Лавка древностей - Диккенс Чарльз (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Глава XXIII
Возвращение мистера Ричарда Свивеллера домой из «Дебрей» (лучшего названия для облюбованного Квилпом уединенного местечка, пожалуй, не подберешь) совершалось по кривой, напоминавшей своей извилистостью завитки штопора, и при этом сопровождалось частыми заминками, спотыканьем, внезапными остановками посреди улицы, когда он вдруг начинал озираться по сторонам, после чего внезапно бросался вперед, столь же внезапно замедлял шаги, крутил головой — словом, делал все судорожно и будто не по собственной воле. Возвращаясь домой в том состоянии, которое люди, злые на язык, обычно ставят в прямую зависимость от винных паров, будто бы несовместимой с глубокомыслием и рассудительностью, — мистер Ричард Свивеллер начинал подумывать, что, пожалуй, он открыл свою душу не тому, кому следовало, и что карлик совсем не такой человек, на которого можно положиться в столь деликатном и серьезном деле. Эти покаянные мысли в конце концов исторгли у мистера Свивеллера слезы, которые показались бы вышеупомянутым злопыхателям не иначе как пьяными слезами, и заставили его бросить шляпу о землю, разразиться стенаниями и заявить во всеуслышание, что он несчастный сирота и что, не будь он несчастным сиротой, ничего подобного не случилось бы.
— Осиротел в младенчестве! — причитал мистер Свивеллер, оплакивая свою горькую долю. — Малюткой был брошен на произвол судьбы и попался в лапы коварному карлику, а он, наверно, сам удивляется моей податливости! Смотрите, люди добрые, на горемычного сироту! Смотрите… — во весь голос возопил мистер Свивеллер, поводя вокруг осовелыми глазами, — на горемычного сироту!
— В таком случае, — послышался чей-то голос совсем рядом с ним, — разрешите мне стать вашим отцом.
Мистер Свивеллер качнулся взад и вперед, стараясь сохранить равновесие, вперил взор в туман, окружавший его со всех сторон, и, наконец, разглядел в этой мгле два чьих-то слабо мерцающих глаза, которые, как выяснилось спустя минуту, находились по соседству с чьим-то ртом и носом. Переведя взгляд ниже — туда, где у человека, в соответствии с физиономией, бывают обычно расположены ноги, мистер Свивеллер обнаружил, что при этой физиономии имеется и туловище, а приглядевшись повнимательнее, увидел перед собой мистера Квилпа, который, собственно, все время шел рядом с ним, хотя ему, Дику, почему-то казалось, будто его спутник тащится где-то мили на две позади.
— Вы обманули сироту, сэр! — торжественно проговорил мистер Свивеллер.
— Я? Да я же вам второй отец! — ответил Квилп.
— Вы мне отец, сэр? — вознегодовал Дик. — Я ни в ком не нуждаюсь, сэр, и потому прошу вас удалиться немедленно, сэр!
— Вот чудак! — воскликнул Квилп.
— Прочь, сэр! — сказал Дик, прислонившись к фонарному столбу и воздев руку кверху. — Прочь, прочь, обманщик, с глаз моих долой! Как горько быть бездомным сиротой, вам не понять, доколе длится сон ваш золотой. Вы удалитесь или нет, сэр?
Поскольку карлик не внял этой просьбе, мистер Свивеллер шагнул вперед, чтобы подвергнуть его заслуженному наказанию. Но, то ли забыв о своих намерениях, то ли отказавшись от них в последнюю минуту, он схватил мистера Квилпа за руку, поклялся ему в вечной дружбе и добавил с пленительной откровенностью, что отныне они будут как родные братья во всем, кроме фамильного сходства. Далее он снова заговорил о своей тайне, разукрасив ее самыми трогательными подробностями относительно мисс Уэксл, — кстати сказать, повинной (так было дано понять мистеру Квилпу) в некоторой невнятности его речи, каковую невнятность следовало отнести исключительно за счет свойственной ему пылкости чувств, ибо искрометное вино и прочие спиртные напитки были тут ни при чем. И после этого они отправились дальше под ручку, как самые нежные друзья.
— Я пронырлив, — сказал ему на прощанье Квилп, — пронырлив, как хорек, и хитер, как ласка. Убедите Трента, что я ему друг, ведь он немного косится на меня (не знаю почему, — я этого не заслужил). Приходите ко мне вместе с ним, и тогда вас обоих будет ждать целое состояние…. в перспективе.
— Вот то-то и беда, — сказал Дик. — Эти «состояния в перспективе» кажутся всегда такими недосягаемыми.
— Но по той же причине они кажутся меньше, чем на самом деле, — возразил Квилп, сжимая ему локоть. — Истинные размеры ожидающего вас куша выяснятся лишь тогда, когда вы подойдете к нему вплотную. Не забывайте об этом!
— Вы так думаете? — усомнился Дик.
— Разумеется! И, что еще существеннее, не только думаю, но и знаю, о чем говорю, — сказал карлик. — Приходите вместе с Трентом. Уверьте его, что я друг — и ему и вам. Почему бы мне не быть вашим другом?
— Да, действительно, причин для этого нет, — согласился Дик. — А чтобы вам подружиться с нами, их много. Словом, будь у вас высокая душа, я бы не удивился, что вам хочется стать моим другом, но ведь душа-то у вас низкая.
— У меня низкая душа? — удивился Квилп, — А как вы думаете! — сказал Дик. — При вашей-то наружности! Уж если у вас есть какая-нибудь душонка, сэр, так, наверно, черная-пречерная. Люди высокой души, — и Дик ударил себя в грудь, — по виду бывают совсем другие, можете в этом не сомневаться, сэр!
Квилп бросил на своего откровенного друга не то хитрый, не то враждебный взгляд, но тут же крепко пожал ему руку и назвал его совершенно незаурядной личностью, заслуживающей глубочайшего уважения. Вслед за тем они расстались: мистер Свивеллер кое-как доплелся до дому и завалился спать, а Квилп еще долго обдумывал сделанное им открытие и ликовал в предвкушении тех радостей и широких возможностей для расплаты с кем следует, которые оно сулило ему впереди.
Встав на следующее утро в таким ощущением, будто голова у него разламывается на части от паров славного голландского джина, мистер Свивеллер с большой неохотой, скрепя сердце, побрел к своему приятелю Тренту, ютившемуся под самой крышей в одной старой мрачной гостинице, и слово за словом рассказал ему все, что произошло накануне между ним и Квилпом. Трент, ошеломленный этим рассказом, долго раздумывал, стараясь угадать истинные намерения Квилпа, а кстати отпускал весьма нелестные замечания по адресу одураченного Дика.
— Я не оправдываюсь, Фред, — сказал кающийся Ричард, — но этот карлик такой пройдоха, так умеет подольститься! Я только успел подумать: можно ему рассказать или нет — и вдруг, гляжу, он все из меня вытянул. Ты поступил бы точно так же, если бы увидел, как он пьет и курит. Это не человек, а настоящая саламандра, Фред!
Не вдаваясь в обсуждение вопроса, так ли это обязательно, чтобы саламандры были самыми верными наперсниками, а огнеупорные личности самыми надежными друзьями, Фредерик Трент бросился в кресло и, обхватив голову руками, стал гадать, зачем же Квилпу понадобилось втираться в доверие к Ричарду Свивеллеру, так как ему стало совершенно ясно, что карлик неспроста искал общества Дика и намеренно увлек его за собой.
Квилп два раза сталкивался с Диком, когда тот приходил справляться о беглецах. Такая неожиданная заботливость со стороны чужого им человека сразу заставила насторожиться этого завистника и злыдня, не говоря уже о том, что неосторожное поведение Дика могло просто разжечь его любопытство. Почему же, узнав об их замысле, Квилп предлагает им свою помощь? Ответить на этот вопрос было куда труднее. Но, поскольку хитрецы часто попадают впросак, приписывая другим свои собственные расчеты, Трент пришел к выводу, что, когда Квилп и старик вели сообща какие-то тайные деда, между ними возникли нелады, может статься, объясняющие это странное бегство, а теперь карлик решил отомстить бывшему компаньону и, уловив в свои сети Нелл, единственный предмет любви и тревог старика, опутать ее узами, о которых старик не мог бы даже подумать без отвращения и ужаса. Такие мотивы казались Фредерику Тренту тем более вероятными, что сам он, меньше всего заботясь о сестре, добивался того же, хотя у него на первом месте стояла выгода. Но лишь только он приписал карлику свои же собственные намерения и объяснил его сочувствие желанием поскорее достичь какой-то цели, ему уже не трудно было поверить в искренность их нового сообщника, обещавшего горячо взяться за дело; а так как сомневаться в том, что он окажется сообщником весьма полезным и сильным, не приходилось, Трент согласился воспользоваться полученным приглашением в тот же вечер и решил про себя (если его расчеты оправдаются) позволить карлику принять участие в осуществлении их затеи, но никак не в тех выгодах, которые она сулила.
