Возвышение Сайласа Лэфема - Хоуэллс Уильям Дин (книги бесплатно .txt) 📗
Пенелопа покраснела, а ее мать продолжала:
— Я говорю ему, что он в этом больше ребенок, чем они.
— Молодежь нынче на все смотрит философски, — заметила миссис Кори.
— Вот именно! — подхватила миссис Лэфем. — Я говорю им: у вас всегда все было, вот вас и не удивишь ничем. У нас молодость прошла совсем по-другому.
— Да, — сказала миссис Кори, но не выразила этим согласия.
— Я хочу сказать — у меня с полковником, — объяснила миссис Лэфем.
— О да, да! — сказала миссис Кори.
— Нам-то, — беспомощно продолжала первая, — все далось тяжким трудом. Вот мы и ценили, что имели.
— Для молодых не делалось столько, сколько теперь, — сказала миссис Кори, игнорируя ранние лишения миссис Лэфем. — Но не знаю, стали ли они от этого лучше, — добавила она неопределенно, но с тем удовлетворением, какое испытывает каждый, изрекая бесспорную истину.
— Трудно заслужить блага, которые имеешь всегда, — сказала Пенелопа.
— Да, — рассеянно ответила миссис Кори, медленно возвращаясь с расстояния, на которое удалилась. Она вновь пытливо взглянула на девушку, стараясь понять, не то ли самое это остроумие, о котором говорил ей сын. Но сказала только: — Вы будете восхищены закатами на Бэк-Бэй.
— Если только они будут совсем новые, — сказала Пенелопа. — Не могу обещать восхищаться теми, к которым привыкла.
Миссис Кори взглянула на нее с опаской, граничившей с враждебностью.
— Н-да, — сказала она неопределенно. — Мой сын рассказывал, как красив вид из вашего коттеджа в Нантакете на освещенные отели, — обратилась она к миссис Лэфем.
— Да, очень красиво! — воскликнула та. — Девочки каждый вечер ходили с ним поглядеть на отели со скалы.
— Вот как? — сказала сухо миссис Кори и позволила себе добавить: — Он рассказывал мне об этих скалах. Наверно, барышни проводили там много времени. В Наханте мои дети постоянно взбирались на скалы.
— Айрин нравятся скалы, — пояснила Пенелопа. — А мне не очень, особенно вечером.
— Вот как? Вероятно, с веранды тоже удобно любоваться огнями?
— Нет, оттуда они не видны.
— О! — сказала миссис Кори. После заметной паузы она обратилась к миссис Лэфем: — Не знаю, когда бы в этом году мой сын дышал морским воздухом, если бы вы не принимали его в Нантакете. Он не хотел отлучаться из конторы и ехать куда-нибудь подальше.
— Да, он прирожденный деловой человек, — восторженно подхватила миссис Лэфем. — Уж если это от природы, так обязательно себя покажет. Так полковник всегда говорит о мистере Кори. Что он рожден деловым человеком, такой уж он есть. — Она охотно заговорила о Кори; ей казалось, она недостаточно похвалила его, когда его мать впервые упомянула о его работе. — Никогда еще, — продолжала она оживленно, — у полковника Лэфема не служил никто, кого бы он так ценил.
— Вы все были весьма добры к моему сыну, — холодно сказала миссис Кори, слегка поклонившись, — и мы весьма вам обязаны.
При этих любезных словах миссис Лэфем опять покраснела и пробормотала, что им тоже было очень приятно. Она взглянула на дочь, ища поддержки, но Пенелопа смотрела на миссис Кори, которая искоса за ней следила, продолжая говорить с ее матерью.
— Я огорчилась, узнав от него, что мистер, то есть полковник Лэфем, летом был нездоров. Надеюсь, теперь ему лучше?
— Да, да, — ответила миссис Лэфем. — Теперь он здоров. Он почти никогда не болеет, вот и не умеет себя поберечь. Да и все мы так. Мы никогда не болеем.
— Здоровье — великое благо, — вздохнула миссис Кори.
— Вот именно. А ваша старшая? Все такая же слабенькая?
— Она немного окрепла с тех пор, как мы вернулись. — И миссис Кори пришлось сказать, запинаясь, что дочери тоже хотели приехать, но их что-то задержало. Она вспомнила насмешливый вопрос Нэнни; чувствуя, что ее построение шатко, она поспешила, пока оно не рухнуло на нее, встать. — Но будем надеяться, что еще представится случай, — сказала она неопределенно, надела на лицо прощальную улыбку, пожала руки миссис Лэфем и Пенелопе и после нескольких банальных слов удалилась.
Пенелопа и ее мать все еще глядели друг на друга, силясь постичь цель и следствия визита, когда в дом влетела Айрин.
— Ах, мама! Сейчас, кажется, отъехал экипаж миссис Кори?
Пенелопа ответила со своим характерным смешком:
— Да, ты пропустила восхитительный визит, Рин. Все шло так легко и приятно. Ни малейшей натянутости! Миссис Кори была до того приветлива! Она вовсе не заставила меня почувствовать, будто купила меня и изрядно переплатила; а мама высоко держала голову и знала себе цену. И пусть кто-нибудь посмеет все это отрицать.
Несколькими жестами она изобразила всю сцену: трепет матери, светскую невозмутимость миссис Кори и то, как пытливо она их обеих разглядывала. Показала и себя самое, съежившуюся в темном углу и немую от страха.
— Если она приезжала затем, чтобы мы сделали и сказали все, чего не следовало, она, наверное, уехала счастливая; жаль, Айрин, что тебя здесь не было, ты бы помогла. Не знаю, хотела ли я произвести плохое впечатление, но мне это, кажется, удалось — и даже больше, чем я заслуживаю. — Она рассмеялась; а потом вдруг сказала серьезно и яростно: — Если я не все сделала, чтобы она так же возненавидела меня, как я ее… — Она оборвала речь и снова засмеялась. Но оборвался и смех, глаза ее наполнились слезами; она выбежала из комнаты и побежала наверх.
— Что… что это значит? — спросила ошеломленная Айрин.
Миссис Лэфем все еще не вышла из оцепенения, в которое ее поверг визит миссис Кори. Вспышка Пенелопы не вывела ее из этого состояния. Она лишь рассеянно покачала головой и сказала:
— Не знаю.
— Почему Пэн так озабочена тем, какое впечатление она произвела? Не все ли ей равно, понравилась она миссис Кори или нет?
— По-моему, все равно. Но я видела, что она все время очень нервничала. Кажется, миссис Кори сразу ей не понравилась, вот она и была сама не своя.
— Расскажи подробно, мама, — сказала Айрин, садясь.
Вернувшись домой, миссис Кори описала визит своему мужу.
— Каковы же твои выводы? — спросил он.
— Они были очень смущены и вместе возбуждены, — я говорю о матери. Не хочу ее обвинять, но вид у нее был виноватый.
— Думаю, Анна, что это ты заставила ее так себя чувствовать. Воображаю, какова ты была в роли обвинителя, но слишком воспитанного, чтобы говорить прямо. На что ты ей намекала?
— Ни на что, — сказала миссис Кори, снисходя до того, чтобы защищаться. — Но я увидела достаточно, чтобы убедиться, что девушка влюблена в Тома, и мать это знает.
— Очень плохо. Я думал, ты ездила узнать, влюблен ли Том. А что, она все так же хороша?
— Ее я не видела; ее не было дома; я видела сестру.
— Не совсем понимаю, Анна. Но ладно. Что собой представляет сестра?
— Крайне неприятная молодая особа.
— Что она делала?
— Ничего. Для этого она слишком хитра. Но таково мое впечатление.
— Значит, она не показалась тебе остроумной, как Тому?
— Мне она показалась дерзкой. Другого слова не нахожу. Она старается озадачить и смутить.
— О, это хуже, чем дерзость, Анна; это уже криминал. Слава богу, что младшая так хороша.
На это миссис Кори не дала прямого ответа.
— Бромфилд, — сказала она после некоторого озабоченного молчания. — Я обдумала твой план, и мне кажется, что он правильный.
— А что у меня за план? — спросил Бромфилд Кори.
— Обед.
Муж засмеялся.
— Значит, ты перестаралась в роли морального обвинителя, и теперь надо искупить вину.
Но миссис Кори поспешно продолжала — с достоинством, несмотря на тревогу:
— Суть в том, что мы не можем игнорировать близость Тома с этой семьей; она, видимо, будет продолжаться, даже если это всего лишь небольшое увлечение, и мы должны признать это, чем бы дело ни кончилось. Это очень простые, совершенно не светские люди, но не могу сказать, чтобы неприятные, вот разве только, — добавила она, видя улыбку мужа, — вот разве отец… А отца как ты находишь? — взмолилась она.
