Джура - Тушкан Георгий Павлович (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Каково же было их огорчение, когда родился только один– единственный щенок! Большого потомства никто не ждал: у этих собак, родственных тибетским догам и монгольским волкодавам, оно не бывает многочисленным: два-три щенка. Но рождение только одного щенка было несчастьем для кишлака. Тагай, знавший отменные качества Бабу, ещё раньше обещал за каждого щенка по яку, и аксакал долго не соглашался отдать щенка Джуре. Наконец после ожесточенного спора Джура переселил Бабу с её потомком к себе в кибитку. Он боялся, что жадный старик раздумает. Щенок был очень крупный, с белым пятном на груди. По обычаю, ему обрезали хвост. Чтобы щенок был добычливым, Джура назвал его Тэке, как называли самцов горных козлов – кииков. Тэке быстро рос, и Джура почти все дни проводил с ним, стараясь поскорее выдрессировать хорошую охотничью собаку. Щенок же, по молодости, плохо поддавался дрессировке, и это сердило Джуру. Кучак в отсутствие Джуры, греясь на солнце у кибитки, дразнил Тэке. Он давал щенку кусочек мяса и, едва тот успевал схватить его, тянул кусочек к себе. Тэке не выпускал мясо, упирался всеми четырьмя лапами и рычал. Так Кучак таскал его вправо и влево, а когда вырывал мясо, щенок яростно бросался на обидчика и кусал. Кучак заливался счастливым смехом. Если щенок такой сердитый, значит, он будет псом добычливым и страшным для врагов. Кишлак голодал. Тихо стало в кибитках, как будто все вымерло. У людей не хватало сил принести топлива. Аксакал оберегал последнюю козу и козла от голодающих людей. Еще более злой, ещё более сморщившийся, он стерег скот днем и ночью. Изголодавшиеся женщины вместе с Кучаком пробовали выкрасть козла, но каждый раз аксакал их прогонял. Наконец старухи так осмелели, что чуть не придушили аксакала. Тогда Джура поручил Бабу стеречь кибитку аксакала, и собака никого к ней не подпускала. Хуже всех приходилось собакам. Люди хоть и не досыта, но ели мучнистый корень гульджан, собак же почти совсем не кормили, только Бабу, лучшей охотничьей собаке, и её щенку Тэке давали есть наравне с людьми.

Приближалась весна. Обтаяли вершины холмов. Ветер сдувал с них песок и глину. Желтые песчинки оседали на снегу и накалялись под солнечными лучами.

– Сарыкар – желтый снег – пришел! – радовались все в кишлаке. Собаки теперь по целым дням грелись на крышах кибиток. В предгорьях, возле кишлака, Джура ловил силками куропаток. В кишлаке вновь появилось мясо, стало веселее.

А солнце все пригревало и пригревало, слизывая своими лучами снег.

– Кучак, Кучак! – разносился по утрам на весь кишлак крик Джуры.

Но Кучак никогда не откликался.

Тогда Джура давал Бабу понюхать старый халат Кучака и посылал её на поиски. И обычно собака находила его дремлющим на крыше какой-нибудь кибитки, под теплыми лучами солнца. Джура и Кучак поднимались на обнажившуюся вершину холма. Там, опустившись на корточки, они осторожно соскребали ножами серый налет с просохшей, успевшей потрескаться щебенистой глины. Это была селитра [20] . Они горстями ссыпали её в кожаные мешки.

Бабу подолгу внимательно смотрела на работавших, нюхала землю и потом ретиво принималась рыть когтями; комья глины и щебень летели во все стороны.

– Ложись! – приказывал ей Джура.

Бабу нехотя ложилась. Соскучившись, Бабу убегала к девушкам, рывшим гульджан на склонах гор. Кучак со вздохом смотрел ей вслед. – Она разыщет все гнезда и соберет все яйца куропаток, а я их так люблю! – со слезами в голосе говорил Кучак. За работой Кучак пел, а Джура слушал его песни.

Выходя по утрам из кибитки, аксакал прищуренными глазами вглядывался в сай – долину реки, туда, где из вечно горячих источников поднимались водяные пары.

– Эй, Джура, ну как? – спрашивал он и жевал губами. – Нет ещё пути, обвал не прошел, – отвечал Джура, поглядывая на ближний склон горы, покрытый смерзшимся снегом. Однажды ночью весь кишлак проснулся от грохота. Лаяли собаки и испуганно блеяла коза.

Джура пришел к аксакалу в кибитку:

– Обвал прошел, путь свободен.

Аксакал молча кивнул головой.

Лавина завалила снегом пропасти, пересекавшие горы, и проложила сплошной снежный путь вниз.

Утром Джура и Кучак пошли вслед за аксакалом вниз, к саю, захватив с собой топоры и кожаные мешки. Шли по снежному пути, насыпанному лавиной. Потом спустились в глубокое ущелье и берегом горной реки, протекавшей внизу, вскоре достигли горячих источников.

Клубился пар. Кругом зеленела трава и водоросли. Пахло серой. Осторожно переступая через потоки, подошли к большой яме с горячей водой. Джура разгреб горячую землю и, сунув туда яйца куропатки, засыпал их.

Помолившись, аксакал сбросил халат и, не снимая рубахи и штанов, чтобы не простудиться, полез в воду.

– Лезь сюда, – сказал он Кучаку, – ты тоже исцелишься от злых духов – арвахов, которые причиняют людям боль в суставах и костях. Кучак попятился.

Джура быстро сорвал с него одежду и, раздевшись сам, потащил его за собой. Вода была горячая, и сидеть в яме было приятно…В кишлак возвратились к вечеру, довольные и веселые. Несколько дней подряд Джура охотился с капканами. Подолгу стоял он на вершине горы Драконов, внимательно вглядываясь в горы, и удивлялся. Где же киики? Куда ушли архары? Не видно даже волков и барсов. Неужели все животные перекочевали на юг? Однажды, возвратившись вечером с куропатками, Джура пришел в ярость, узнав, что Кучак все ещё не заготовил пули. После долгих поисков Бабу нашла Кучака в камнях, куда он забился. – Ну зачем тебе пули? Ведь карамультука-то нет! – жалобно говорил Кучак.