Смерть в кредит - Селин Луи Фердинанд (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Так как моего отца раздражало все, она тоже действовала ему на нервы, эта старая перечница со своими ужимками. И все же он смягчался, когда она начинала наигрывать мелодии вроде «Лючии ди Ламмермур», а особенно «Лунную сонату».
Она приходила все чаще. Уже и без приглашения… Она видела, что дела у нас расстроены. Пока в лавке прибирали, она забиралась наверх, на третий этаж, усаживалась на табурет, исполняла два или три вальса, потом «Лючию», а потом «Вертера». У нее был свой репертуар, вся опера «Шале» и «Фортунио». Нам приходилось подниматься к ней. Она никогда не прерывала музыки, пока мы не садились за стол. «Ку-ку!..» — говорила она, увидев нас. Во время обеда она очень трогательно плакала вместе с матерью. Но это не отбивало у нее аппетита. Лапша ее не смущала. Меня всегда шокировала ее манера просить добавки. Она проделывала этот трюк с воспоминаниями во многих местах, у множества в разной степени безутешных торговцев в других лавках, где только можно. Она знала более или менее хорошо всех покойников в четырех кварталах, Май и Гайон. И всегда кончалось тем, что ее кормили.
Она знала все семейные истории в Пассаже. Более того, если где-то попадалось пианино, ей не было равных… Несмотря на то что ей было за семьдесят, она могла еще спеть «Фауста», но она соблюдала все предосторожности. Она давилась сырыми яйцами, только чтобы не сорвать себе голос… Она одна могла изобразить целый хор, руками делала рожок. «Вечная слава!..» Ей удавалось одновременно стучать ногами и нажимать на клавиши.
В конце концов никто не мог сдержаться, все просто умирали со смеху. Прямо при ней. Мадам Дивонн не останавливали подобные мелочи. Это была артистическая натура. Маме было стыдно, но она тоже хихикала… Ей это было очень полезно…
* * *
Моя мать больше не могла без нее обойтись, несмотря на все ее недостатки и капризы. Она брала ее с собой повсюду. Вечерами ее провожали до Порт Бисетр. Она возвращалась пешком в Крэмлэн, что рядом с психиатрической больницей.
В воскресенье утром она заходила за нами, и мы вместе шли на кладбище. Наше кладбище — это Пер-Лашез, сорок третий квартал. Мой отец никогда туда не ходил. Он панически боялся могил. Он шел только до Рон-Пуан напротив Рокетт. Там он читал газету и ждал, пока мы вернемся.
Склеп Бабушки содержался очень хорошо. Там постоянно были то лилии, то жасмин. Неизменно привозились розы. Это была единственная роскошь, которую наша семья себе позволяла. Меняли цветы в вазах, чистили до блеска плиты. Внутри был просто кукольный театр с разноцветными статуэтками и настоящими кружевными салфетками. Моя мать все время приносила еще, это было ее утешением. Она тщательно отделывала интерьер.
Во время уборки она не переставала рыдать… Каролина была там, внизу, далеко… Я все время вспоминал Аньер… То, как мы там лезли вон из кожи ради жильцов. Я как бы снова видел все это. Несмотря на то, что каждое воскресенье здесь все мыли и чистили, из глубины поднимался какой-то странный, едва ощутимый запах… немного острый, тонкий, кисловатый, что-то напоминающий… стоит его один раз почувствовать… как потом он уже преследует всюду, несмотря на цветы… даже в запахе цветов… Вас выворачивает от этого… он идет снизу… можно подумать, что ничего нет, вы ошиблись. И вот он снова!.. Я ходил в конец аллеи за водой для цветов… Пока мы работали… я молчал… А потом опять начинал ощущать слабый затхлый запах… Тяжелая дверь запиралась… Мы читали молитву… Возвращались в Париж…
Мадам Дивонн на ходу не прекращала болтать… у нее проснулся аппетит оттого, что так рано встали, потратились на цветы и так долго всхлипывали… К тому же у нее был диабет… Может, поэтому она постоянно хотела есть… Как только мы вышли с кладбища, она захотела перекусить. Она не переставала говорить об этом, это походило на настоящую манию. «Ты знаешь, Клеманс, чего бы мне хотелось? Чтобы не показаться чревоугодницей!.. Маленький квадратик галантина на маленьком кусочке не очень черствого хлеба… Что ты об этом скажешь?»
Моя мать ничего не отвечала. Она была в растерянности… Я вдруг почувствовал, что меня тошнит… Что меня сейчас вырвет… Я думал о галантине… О том, какая должна быть сейчас голова у Каролины там, внизу… о всех червях… жирных… толстых… они грызут… копошатся внутри… Гниль… все переполнено гноем, зловонный ветер…
Отец был там… Он едва успел затащить меня за дерево… меня вырвало на решетку люка… Отец отскочил… Он не успел увернуться…
«Ах, мерзавец!..» — закричал он… Ему попало на брюки… На нас смотрели люди. Ему стало стыдно. Он быстро пошел один в другую сторону, к Бастилии. Он не хотел больше нас знать. Мы с дамами зашли в маленькое бистро выпить липового отвару, чтобы мне полегчало. Это было очень маленькое кафе, как раз напротив тюрьмы.
Позже я часто проходил там. И каждый раз я туда заглядывал. Там всегда было пусто.
* * *
Дядя Артур запутался в долгах. От улицы Камбронн до Гренель он занимал так много и никому никогда не отдавал, что жизнь его стала невыносима, он вконец промотался. Однажды ночью он тайком переехал. Ему помогал один его дружок. Они погрузили барахло на тележку, запряженную ослом. И отвалили в пригород. Мы уже легли, когда они заехали нас предупредить.
Артур воспользовался случаем, чтобы заодно избавиться и от своей подружки, служанки… Она поговаривала о серной кислоте… Одним словом, пришло время сматываться!
Они с приятелем нашли хижину, где никто не смог бы его побеспокоить, на склонах Атис-Мон. Уже на следующий день на нас обрушились кредиторы. Они не покидали Пассаж, скоты!.. Доставали отца даже в конторе «Коксинель». Какой позор! Мой отец был вне себя… Он снова начал скандалить…
— Что за шайка! Что за отродье!.. Что за грязная сволочь вся эта семейка! Ни минуты спокойствия! Меня достают даже на работе!.. Мои братья ведут себя, как каторжники! Моя сестра торгует своей задницей в России! Мой сын уже насквозь испорчен! Как я влип! Как мне везет!..
Моя мать не находила, что сказать… Она больше не пыталась спорить… Он этим пользовался…
Кредиторы хорошо понимали, что отец дорожит честью семьи… Они не отпускали его ни на шаг. Они не вылезали из нашей лавки… Нам и так уже не хватало на еду… Если бы мы заплатили долги, то и вовсе бы сдохли…
