Отец Горио - де Бальзак Оноре (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗

— Да, что же случилось? — воскликнул Эжен и, комкая недочитанное письмо, кинулся в столовую. — Который час?

— Половина двенадцатого, — ответил Вотрен, накладывая сахар себе в кофе.

Беглый каторжник взглянул на Эжена холодным завораживающим взглядом: такой взгляд бывает только у людей исключительно магнетической силы и, как говорят, способен усмирять буйных в сумасшедшем доме. Эжен содрогнулся всем существом. С улицы послышался стук кареты, и в комнату стремительно вошел испуганный лакей, в котором г-жа Кутюр по ливрее сейчас же узнала лакея г-на Тайфера.

— Мадмуазель! — воскликнул он. — Ваш батюшка просит вас к себе. У нас большое несчастье. Господин Фредерик дрался на дуэли; он получил удар шпагой в лоб, и врачи отчаялись его спасти; вы едва успеете проститься с ним, он уже без памяти.

— Бедный молодой человек! — громко произнес Вотрен. — Как это можно заводить ссоры, имея тридцать тысяч годового дохода? Положительно, молодежь не умеет вести себя.

— Милостивый государь! — окликнул его Эжен.

— В чем дело, взрослый ребенок? Разве дуэли происходят в Париже не каждый день? — спросил Вотрен, невозмутимо допивая кофе, в то время как Мишоно, не отрывая глаз, глядела на него с таким вниманием, что ошеломившее всех событие прошло мимо нее.

— Викторина, я поеду с вами, — сказала г-жа Кутюр.

И обе они помчались в дом Тайфера, даже не надев шляп и шалей.

Перед уходом Викторина со слезами на глазах посмотрела на Эжена таким взглядом, который словно говорил: «Не думала я, что за наше счастье я заплачу слезами!»

— Уж не пророк ли вы, господин Вотрен? — спросила вдова Воке.

— Я — кто угодно, — ответил Жак Коллен.

— Как это странно! — продолжала г-жа Воке, нанизывая одну за другой ничего не значащие фразы по поводу этого события. — Смерть хватает нас не спрашивая. Часто молодежь умирает раньше стариков. Наше счастье, что мы, женщины, не деремся на дуэли; зато у нас есть свои недуги, от которых избавлены мужчины. Мы родим детей, и материнские муки бывают продолжительны! И повезло же Викторине! Отец вынужден будет ее признать.

— Да-а! — произнес Вотрен, глядя на Эжена. — Вчера у ней не было ни гроша, а сегодня несколько миллионов.

— Послушайте, господин Эжен, — воскликнула г-жа Воке, — а вы не прогадали!

При этих словах папаша Горио взглянул на студента и увидал в его руке смятое письмо.

— Вы не дочли его! Что это значит? Неужели вы такой же, как другие? — спросил он Растиньяка.

— Госпожа Воке, я никогда не женюсь на мадмуазель Викторине, — сказал Эжен с чувством такой гадливости и ужаса, что привел всех в недоумение.

Папаша Горио схватил руку студента и пожал ее. Ему хотелось ее поцеловать.

— Ого! У итальянцев есть хорошее выражение: col tempo, [72] — сказал Вотрен.

— Я жду ответа, — напомнил посыльный от г-жи де Нусинген.

— Скажите, что я буду.

Посыльный ушел. Эжен пришел в сильное возбуждение и забыл об осторожности.

— Как быть? — спрашивал он, громко разговаривая с самим собой. Никаких доказательств!

Вотрен усмехнулся. В этот момент питье, рассасываясь в желудке, стало действовать. Но каторжник оказался настолько крепок, что встал и, глядя на Растиньяка, глухим голосом проговорил:

— Молодой человек, хорошее приходит, пока мы спим.

И упал замертво.

— Значит, есть суд божий! — воскликнул Эжен.

— Что такое с нашим бедненьким господином Вотреном?

— Удар! — воскликнула мадмуазель Мишоно.

— Сильвия, милочка, сходи за врачом, — распорядилась вдова. — А вы, господин Растиньяк, бегите к Бьяншону: Сильвия может не застать нашего врача, господина Гренпреля.

Растиньяк обрадовался предлогу уйти из этого ужасного вертепа и бросился бегом.

— Эй, Кристоф, рысью к аптекарю, попроси чего-нибудь от удара.

Кристоф вышел.

— Папаша Горио, да помогите же нам перенести его к нему наверх.

Вотрена подхватили, кое-как втащили по лестнице и положили на кровать.

— Вам от меня толку никакого, я пойду повидать дочек, — сказал Горио.

— Старый эгоист! — воскликнула г-жа Воке. — Ступай! Чтоб ты сдох, как собака!

— Пойдите посмотрите, не найдется ли у вас эфира, — попросила г-жу Воке мадмуазель Мишоно, сняв с Вотрена верхнее платье при помощи Пуаре.

Вдова Воке сошла к себе вниз, оставив Мишоно распоряжаться на поле битвы.

— Ну, живо, снимайте с него рубашку и поверните его спиной! Будьте хоть чем-нибудь полезны: избавьте меня от удовольствия смотреть на его голое тело, — приказала она Пуаре. — Что вы стоите, как истукан?

Как только Вотрена повернули, мадмуазель Мишоно с силой хлопнула больного по плечу, и две роковых белых буквы проступили на покрасневшем месте.

— Ну, и легко же вы заработали три тысячи наградных! — воскликнул Пуаре, поддерживая Вотрена, пока мадмуазель Мишоно надевала на него рубашку. — Ух, однако и тяжел же он, — заметил Пуаре, снова укладывая Вотрена.

— Тише! Не тут ли касса? — отрывисто сказала старая дева, с такой алчностью разглядывая каждую вещицу в комнате, точно хотела пронизать глазами стены. — Как бы открыть этот секретер под каким-нибудь предлогом! — продолжала она.

— Пожалуй, это будет нехорошо, — отвечал Пуаре.

— Нет! Деньги краденые, принадлежали всем, а теперь ничьи. Не успеть, добавила она, — уже идет Воке.

— Вот вам эфир, — сказала ей г-жа Воке. — Можно сказать, сегодня день происшествий. Господи! Не может того быть, что этот человек болен, он белехонек, как цыпленок.

— Как цыпленок? — повторил Пуаре.

— Сердце бьется ровно, — продолжала вдова, положив руку на грудь Вотрена.

— Ровно? — удивился Пуаре.

— Он совсем здоров.

— Вы думаете? — спросил Пуаре.

— Право, он точно спит. Сильвия пошла за врачом. Гляньте-ка, мадмуазель Мишоно, он вдыхает эфир. Так это у него просто обморок. Пульс хороший. Мужчина крепкий. Видите, какая шерсть у него на груди: такой человек проживет сто лет. А парик держится, несмотря ни на что. Да он у него приклеен. Волосы-то накладные, по случаю того, что сам он рыжий. Говорят, рыжие бывают или очень хорошие, или очень плохие люди. А он пожалуй что хороший.

— Хорош, если повесить, — отозвался Пуаре.

— На шею хорошенькой женщине, хотите вы сказать, — резко оборвала его мадмуазель Мишоно. — Уходите-ка отсюда. Это наше женское дело ухаживать за вами, мужчинами, когда вы больны. Лучше пойдите прогуляйтесь, на это вы годитесь, — добавила она. — А мы с госпожой Воке отлично выходим нашего дорогого господина Вотрена.

Пуаре вышел тихо и послушно, как собака, получившая пинок от своего хозяина.

Растиньяк ушел из дома, чтобы походить и подышать свежим воздухом, — он задыхался. Ведь накануне он хотел помешать этому убийству, а оно свершилось точно в назначенное время. Что же произошло? Как ему быть? Сознание, что он сообщник преступника, бросало его в дрожь. Хладнокровие Вотрена продолжало страшить его.

— А если бы Вотрен умер, ничего не сказав? — спрашивал себя Растиньяк.

Он бегал по аллеям Люксембургского сада, словно его гнала стая гончих и ему чудился их лай.

— Ну, что, — крикнул ему Бьяншон, — читал «Кормчего»?

«Кормчий» была радикальная газета под редакцией Тиссо; после выхода утренних газет она давала сводку всех новостей дня, приходившую в провинцию на сутки раньше остальных газет.

— Там есть замечательное происшествие, — говорил практикант при больнице имени Кошена. — Сын Тайфера дрался на дуэли с графом Франкессини, офицером старой гвардии, и граф всадил ему шпагу на два дюйма в лоб. Теперь Викторина одна из самых богатых невест в Париже. Эх, кабы знать! Смерть — та же азартная игра! Правда, что Викторина поглядывала на тебя благосклонно?

— молчи, Бьяншон, я не женюсь на ней никогда. Я люблю прелестную женщину, любим ею, я…

— Ты все это говоришь так, точно изо всех сил стараешься не изменить ей. Покажи-ка мне такую женщину, ради которой стоило бы отказаться от состояния досточтимого Тайфера.