Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена - Стерн Лоренс (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
– – Вот тут помещается остроумие – – а вот тут, рядышком с ним, рассудительность, совсем как две шишки, о которых я веду речь, на спинке того самого стула, на котором я сижу.
– – Вы видите, они являются самыми высокими частями и служат наилучшим украшением его остова – – как остроумие и рассудительность нашего – – и, подобно последним, также, несомненно, сделаны и прилажены с таким расчетом, чтобы, как говорится во всех таких случаях двойных украшений, – – быть под пару друг другу.
Теперь, в виде опыта и для более наглядного уяснения дела, – давайте снимем на минуту одно из этих курьезных украшений (безразлично какое) с того места, то есть с верхушки стула, где оно сейчас находится, – – нет, не смейтесь – – но видели ли вы когда-нибудь в своей жизни такую забавную штуку, как та, что у нас получилась? – – Ох, какой жалкий вид, совсем как одноухая свинья – в обоих случаях столько же смысла и симметрии. – Пожалуйста – – прошу вас, встаньте и поглядите. – – Ну разве какой-нибудь столяр, мало-мальски дорожащий своей репутацией, выпустил бы из рук свое изделие в подобном состоянии? – – Нет, вы ответьте мне, положа руку на сердце, на следующий простой вопрос: разве вот эта одинокая шишка, которая так глупо торчит здесь, годится на что-нибудь, кроме того, чтобы напоминать вам об отсутствии другой шишки? – – Позвольте мне также спросить вас: принадлежи этот стул вам, разве вы про себя не подумали бы, что, чем оставаться таким, ему в десять раз лучше быть вовсе без шишек?
А так как две эти шишки – – или верхушечные украшения человеческого ума, увенчивающие все здание, – иными словами, остроумие и рассудительность, – являются, как было мной доказано, вещами самонужнейшими – выше всего ценимыми – – – лишение которых в высшей степени бедственно, а приобретение, стало быть, чрезвычайно трудно, – – – по всем этим причинам, вместе взятым, нет среди нас ни одного смертного, настолько равнодушного к доброй славе и преуспеянию в жизни – или настолько не понимающего, какие в них заключены для него блага, – чтобы не желать и не принять мысленно твердого решения быть, или по крайней мере слыть, обладателем того или другого украшения, а лучше всего обоих разом, если это представляется тем или иным способом достижимым или с каким-либо вероятием осуществимым.
Поскольку, однако, у важных наших господ мало или вовсе нет надежды на приобретение одного из них – если они не являются обладателями другого, – – скажите на милость, что, по-вашему, должно с ними статься? – Увы, милостивые государи, несмотря на всю их важность, им надо примириться с положением людей внутренне голых, – а это выносимо лишь при некотором философском усилии, коего нельзя предполагать в данном случае, – – таким образом, никто бы не вправе был на них сердиться, если бы они удовлетворялись тем немногим, что они могли бы подцепить и спрятать себе под плащи, не поднимая крика держи! караул! против законных собственников.
Мне нет надобности говорить вашим милостям, что это проделывалось с такой хитростью и ловкостью – что даже великий Локк, которого редко удавалось провести фальшивыми звуками, – – был тут одурачен. Травля бедных остроумцев велась, очевидно, такими густыми и торжественными голосами и при содействии больших париков, важных физиономий и Других орудий обмана стала такой всеобщей, что ввела и философа в обман. – Локк стяжал себе славу очисткой мира от мусорной кучи ходячих ошибочных мнений, – – но это заблуждение не принадлежало к их числу; таким образом, вместо того чтобы хладнокровно, как подобает истинному философу, исследовать положение вещей, перед тем как о нем философствовать, – – он, напротив, принял его на веру, присоединился к улюлюканью и вопил так же неистово, как и остальные.
С тех пор это стало Magna charta [156] глупости – – но, как вы ясно видите, ваши преподобия, она была добыта таким образом, что право на нее гроша медного не стоит; – кстати сказать, это одна из многочисленных грязных плутней, за которую важным людям, со всей их важностью, придется держать ответ на том свете.
Что же касается больших париков, о которых я, может показаться, говорил слишком вольно, – – то разрешите мне смягчить все неосторожно сказанное во вред и в осуждение им заявлением общего характера. – – – Я не питаю никакого отвращения, никакой ненависти и никакого предубеждения ни против больших париков, ни против длинных бород – до тех пор, пока не обнаруживаю, что парики эти заказываются и бороды отращиваются для прикрытия упомянутого плутовства – – какова бы ни была его цель. – Бог с ними! Заметьте только – – я пишу не для них.
Глава XXI
Каждый день в течение, по крайней мере, десяти лет отец принимал решение поправить их – – они не поправлены до сих пор; – – ни в одном доме, кроме нашего, их так не оставили бы и часу, – и что всего удивительнее, не было на свете предмета, о котором отец говорил бы с таким красноречием, как о дверных петлях. – – И все же он был, конечно, оставлен ими в величайших дураках, каких только свет производил: красноречие отца и его поступки вечно были не в ладах между собой. – – Каждый раз, когда двери в гостиную отворялись, – философия его и его принципы падали их жертвой; – – три капли масла на перышке и крепкий удар молотком спасли бы его честь навсегда.
– – Какое непоследовательное существо человек! – Изнемогает от ран, которые имеет возможность вылечить! – Вся жизнь его в противоречии с его убеждениями! – Его разум, этот драгоценный божий дар, – вместо того чтобы проливать елей на его чувствительность, только ее раздражает – – умножая его страдания и повергая его в уныние и беспокойство под их бременем! – Жалкое, несчастное создание, бессильное уйти от своей судьбы! – Разве мало в этой жизни неизбежных поводов для горя, зачем же добровольно прибавлять к ним новые, увеличивая число наших бедствий, – – зачем бороться против зол, которых нам не одолеть, и покоряться другим, которые можно было бы навсегда изгнать из нашего сердца с помощью десятой части причиняемых ими хлопот?
Клянусь всем, что есть доброго и благородного! если мне удастся достать три капли масла и сыскать молоток на расстоянии десяти миль от Шенди-Холла – петли двери в гостиную будут исправлены еще в нынешнее царствование.
Глава XXII
Смастерив наконец две мортиры, капрал Трим пришел от своего изделия в неописуемый восторг; зная, какая радость будет для его господина посмотреть на эти мортиры, он не мог устоять против искушения немедленно снести их в гостиную.
Кроме урока, который я хотел преподать, рассказывая о дверных петлях, я намерен предложить умозрительное рассуждение, из него вытекающее. Вот оно:
если бы дверь в гостиную отворялась и ходила на своих петлях, как подобает исправной двери – —
– или, например, так ловко, как вертелось на своих петлях наше правительство, – (иначе говоря, когда его мероприятия вполне согласовались с желанием ваших милостей – в противном случае я беру назад свое сравнение), – в этом случае, говорю я, ни для господина, ни для слуги не было бы никакой опасности в том, что капрал Трим украдкой приотворил дверь: увидев отца моего и дядю Тоби крепко спящими – – капрал, по свойственной ему глубокой почтительности, тихохонько удалился бы, и оба брата продолжали бы так же мирно почивать в своих креслах, как и при его появлении; но вещь эта была, по совести говоря, совершенно неисполнима, ибо к ежечасным неудовольствиям, причинявшимся отцу в течение многих лет неисправными дверными петлями, – относилось также и следующее: едва только мой родитель складывал руки, готовясь вздремнуть после обеда, как мысль, что он непременно будет разбужен первым же, кто отворит дверь, неизменно завладевала его воображением и так упорно становилась между ним и первыми ласковыми прикосновениями надвигающейся дремоты, что похищала у него, как он часто жаловался, всю ее сладость.
