Источник. Книга 1 - Рэнд Айн (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
— Вот тут, — сказал Снайт, вертя в руке карандаш. — Веселенькое местечко, да? — Он вздохнул. — Я пытался предложить ему более приличный участок, но ему это не сильно понравилось, так что пришлось мне заткнуться. — Снайт вновь покрутил карандаш. — Вон где он хочет дом, на самой верхушке скалы. — Снайт почесал кончиком карандаша кончик носа. — Я пытался предложить поставить дом подальше от берега, а эту чертову скалу оставить для вида, но это тоже его не вдохновило. — Он закусил резинку карандаша зубами. — Подумать только, сколько понадобится взрывных работ на этой вершине! А нивелировки? — Он почистил ноготь грифелем, оставив черный след. — В общем, вот так… Определите угол залегания и качество породы. Подходы к площадке будут трудными. У меня в конторе есть все замеры и фотографии… Так… У кого есть сигарета?.. Ну, пока достаточно… Всегда готов помочь вам советом… Так… Во сколько идет этот чертов поезд?
Так пять проектировщиков приступили к работе. Четверо из них незамедлительно бросились к кульманам. Только Рорк еще много раз в одиночку выезжал на участок.
Пять месяцев, проведенных Рорком у Снайта, пролетели, не оставив в его душе никакого следа. Если бы у него возникло желание спросить себя, что он чувствует в связи с этим, он не смог бы ничего ответить, кроме, пожалуй, одного — за эти пять месяцев ему ничего не запомнилось. То есть он прекрасно помнил каждый сделанный им эскиз; если постараться, он, вероятно, вспомнил бы и дальнейшую судьбу этих эскизов. Он не старался.
Но ни к одному из этих проектов он не относился с такой любовью, как к дому Остина Хэллера. Вечер за вечером он оставался в чертежной после работы, наедине с листом бумаги и мыслью о нависающем над морем утесе. Никто не видел его эскизов, пока они не были завершены.
Закончив работу над ними поздно ночью, он сел у доски, разложив перед собой листы, и сидел много часов, одной рукой подперев подбородок, а другую свесив вниз, так что кровь прилила к пальцам и они занемели. Улица за окном сделалась темно-синей, затем бледно-серой. Он не смотрел на эскизы. Он был опустошен.
Дом, изображенный на эскизах, казалось, был создан не Рорком, а утесом, на котором стоял. Казалось, что утес вырос и завершил себя, заявив о своем предназначении, осуществления которого он так долго ждал. Дом был разбит на несколько уровней, следующих контурам естественных террас, созданных природой на скальной поверхности утеса. Дом поднимался вместе с ними — постепенно, неравномерно, стекаясь в одну точку, в единое гармоничное целое.
Стены, из того же гранита, из которого был сложен утес, продолжали вертикальное движение его склонов вверх, широкие бетонные террасы, серебристые, как море, повторяли линии волн, линии горизонта.
Рорк еще сидел у доски, когда его сослуживцы вернулись, чтобы начать новый рабочий день. Тогда эскизы были отправлены в кабинет Снайта.
Два дня спустя конечный вариант дома, который нужно было представить Остину Хэллеру, вариант, выбранный и отредактированный Джоном Эриком Снайтом, исполненный художником-китайцем, лежал на столе, закутанный в оберточную бумагу. Это был дом Рорка, но теперь стены были сложены из красного кирпича, окна обрезаны до общепринятых размеров и снабжены зелеными ставнями, два выступающих крыла отсутствовали, громадная нависающая над морем терраса была заменена балкончиком с ажурной решеткой, а к входу были приделаны портик с ионическими колоннами под ломаным фронтоном и небольшой шпиль с флюгером.
Возле стола стоял Джон Эрик Снайт, раскинув руки над рисунком, боясь коснуться девственной чистоты его нежных тонов.
— Уверен, что именно это имел в виду мистер Хэллер, — сказал он. — Очень неплохо… Да, очень неплохо… Рорк, сколько можно повторять, чтобы ты не курил у белового эскиза? Отойди. Неровен час, измажешь его пеплом.
Остин Хэллер ожидался к двенадцати часам. Но в половине двенадцатого без предупреждения явилась миссис Симингтон и потребовала немедленной встречи с мистером Снайтом. Миссис Симингтон была внушительного вида вдова, которая только что въехала в новый дом, с проектированный мистером Снайтом. Помимо того, Снайт рассчитывал получить заказ на многоквартирный дом от ее брата. Он не мог отказаться принять ее и с поклонами препроводил в свой кабинет, где она, не стесняясь в выражениях, принялась излагать ему, что в библиотеке у нее треснул потолок, а на эркерных стеклах в гостиной постоянно выступает какая-то испарина, из-за которой пропадает весь вид и с которой она ничего не может поделать. Снайт послал за своим главным инженером, и они вдвоем пустились в подробные объяснения, извинения и проклятия в адрес подрядчиков. Миссис Симингтон не выказала никаких признаков смягчения, когда на столе Снайта зазвенел звонок и голос секретарши сообщил о прибытии Остина Хэллера.
Было равно невозможно и попросить миссис Симингтон уйти, и предложить мистеру Хэллеру подождать. Снайт решил проблему, перепоручив миссис Симингтон главному инженеру с его ласковыми речами, а сам удалился на минуточку, попросив извинения. Он вышел в приемную, крепко пожал руку Хэллеру и предложил:
— Давайте, мистер Хэллер, заглянем в чертежную, если вы не против. Понимаете, там освещение лучше, а эскиз для вас уже готов, и мне бы не хотелось его куда-либо переносить.
Хэллер не возражал. Он послушно проследовал за Снайтом в чертежную, высокий, широкоплечий, в английском твидовом костюме, с песочными волосами и квадратным лицом с бесчисленными морщинками вокруг насмешливо-спокойных глаз.
Рисунок лежал на столе китайца. Сам художник, не говоря ни слова, почтительно отошел. Рядом был кульман Рорка. Стоя спиной к Хэллеру, он продолжал работать и не оборачивался. Служащих приучили не вмешиваться, когда Снайт приводил клиента в чертежную.
Снайт кончиками пальцев приподнял с рисунка оберточную бумагу — словно вуаль с лица невесты. Потом он сделал шаг назад и стал следить за лицом Хэллера. Тот наклонился и замер в этой позе, внимательно, напряженно, долго не произнося ни слова.
— Послушайте, мистер Снайт, — произнес он наконец. — Понимаете, мне кажется… — Он замолчал.
Снайт терпеливо ждал. Он был доволен, чувствуя приближение чего-то, чему не следовало мешать.
— Вот, — внезапно громко сказал Хэллер и хлопнул кулаком по рисунку. Снайт поморщился. — Ближе к желаемому никто не подходил!
— Я не сомневался, что вам понравится, мистер Хэллер, — сказал Снайт.
— Мне не нравится, — сказал Хэллер. Снайт, моргая, ждал, что будет дальше.
— Это так близко, — с сожалением проговорил Хэллер, — но это совсем не то. Не знаю, в чем дело, но совсем не то. Прошу вас, извините меня, если выражаюсь непонятно, но мне либо нравится все с самого начала, либо не нравится совсем. Я знаю, например, что этот вход меня никогда не устроит. Это очень красивый вход, но он будет совершенно незаметен, потому что такой вход встречается очень часто.
— Да, мистер Хэллер, но позвольте мне высказать несколько соображений. Конечно, хочется быть современным, но при этом хочется, чтобы у жилого дома сохранился вид жилого дома. Понимаете, сочетание величия и уюта. Такой строгий дом, как этот, требует некоторых смягчающих штрихов, абсолютно корректных с архитектурной точки зрения.
— Несомненно, — сказал Хэллер. — Только мне этого не понять. Я ведь ни разу в жизни не бывал абсолютно корректен.
— Разрешите объяснить вам весь замысел. Тогда вы сами поймете…
— Знаю, — устало сказал Хэллер. — Знаю. Не сомневаюсь, что вы правы. Но только… — в его голосе прозвучало некоторое оживление, и было видно, как он жаждет подобного внутреннего оживления, — только если бы в нем было некое единство… некая главная идея, которая здесь вроде бы и есть, и в то же время ее нет. Если бы дом казался живым… а он таким не кажется… Тут чего-то не хватает и чего-то слишком много… Если бы он был как-то четче, определеннее и — как это называется? — целостней…
Рорк развернулся. Он оказался по другую сторону стола. Схватив рисунок, он стремительно выбросил вперед руку с карандашом, и тот зашелестел по бумаге, прочерчивая черные жирные линии поверх неприкосновенной акварели. Под этими линиями исчезли ионические колонны, исчезли фронтон, портик, шпиль, ставни, кирпичи. Выросли два каменных крыла, выплеснулись широкие окна, балкон разлетелся вдребезги, а над морем взмыла терраса.
