Морской волк. Бог его отцов. Рассказы - Лондон Джек (бесплатные версии книг .txt) 📗
На палубе раздались быстрые слова команды, послышался топот ног, и «Призрак» повернул на другой галс. Вследствие внезапного поворота кресло начало скользить по полу каюты, и я подоспел как раз вовремя, чтобы не дать спасенной женщине упасть с него.
Ее глаза полуоткрылись, и она сонно и недоумевающе взглянула на меня. Она спотыкалась и шаталась, пока я вел ее в приготовленную для нее каюту. Мэгридж гадко осклабился мне в лицо, когда я выпроводил его и приказал ему вернуться в камбуз. Он отомстил за себя, рассказывая охотникам о том, какой прекрасной горничной я оказался.
Наша новая пассажирка тяжело опиралась на меня и, вероятно, заснула уже на полдороги от своего кресла до каюты. Она почти упала на койку, когда шхуну внезапно качнуло. Потом она приподнялась, улыбнулась и опять заснула. Я оставил ее спящей под парой тяжелых матросских одеял; голова ее опиралась на подушку, которую я взял с койки Вольфа Ларсена.
Глава XIX
Выйдя на палубу, я увидел, что «Призрак» забирает влево, обходя с наветренной стороны знакомый парус, державший тот же курс, что и мы. Весь экипаж собрался на палубе, так как все ожидали событий после того, как Лич и Джонсон будут подняты на борт.
Пробило четыре склянки. Луи пошел на корму сменить рулевого. Было сыро, и я заметил, что он надел свой непромокаемый плащ.
— Чего можно ждать? — спросил я его.
— Недурного шторма, сэр, — ответил я, — да дождика, который промочит нам жабры. Только и всего.
— Какая досада, что мы увидели их, — сказал я, когда большая волна немного повернула нос «Призрака» и лодка на миг мелькнула сквозь кливера.
Луи повернул штурвал и помолчал.
— Я думаю, сэр, что они все равно не добрались бы до берега.
— Не добрались бы? — переспросил я.
— Нет, сэр. Вы видите?
Порыв ветра подхватил шхуну и заставил его быстро повернуть руль.
— Будет такая погода, — продолжал Луи, — что их скорлупке никак не удержаться на море. И счастье для них, что мы оказались тут и можем их подобрать.
Вольф Ларсен прошел на корму со шканцев, где он беседовал со спасенными мужчинами. В его походке было еще больше кошачьей упругости, чем всегда, глаза холодно блестели.
— Три смазчика, четвертый машинист, — были его первые слова. — Но мы сделаем из них матросов или, по крайней мере, гребцов для лодок. Ну, как поживает дама?
Не знаю почему, но меня словно ножом резануло, когда он упомянул о ней. Сознавая, что это глупо с моей стороны, я все же не мог отделаться от этого чувства и вместо ответа лишь пожал плечами.
Вольф Ларсен сложил губы трубочкой и насмешливо засвистал.
— Как же ее зовут? — спросил он.
— Не знаю, — ответил я. — Она спит. Очень утомлена. Но я, собственно, ждал новостей от вас. С какого они судна?
— С почтового парохода «Город Токио», — буркнул Ларсен. — Шел из Фриско в Иокогаму. Разбит этим тайфуном. Старая калоша. Издырявилась, как решето. Их носило в лодке четыре дня… Так вы не знаете, кто она такая? Девушка, замужняя или вдова? Ну ладно, ладно.
Он шутливо покачал головой и посмотрел на меня смеющимися глазами.
— Не предполагаете ли вы… — начал я. У меня на кончике языка вертелся вопрос о том, намерен ли он доставить спасенных в Иокогаму.
— Что я предполагаю? — спросил он.
— Что вы предполагаете сделать с Личем и Джонсоном?
Он покачал головой.
— Право не знаю, Горб. Видите ли, с этим новым прибавлением к экипажу мне, пожалуй, достаточно людей.
— А с них, пожалуй, достаточно этих попыток к бегству, — заметил я. — Почему бы вам не изменить обращение с ними? Возьмите их на борт и обойдитесь с ними мягко. Если они провинились, то они были доведены до этого.
— Мною?
— Да, вами, — твердо ответил я. — И я предупреждаю вас, Вольф Ларсен, что я могу забыть любовь к собственной жизни ради желания убить вас, если вы будете истязать этих несчастных.
— Браво! — вскричал он. — Я горжусь вами, Горб! Наконец-то вы становитесь настоящим человеком! Теперь вы личность. На ваше несчастье, вам всегда жилось очень легко, но теперь вы развиваетесь, и это нравится мне в вас.
Его голос и выражение лица изменились. Он серьезно смотрел на меня.
— Вы верите в обещания? — спросил он. — Священны ли они для вас?
— Конечно, — ответил я.
— В таком случае предлагаю вам договор, — продолжал этот хитрый актер. — Если я обещаю вам и пальцем не тронуть ни Джонсона, ни Лича, то обещаете ли вы, в свою очередь, не покушаться на мою жизнь? О, не думайте, что я боюсь вас! Я вас не боюсь! — поспешил он добавить.
Я не верил своим ушам. Что нашло на этого человека?
— Идет? — нетерпеливо спросил он.
— Идет, — ответил я.
Он протянул мне руку, и я искренно пожал ее, но мог бы поклясться, что в этот миг в его глазах сверкнул какой-то дьявольский огонек.
Мы прошли к подветренному борту. Лодка, отчаянно боровшаяся с волнами, была теперь совсем близко. Джонсон греб, Лич вычерпывал воду. Мы догоняли их, делая два фута на их один. Вольф Ларсен сделал Луи знак отклониться немного в сторону, и мы промчались мимо лодки едва в двадцати футах от нее. Волна, шедшая за «Призраком», подбросила лодку. Опустевший парус затрепетал, лодка качнулась, и матросы в ней должны были поспешно переменить положение. Лодка перестала подвигаться вперед и, когда нас подняла огромная волна, она наклонилась и скользнула вниз.
В этот миг Лич и Джонсон взглянули в лица своим товарищам, столпившимся у борта шхуны. Приветствий не было — в глазах экипажа эти двое людей были уже мертвецами, и разделявшая их пропасть была рубежом между жизнью и смертью.
В следующий миг они были уже против кормы, где стояли Вольф Ларсен и я. Теперь мы спускались, а они взлетали вверх на гребне волны. Джонсон взглянул на меня, и я увидел его мрачное измученное лицо. Я махнул ему рукой, и он ответил мне на приветствие безнадежным жестом. Он как будто прощался со мной. Лич с прежней непримиримой ненавистью смотрел на Вольфа Ларсена.
Но вот они очутились за кормой. Их парус снова надулся ветром, который так накренил утлое суденышко, что оно чуть не перевернулось. Шапка белой пены обрушилась на него и разбилась мелкими брызгами. Потом полузатопленная лодка вынырнула опять, и в то время, как Лич вычерпывал воду, Джонсон с бледным и встревоженным лицом судорожно налег на рулевое весло.
Вольф Ларсен резко захохотал мне в ухо и перешел к наветренному борту. Я ожидал, что он даст приказ лечь в дрейф, но шхуна шла своим курсом, и капитан ничего не предпринимал. Луи невозмутимо стоял на руле, но матросы, собравшиеся на баке, тревожно озирались в нашу сторону. А «Призрак» уходил все дальше и дальше, лодка успела уже обратиться в маленькое пятнышко, когда раздался голос Вольфа Ларсена, скомандовавший поворот.
Мы легли в дрейф в двух милях к ветру от боровшейся с волнами скорлупки. Промысловые лодки не приспособлены ходить против ветра; при охоте они располагаются так, чтобы в случае сильного ветра можно было, уходя от него, добраться до шхуны. Но теперь, среди разгулявшейся стихии, у Лича и Джонсона не было иного убежища, кроме «Призрака», и они решительно вступили в борьбу с ветром. Это была трудная работа. Каждый миг их могло залить волнами. Бесконечное число раз мы видели, как лодка зарывалась в пенистые гребни. Ее вертело и отбрасывало назад, как пробку.
Джонсон был превосходный моряк и умел управляться на лодке не хуже, чем на шхуне. Через полтора часа они почти поравнялись с нами.
— Так вы передумали! — крикнул Вольф Ларсен так, чтобы его слышали люди в лодке. — Вы не прочь вернуться на борт, а? Ну что же, подходите!
— Руль на борт! — скомандовал он канаку Уфти-Уфти, который в это время успел сменить Луи.
Команда следовала за командой, и мы опять помчались по ветру. Когда шхуна снова запрыгала по волнам, Джонсон с величайшей опасностью повернул и перерезал наш кильватер в ста футах расстояния. Вольф Ларсен снова захохотал, в то же время рукой приглашая лодку следовать за нами. Очевидно, он собирался играть с ними. Я думал, что он хочет дать Личу и Джонсону суровый урок. Вместо побоев он подвергал их смертельной опасности, так как лодку могло каждую минуту залить волнами.
