Новеллы - Старцев Абель Исаакович (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗

— Зачем вам водиться с ирландскими девушками, если они так плохи?

— Я ничего подобного не сказал. Признайтесь, ведь я произвел на вас сильное впечатление?

— Разумеется, как же иначе? Поверите ли, я но сплю по ночам, и все думы о вас, мистер Легге. Что еще может сделать смиренная христианка для ближнего своего, который сам о себе никогда не думает?

— Вы трижды не правы сейчас, мисс Хики. Не правы, подшучивая надо мной, не правы, когда полагаете, что я не могу надеяться на ваше внимание и еще раз не правы, когда злоупотребляете моим откровенным признанием, что я часто думаю о себе.

— Ну, если я так дурно воспитана, не водитесь со мной.

— Помилуйте! Кто сказал, что вы дурно воспитаны? Самые пылкие выражения преданности, если они идут от меня, кажутся вам оскорбительными. Если я помолюсь пресвятой деве, наверное, вы и на это обидитесь. И все потому, что вы меня ненавидите. А Лэнгена вы понимаете с полуслова, потому что в него влюблены.

— Не знаю, как в Лондоне, мистер Легге, но в Ирландии воспитанные люди не мешаются в чужие дела. Как вы смеете говорить мне, что я влюблена в мистера Лэнгена?

— А что же, не влюблены?

— Так или нет, но это не ваше дело.

— Не мое дело, что вы влюблены в другого, а меня ненавидите?

— Откуда вы все это взяли? От других вы хотите, чтобы они вас понимали с первого слова, а когда речь заходит о вас, то очень уж непонятливы.

Тут она еще раз подняла взгляд, и лицо ее просияло.

— Ага! — сказал я.

— Что значит «ага»?

— Не важно, что это значит! Сейчас я вам покажу, как ведет себя настоящий мужчина. Мистер Лэнген, который, кстати сказать, чрезмерно высок для своей фигуры, направляется к вам с визитом. Я не останусь мешать вам, как поступила бы ревнивая женщина. Я ухожу…

А это как вам угодно. Думаю, вы много бы дали, чтоб быть таким же красавцем, как мистер Лэнген.

— Все бы отдал на свете. И только потому, что высокий рост вам нравится больше в мужчине, чем широкие взгляды. Геометрически мистера Лэнгена можно обозначить как длину без протяженности, линию, но не точку.

— Ах, как вы остроумны.

— Я вижу, вы меня снова не поняли. Вот он идет сюда, ваш возлюбленный, шагает через забор, как верблюд. А я удаляюсь через калитку, как подобает смиренному христианину. Добрый день, мистер Лэнген. Я покидаю вас, так как мисс Хики хочет сообщить вам кое-что обо мне и затрудняется сделать это в моем присутствии. Надеюсь, вы извините меня.

— О да, извиню, — сказал он весьма нелюбезно.

Я улыбнулся и отошел. Не успел я ступить двух шагов, как девушка жарко шепнула: «До чего я его ненавижу!» Я улыбнулся еще раз, но тут же меня охватило уныние. Я быстро пошел прочь, в ушах у меня зазвучали низкие ноты, грозные, как кларнеты в лесу в «Волшебном стрелке».

Я стоял на кладбище. Это было пустынное место, огороженное глинобитной стеной с воротами для похоронных процессий и несколькими проломами, через которые крестьяне из Фор-Майл-Уотер, сокращая себе дорогу, проходят в базарный день в город. Могильные холмики давно покрылись травой. Здесь не было ни кладбищенского сторожа, ни цветов на могилах, ни украшений, освященных традицией и делающих столь отвратительными английские кладбища. На большом кусте боярышника, возле которого были погребены монахипи-урсулинки, виделись ситцевые и фланелевые лоскутки, оставленные богомолками. Благодаря чуду популярность кладбища сильно выросла за последнее время. Завели здесь даже паром, чтобы возить посетителей на правый берег реки. Оттуда, где я стоял, была хорошо видна груда камней на том берегу над одинокой могилой Адского Билли; со времени моего последнего посещения камней поприбавилось. Я постоял немного, озираясь по сторонам, потом спустился к реке и вошел в лодку паромщика.

— Добрый вечер, ваша честь, — сказал мне паромщик и, усердно перебирая руками канат, стал перегонять свое суденышко через реку.

— Добрый вечер. Как заработки?

— Если по правде сказать, не так хороши. Адского Билли — помилуй его господь! — видно теперь и с левого берега. Вот народ и жалеет лишний медяк, чтобы подъехать поближе и бросить в него камнем. Больше все горожане ездят из Дублина. Сегодня вот третьего вас везу, ваша честь, счастливый денек…

— А когда народ больше ходит? Наверное, днем?

— В любое время, пока не стемнеет. Но уж как солнце зайдет, ни души не увидишь у этой могилы.

— Ну, а вы на всю ночь здесь остаетесь?

— Помилуй господь! Чтобы я оставался здесь ночью! Нет, ваша честь, как пробьет семь часов — лодку на привязь и оставляю ее на попечение Адского Билли, помилуй господь!

— А не угонят ее у вас?

— Да что вы, не то что угнать, подойти и то побоятся. Я сам раза два подумаю, прежде чем пойти сюда ночью. Благослови вас господь. Пошли вам господь долгой жизни! (Это в благодарность за шестипенсовую монету.)

Я прошел прямо к могиле грешника и остановился там, глядя на озаренное закатом вечернее небо. В Англии мы привыкли к высоким деревьям, широким лугам и внушительной архитектуре, и здешний пейзаж казался мне диким и неприютным. Паромщик уже тянул канат, направляясь обратно; я сказал ему, что пойду с кладбища кружным путем. Через минуту-другую он пришвартовал свое суденышко, надел куртку и поплелся домой. Я глядел на могилу. Те, кто закапывал Адского Билли, работали наспех, в неурочный час, опасаясь к тому же, что кто-нибудь им помешает. Потому они даже не вырыли толком могилы, а лишь выгребли немного земли, чтобы упрятать гроб. Бродячие козы уже раскопали холмик с одной стороны, и оттуда виднелась доска. Я попытался закрыть прореху камнями, раздумывая при том, что если бы чудо было поручено людям, то, пожалуй, разумнее было бы выставить вон эту одну-единственную могилу, чем тащить через реку целое кладбище. С точки зрения небесных сил тоже резоннее было бы, если бы праведники выгнали грешника, а не наоборот. Их было больше, и им ничего не стоило разделаться с ним.

Когда я собрался в обратный путь, уже стемнело. Прошагав с полмили, я перешел мост и направился к крестьянскому домику, где меня поселили. Здесь я почувствовал, что нуждаюсь в компании, и, напившись чаю, проследовал к отцу Хики.

Я застал Кэйт одну. Она быстро подняла взгляд, когда я вошел, но, узнав меня, разочарованно отвернулась.

— Будьте милы со мной хоть сегодня, — сказал я. — Полдня бродил я без цели, один, только затем, чтобы не отравлять вам этот прекрасный вечер своим присутствием. Когда солнце светит, я не даю даже тени своей омрачить вам дорогу. Сейчас наступила ночь, озарите же светом своим мой путь. Позвольте побыть у вас полчаса?

— Сидите сколько угодно. Дядя скоро вернется. Он достаточно образован, чтобы поддерживать с вами беседу.

— Как! Снова насмешки! Не надо, мисс Хики. От вас зависит, чтобы сегодняшний вечер был для меня счастливым. Вам стоит для этого лишь разок улыбнуться. Мне грустно сегодня. Фор-Майл-Уотер, конечно, рай, но без вас я бы чувствовал себя здесь совсем одиноким.

— Тогда пм должны почувствовать себя совсем одиноким. Я но понимаю, зачем вы вообще пожаловали сюда.

— Мне сказали, что все девушки здесь Церлины, как вы, а мужчины — Мазетто [6] подобно мистеру Филу… Куда же вы убегаете?

— Пустите меня, мистер Легге. После того, что вы наплели сегодня о мистере Лэнгене, я решила больше с вами не знаться. Я так бы и сделала, но дядя сказал, чтобы я не обращала внимания на ваши слова, потому что вы… впрочем, это не важно. Я не хочу больше слышать от вас ни слова о мистере Лэнгене.

— Не уходите. Клянусь, я не упомяну его имени. И прошу извинения за то, что уже сказал. Больше я вас ничем не разгневаю. Ну что, вы простили меня?

Она снова села, недовольная, видимо, что мне удалось извиниться. Я пододвинулся к ней. Она нетерпеливо постукивала по полу каблучком. Я понял, что ее раздражает каждый мой жест, каждый взгляд, каждое слово.

— Вы упомянули, — сказал я, — что ваш дядя просил не обращать на меня внимания, потому что я…