Жизнь - де Мопассан Ги (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
Так возобновились их былые отношения. Он осуществлял их как обязанность, однако довольно приятную, она же терпела их как тягостную и мучительную необходимость, с твердым намерением прекратить их навсегда, едва только забеременеет вторично.
Но вскоре она заметила, что ласки мужа не похожи на прежние. Они стали, пожалуй, искуснее, но сдержаннее. Он обращался с ней, как осторожный любовник, а не как безмятежный супруг.
Она удивилась, стала наблюдать и вскоре заметила, что ласки его неизменно обрываются до того, как она может быть оплодотворена.
Однажды ночью она прошептала ему, уста к устам:
— Почему ты не отдаешься мне всецело, как прежде?
Он захохотал:
— Понятно почему, — чтобы ты не забеременела.
Она вздрогнула.
— Почему ты не хочешь больше детей?
Он застыл от изумления.
— Как? Что ты говоришь? Ты с ума сошла? Еще ребенка? Ну нет, увольте. Довольно, что один тут пищит, отвлекает всех и стоит денег. А еще второго? Благодарю покорно!
Она обхватила его, осыпала поцелуями и между ласками шепнула:
— Милый, умоляю тебя, сделай меня еще раз матерью.
Но он рассердился, как будто она оскорбила его.
— Право же, ты не в своем уме. Прошу тебя, прекрати эти глупости.
Она замолчала и про себя решила хитростью добиться от него желанного счастья.
Теперь она старалась продлить его ласки, разыгрывала комедию безумной страсти, судорожно прижимая его к себе в притворном упоении. Она прибегала ко всяческим уловкам, но он не терял самообладания и не забылся ни разу.
И тут, когда неотступное желание совсем истерзало ее, когда она дошла до предела и готова была всем пренебречь, на все дерзнуть, она снова отправилась к аббату Пико.
Он кончал завтрак и был очень красен, потому что после еды всегда страдал сердцебиением. Увидев ее, он закричал: «Ну, как?»— ему не терпелось узнать результаты своего посредничества.
Теперь она была решительнее, отбросила стыдливую робость и отвечала прямо:
— Мой муж не хочет больше иметь детей.
Аббат повернулся к ней, живо заинтересовавшись и собираясь с любопытством священника порыться в тех альковных тайнах, которые развлекали его в исповедальне. Он спросил:
— Как же так?
Несмотря на всю свою отвагу, она смутилась и не знала, как объясниться:
— Ну… ну… он отказывается сделать меня матерью.
Аббат понял, он был сведущ в этих делах, и принялся допрашивать о мельчайших подробностях с жадностью мужчины, обреченного поститься.
Потом он подумал немного и спокойным тоном, как говорил бы о хороших видах на урожай, во всех деталях начертал ей план умелых действий.
— Дитя мое, вам осталось одно средство — обманите его, скажите, что вы беременны. Он перестанет остерегаться. Вы и забеременеете на самом деле.
Она вспыхнула до корней волос, но решила не отступать ни перед чем:
— А если… если он мне не поверит?
Кюре хорошо знал способы направлять людей и держать их в руках:
— Оповестите всех о своей беременности, рассказывайте о ней направо и налево; под конец придется поверить и ему.
Затем, как бы желая оправдать себя за эту хитрость, он присовокупил:
— Вы вполне в своем праве, церковь допускает сношения между мужчиной и женщиной лишь во имя продолжения рода.
Она последовала хитрому совету и через две недели объявила Жюльену о своей предполагаемой беременности. Он даже подскочила
— Неправда. Быть этого не может!
Она указала причины своих — подозрений. Но он постарался успокоить самого себя:
— Ну! Это ничего не значит. Погоди немного.
И он стал спрашивать каждое утро:
— Ну, как?
А она неизменно отвечала:
— Пока ничего. Да у меня нет сомнений, что я беременна.
Теперь он забеспокоился, досадуя и огорчаясь еще больше, чем недоумевая. Он твердил:
— Не понимаю, решительно ничего не понимаю. Хоть убей, не знаю, как это случилось.
Через месяц она рассказывала свою новость всем на свете, не рассказывала только графине Жильберте из какого-то сложного чувства целомудренной деликатности.
После первого тревожного известия Жюльен не приходил к ней; потом в досаде махнул рукой, заявив:
— Вот уж непрошеный подарок.
И снова стал бывать в спальне жены.
Все шло в точности, как предвидел священник. Она забеременела.
Тогда в приливе самозабвенной радости и благодарности к тому неведомому божеству, которому она поклонялась, Жанна дала клятву вечного целомудрия и стала каждую ночь запирать свою дверь.
Она опять была почти счастлива и только удивлялась, как быстро утихла ее скорбь после смерти матери. Она думала, что не утешится никогда, а не прошло и двух месяцев, как открытая рана стала затягиваться. Осталась только умиленная грусть, словно дымка печали, наброшенная на ее жизнь. Она не ожидала впереди никаких потрясений. Дети будут расти и любить ее; она состарится в душевном покое, не думая о муже.
В конце сентября аббат Пико явился с официальным визитом, в новой сутане, не успевшей просалиться за неделю; он представил своего преемника, аббата Тольбиака. Это был совсем еще молодой священник, низенький, тощий, выражался он высокопарно, а глаза, впалые, обведенные темными кругами, выдавали в нем страстность души.
Старый кюре был назначен деканом в Годервиль.
Жанне его отъезд причинил настоящее огорчение С этим толстяком были связаны все воспоминания ее жизни после замужества. Он ее венчал, он крестил Поля и хоронил баронессу. Она не представляла себе Этувана без мелькающего вдоль ферм брюшка аббата Пико, да она и любила его за веселый, искренний нрав.
Несмотря на повышение, он тоже, казалось, не радовался. Он говорил:
— Нелегко мне это, нелегко, виконтесса. Целых восемнадцать лет пробыл я здесь. Конечно, приход небогатый и вообще не бог весть какой. Мужчины веруют не больше, чем полагается, а женщины, надо признаться, ведут себя весьма непохвально. Девушки не приходят в церковь венчаться без того, чтобы не побывать у божьей матери всех пузатых, и цветы померанца дешево ценятся здесь. А я все-таки любил эти места.
Новый кюре явно был недоволен и даже весь покраснел. Внезапно он заявил:
— При мне все это должно перемениться.
Он напоминал злого ребенка, худой, щуплый, в потертой, но опрятной сутане.
Аббат Пико посмотрел на него искоса, как смотрел обычно в веселые минуты, и возразил:
— Ну, знаете, аббат, чтобы положить конец этим делам, придется посадить ваших прихожан на цепь; да и то не поможет.
Молодой священник ответил жестко:
— Что ж, увидим.
А старый кюре улыбнулся, втягивая в нос понюшку.
— Годы, а с ними и опыт охладят ваш пыл, аббат. Чего вы добьетесь? Отпугнете от церкви последних богомольцев — только и всего. Берегитесь — люди в здешних местах верующие, но озорные. Право же, когда я вижу, что в церковь послушать проповедь входит девушка, толстоватая на мой взгляд, я думаю: «Ну вот, принесет мне нового прихожанина», — и стараюсь выдать ее замуж. Грешить вы их не отговорите, так и знайте, а зато вы можете пойти к парню и уговорить, чтобы он не бросил мать своего ребенка. Жените их, аббат, жените, а о другом и не помышляйте!
Новый кюре ответил сурово:
— Мы мыслим по-разному, и спорить нам бесполезно.
И аббат Пико принялся вновь оплакивать свою деревушку, море, которое было ему видно из окон церковного дома, воронкообразные лощинки, где он бродил, читая требник и доглядывая вдаль на проходящие мимо суда.
Оба священника откланялись. Старик поцеловал Жанну, которая с трудом сдержала слезы.
Спустя неделю аббат Тольбиак пришел снова. Он рассказал о начатых им преобразованиях тоном монарха, вступившего во владение королевством. Затем он попросил виконтессу непременно присутствовать на воскресной службе и причащаться каждый большой праздник.
— Мы с вами стоим во главе общины, — говорил он, — мы призваны руководить ею и неизменно подавать пример, достойный подражания. Мы должны быть единодушны, дабы пользоваться влиянием и почетом. Если церковь и замок заключат между собой союз, хижины будут бояться нас и подчиняться нам.
