслап и так мигом очутился в углу и прижался спиной к стене, словно хотел весь в нее уйти.
И спальню вошел Имелик. Очень довольный самим собой и всей вселенной и, находя, что всюду и всегда в этом мире дела обстоят превосходно, он тихо улыбнулся и медленно направился в глубь комнаты.
«Сейчас Куслап пожалуется ему и он возьмется за меня», – было первой мыслью Арно.
Но Куслап и не думал жаловаться. Он притаился в углу неподвижно, как еж, и не издавал ни звука. Нет, Куслап и не думал ни на кого жаловаться. Ведь это было в порядке вещей: каждый, кому не лень, обижал его; он был сын бобыля и лишь случайно попал сюда, в среду детей зажиточных хуторян. Каких прав мог он здесь для себя требовать? Для него уже и то было счастьем, если его мучили чуть поменьше.
– А, Тали, и ты здесь сказал Имелик, протягмвая Арно руку в знак приветствия. Но Арно в эту минуту был так поглощен перелистыванием своего задачника, что не обратил на жест Имелика никакого внимания, а тот нашел, что и это в порядке вещей: как Арно мог видеть его протянутую руку, если он, Имелик, не сказал ему «здравствуй».
– Хочешь конфетку? – спросил он, шаря у себя по карманам. – Мы с батраком в лавку ходили, конфет наелись, мед пили. На, бери! С этими словами он бросил Арно на кровать несколько конфет, потом повернулся к Куслапу.
– Ну, Тиукс, ты чего это в угол забился. Тоотса же здесь нет, никто в тебя артиллерийским огнем шпарить не станет. Вылезай-ка лучше конфеты лопать. Гляди!
Имелик вытащил из кармана конфеты и держал их на ладони, протягивая Куслапу.
– Вылезай, вылезай, приятель, ты ведь не еж. Это только ежи днем в угол заползают, а по ночам бродят; а ты ученик Паунвереского приходского училища. Или, может, вы с Тали поссорились? У тебя опять такое злое лицо… У обоих у вас потешные лица… Небось повздорили, а? Ну, прямо скажем, отчаянные забияки собрались. Да бросьте вы, а то Тоотс, как узнает, обидится, что вы у него хлеб отбиваете, для него ведь ссоры и драки – прямо хлеб насущный. Этот парень, видно, и утром и вечером только и молится – ежели вообще он, бес этакий, умеет молиться: «Милый боженька, сделай так, чтобы опять случилась какая-нибудь славная драчка, кулаки чешутся, мочи нет терпеть». Так как же вы? Поссорились? Ну, поссорились – так поссорились, а теперь идите мириться, вместе конфеты есть будем. А? Вы же не петухи какие-нибудь, чтобы так долго злобу таить. Жаль – Тоотса здесь нет, я бы попросил у него индейскую трубку мира. У него такое добро всегда в запасе есть, да и всякие другие вещи, индейские или вообще такие, чтоб страх нагонять. Вы только подумайте, ребята, приходит вчера этот окаянный Тоотс ко мне, вытаскивает из кармана простую, ну самую обыкновенную коровью кость и говорит, будто это человеческая. «Какая это тебе человеческая кость! – говорю я ему. – Это же обыкновенный мосол коровий». – «Нет, говорит, ничего ты не понимаешь, это не коровий мосол, это кость мертвеца. Купи ее у меня, выйди с ней в полночь в первый четверг после новолуния на перекресток дорог из Рудивере и Паунвере, положи ее на землю и тогда увидишь, как она начнет трепыхаться, с обоих концов кровавую пену пускать и кричать: „Умблуу! Умблуу!“ Ну, разве не дурья башка, такую чушь нести? Прямо смешно иной раз его слушать. А попробуй сказать, что это орехня, он сразу начнет уверять – в такой-то и такой-то книге, мол, вычитал. А уж если он что-то в книге прочел, будет как скала стоять на своем – это, мол, все правда. Вылезай-ка, Тиукс, что ты там в углу глаза таращишь, стоит ли из-за каждого пустяка в углу торчать. Так ты из угла никогда и не вылезешь, ежели на каждый пустяк обижаться будешь. Выходи, я сыграю тебе на каннеле, я дома одну новую замечательную штуку выучил. Тири-рири-римпам, тири-рири-римпам…
