Зеленый лик - Майринк Густав (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗

Бодрствующий открывает все затворы.

И первый шаг к тому так прост, что его может сделать каждый ребенок. Но человек, искалеченный образованием, не может и шагу ступить, ибо не мыслит жизни без костылей, унаследованных от предков.

Бодрствующий открывает все затворы.

Бодрствуй при всяком деле! И не думай, что уже достиг этого. Нет, ты еще спишь и грезишь.

Преобразись, напряги все силы и восчувствуй всей своей плотью и кровью: „Отныне я бодрствую!"

И коль скоро это удастся, состояние, в коем ты только что пребывал, предстанет сонным оцепенением.

Это – первый шаг на долгом-долгом пути от подъяремного прозябания к истинной жизни и всемогуществу.

Так и двигайся шаг за шагом, от пробуждения к пробуждению. И не будет ни одной мучительной мысли, которую ты не смог бы таким усилием прогнать; все, что гнетет тебя, отступит навсегда, ты вознесешься над этой болью, как зеленеющая крона над усохшими сучьями.

Ты стряхнешь с себя все недуги, как пожухлую листву, если и тело твое будет воистину бодрствовать.

Ледяные ванны иудеев и брахманов, ночные бдения учеников Будды и христианских аскетов, самоистязания индийских факиров, лишающих себя сна, – все это не что иное, как окаменелые обряды, которые вещают пытливому уму: „Здесь, на заре человеческой истории, стоял таинственный храм во имя бодрствования".

Обратись к священным письменам народов земли, все они пронизаны идеей бодрствования. Это – лестница Иакова [60], того самого, что всю „ночь" боролся с ангелом Господним [61] „до появления зари" и одержал победу.

Так поднимайся же по ступеням все более просветленного бодрствования, если хочешь одолеть смерть, чье оружие – сон, греза и дурман.

Даже низшая ступень этой лестницы именуется «гениальностью» – как же тогда нам нарицать более высокие! Толпе они неведомы или представляются сказочным измышлением. Историю Трои тоже веками считали мифом, покуда не нашелся человек, отважившийся докопаться до истины [62].

На пути к пробуждению первейшим врагом, что встанет у тебя на пути, окажется твое собственное тело. При первом крике петуха оно будет вступать в борьбу с тобой, но ты увидишь день вечного бодрствования, и он восхитит тебя от лунатиков, которые считают себя людьми и не знают, что они – спящие боги; тогда от тебя отступит сон тела и вселенная будет в твоей власти. И ты сможешь творить чудеса, если захочешь, и тебе не придется жить в смиренном рабском ожидании милости или кары жестокого идола, уповая на его дары и страшась его меча.

Спору нет, верному, подобострастному псу не дано большего счастья, чем служить своему хозяину, а такое счастье у тебя будет отнято, но спроси себя: позавидовал бы ты, будучи человеком, каков ты есть хотя бы сейчас, участи своей собаки?

Не давай себя изводить страху из-за того, что в этой жизни тебе, возможно, не удастся достичь цели! Тот, кто однажды встал на наш путь, уже не вернется в этот мир, ибо достигнет внутренней зрелости, обретаемой в продолжение своего дела, – он рожден „гением".

Стезя, на которую я тебе указую, обещает множество чудных откровений: умершие, коих ты знал при жизни, восстанут из праха и заговорят с тобой! Но это – лишь образы! Светозарные фигуры, они предстанут перед тобой во всем сиянии и блаженстве, из их уст ты услышишь благословение… Однако это всего лишь образы, сотканные последним дыханием твоего тела, которое постигнет магическая смерть в согласии с твоей измененной волей и которое из материи вновь превратится в дух, подобно льду, растопленному огнем и творящему при испарении эфирные формы.

Только освободив тело от всякой мертвечины, ты сможешь сказать: отныне сон навсегда отлетел от меня.

Но тогда же свершится чудо, в которое не могут поверить люди: обманутые своими чувствами, они не понимают, что материя и сила – одно и то же. А чудо в том, что, даже если в крышку твоего гроба вобьют последний гвоздь, тела в могиле не будет.

И лишь после этого, не раньше, ты сумеешь отделять сущность от видимости. А тот, кого ты встретишь потом, будет ни кем иным, как твоим предшественником на этом пути. Все остальные – тени. А до той поры тебя будет неотвязно преследовать вопрос, какая тебе выпадет доля: счастливейшего или несчастнейшего из созданий… Однако не бойся – еще ни один из вставших на стезю бодрствования, даже если приходилось блуждать, не был оставлен проводниками.

Вот тебе примета, по которой можно узнать, что есть представший перед тобой образ: сущность или видимость, реальность или фантом? Если при его появлении у тебя мутится сознание, а предметы вокруг размываются или исчезают, – не верь! Будь начеку! Это – часть тебя самого. Если ты не угадываешь иносказательного смысла, который она скрывает в себе, это – всего лишь бесплотный призрак, тень, вор, живущий соками твоей жизни.

Воры, крадущие силу души, хуже тех, что охотятся за земными благами. Они, как обманные огоньки болот, внушают тебе ложные надежды, чтобы заманить во мрак и исчезнуть.

Не позволяй ослеплять себя никакому чуду, творимому ими как будто ради тебя, какие бы священные имена они ни принимали, какими бы пророчествами ни морочили, даже если их слова сбываются. Они твои смертельные враги, исторгнутые из ада твоего тела, у которого ты оспариваешь господство.

Знай: чудодейственные силы, какими они якобы владеют, отняты у тебя самого, чтобы держать тебя в рабских оковах. Они не могут жить вне твоего тела, но, если ты одолеешь их, они станут безгласным и послушным орудием, которым ты сможешь распоряжаться по собственной воле.

Не счесть их жертв в поколениях рода человеческого. Загляни в историю провидцев и сектантов, и ты узнаешь, что тропа одоления, которой ты идешь, усеяна черепами.

Для защиты от этих демонов человечество инстинктивно воздвигло стену под названием „материализм". Это и впрямь крепостная стена, ибо символизирует тело, но она же и застенок, сужающий угол зрения.

Ныне, когда она стала разваливаться и из тысячелетнего пепла восстал готовый к полету Феникс, оживились и стервятники другого мира. Посему будь воистину бдителен. Чаша весов, на которую ты кладешь свое сознание, скажет только тебе, когда можно доверять видениям. Чем яснее оно будет в бодрствовании, тем ниже опустится чаша, перевесив видения, тебе на благо.

Если же явится тебе проводник, помощник или брат в мире духа, ему незачем будет обкрадывать твое сознание. А ты сможешь, подобно Фоме неверному [63], вложить руку в ребра его.

Совсем нетрудно избежать видений и исходящих от них опасностей – для этого тебе нужно просто быть обыкновенным человеком. Но какой в этом прок? Ты пребудешь узником в темнице своего тела, покуда палач по имени Смерть не повлечет тебя на плаху.

Неодолимое желание смертных узреть образы горнего мира иногда так вопиет, что будит и фантомов преисподней, ибо это желание нечисто, ибо, по сути, это алчба, направляющая руку берущего, а кричать подобает тому, кто научается давать.

Тот, для кого земля – юдоль и темница, всяк, взывающий богобоязненной душой о спасении, сам того не ведая, заклинает сонм призраков.

И ты поступай так же, но только осознанно.

Существует ли для тех, кто делает это бессознательно, некая незримая десница, по мановению которой они среди гиблой трясины обретают спасительный остров, – я не знаю. Спорить не хочу… но я в это не верю.

Когда на пути пробуждения ты минуешь царство призраков, тебе, пусть и не сразу, станет ясно, что это суть мысли, которые ты вдруг сумел постичь не умом, а глазами. Вот почему они кажутся тебе чужими и одушевленными – ведь язык форм совсем не то, что язык рассудка.

Потом наступит час, когда с тобой может произойти странная метаморфоза: люди, тебя окружающие, обратятся призраками. Все, кто был тебе мил, вдруг предстанут всего лишь личинами. Таковым будет и твое собственное тело.