Джесси и Моргиана - Грин Александр Степанович (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Заметив одобрительную улыбку Детрея, Ева сказала:
– Отец подсчитает штрафы. Я ненавижу экстравагантность, но никак нельзя сегодня поступать иначе. Я беспокою вас этой поездкой? Совершенно некого было пригласить помочь, кроме вас. Я просила отца ехать со мной. В это время вы стали говорить. Он мне сказал: «Если, по счастью, у телефона Детрей, попроси его, а меня уволь». Он находит, что в столь тревожных обстоятельствах вы более отвечаете положению.
Устранив, таким образом, подозрение в «перемене ветра», Ева продолжала:
– Она не была в бреду. Я говорила с сиделкой и Гердой. Джесси получила какое-то письмо, уловкой отослала сиделку, оделась и исчезла.
– Верно ли, что она поехала к своей сестре? Быть может, она в городе?!
– Нет, чувство говорит мне, что это так. Она у сестры. При их отношениях! Я хочу сказать, что между ними нет близости. Между тем, девушка, больная, срывается ночью и уходит из дома! Только Джесси способна к таким вещам. Она – там, но я ничего не понимаю.
– Предположим, – сказал Детрей, – что случилось несчастье, – там, у сестры.
– Тогда не пишут писем, потому что у Моргианы есть автомобиль.
– Это верно.
– Вот видите. Но какое мученье! Мы еще едва отъехали от города.
Быстрота и ветер заставили их говорить с напряжением, отчего разговор смолк.
– У нас нет никаких серьезных догадок? – спросил Детрей. – Что может означать эта история?
– Я ничего не скрываю! – прокричала Ева, – я боюсь и хочу ее разыскать! Все дело в письме! Теряю голову!
Немногочисленные вопросы Детрея, с виду совершенно спокойного, рассердили ее. Так как он теперь умолк, смотря в сторону, Ева подумала, что он, вероятно, не очень благодарен ей за эту поездку, нарушившую, быть может, более приятный план поздних часов. Она сказала:
– Теперь скоро. Я начинаю думать спокойнее. Джесси должна быть там. Жаль, что вы мало знаете ее. Тогда вы простили бы меня за то, что я вас похитила.
– Я ее знаю, – сказал Детрей.
– Да?.. Как скоро..
Детрей помолчал, обдумывая ответ:
– Некоторых узнаешь скоро, – задумчиво сообщил он своей, слегка потешающейся про себя, компаньонке. – Все главное о них узнаешь сразу; а затем – целую жизнь – узнаешь какую-то мелочь, которая дает тон всему, вместе взятому.
– Значит, мелочь важнее?
– Должно быть, так.
– Ну, вы в противоречиях!
– Может быть, – согласился Детрей, не любивший никаких препирательств.
– Если вы знаете Джесси, скажите мне, какая она?
– Такая, какой вы ее знаете за время, более значительное, чем две мои встречи.
– Не увиливайте. Так какой же я ее знаю?
– Да именно той, такой.
– Какой такой?
– Какая она известна вам.
– Значит, не знаете!
– Отлично знаю!
– Самоуверенность!
– Нет, уверенность.
Неуязвимый с этой стороны, Детрей попался на коварное обещание:
– Если вы скажете, как определяете Джесси, я вам скажу, что она сказала о вас!
– А что?
– То, что вы знаете о себе.
– Однако, – сказал Детрей с тревогой, вызванной ее обещанием, – во-первых, вы явно подражаете мне. А, во-вторых, я уверен и знаю, что нет на свете лучшей девушки, как Джермена Тренган. Об этом говорит ее дыхание, весь ее вид, и я считаю большой честью для себя помогать вам в цели этой поездки.
– Большая речь, – сказала Ева, задумавшись. – Но я ваг обманула, Детрей. Джесси ничего не сказала.
Детрей остался в уверенности, что Ева, из сожаления к нему, умалчивает о каком-нибудь маленьком издевательстве. Особенного внимания он на это не обратил, но легкомысленная пытливость Евы ему была неприятна. И все же – говорить о Джесси, произносить ее имя – было для него утешением. Его начала грызть тоска; но уже приехали, и второй раз за эту ночь у ворот «Зеленой флейты» остановился автомобиль, заявив о себе криком кларнета.
Гобсон, лежа в постели возле жены, размышлял вслух о причинах внезапного появления Джесси Тренган; ему не спалось.
– Не наше дело; потуши, наконец, огонь, – сказала ему жена. – Вот бьет три часа, и я не могу уснуть, так как ты то встаешь и куришь, то опять ворочаешься на кровати.
– Помолчи, кажется, кто-то еще приехал? – сказал Гобсон. В этот момент раздался автомобильный сигнал. Гобсон встал, оделся и пошел к двери.
– Что-то серьезное, – сказал он. – Если хочешь, туши огонь; мне теперь не уснуть.
Жена выбранила его за то, что он накликал своим бдением так много автомобилей, а Гобсон, с зажатым в руке ключом, прошел к воротам и отомкнул решетчатую дверь. Заглушая звон ключа, Ева крикнула:
– Мы ищем Джесси Тренган! Она здесь?
– Приехала часа три назад, – сказал Гобсон, распахивая дверь и придерживая рукой поднятый воротник пиджака.
Услыхав это, Детрей сразу устал. Слова Гобсона произвели впечатление лихорадочно распечатанной телеграммы, которая прекращает тревогу, после чего, вздохнув, хочется смеясь сесть.
– Фу, даже голова закружилась! – сказала Ева Страттон. – Я довольна. Они спят?
Гобсон прошел в глубь двора и заглянул по окнам бокового фасада. Два окна наверху были освещены.
– Есть свет, – сообщил он. – Но свет часто бывает ночью за последние дни. Наша горничная Нетти говорила, что барышня страдает бессонницей.
– Во всяком случае, мы войдем, – решила Ева. – Будьте добры похлопотать, чтобы нас приняли – Еву Страттон и Финеаса Детрея.
– Мне кажется, – сказал Детрей, – что вам приятнее будет пойти одной. Я подожду.
– Пожалуй. Но тут холодно и темно.
– Не желаете ли посидеть у огня? – сказал Гобсон. Детрей согласился. Гобсон отвел его в комнату, где спали дети. Теперь они все проснулись и, подняв головы со сбитых кроватей, широкими глазами изучали посетителя. Детрей уперся руками в бедра и подмигнул. Раздался подлый смех толпы, польщенной выходкой актера. Тогда вошла жена управляющего и пригласила гостя в столовую. Любопытство освежило ее грузное, недоспавшее тело, как умывание холодной водой. Убедившись из короткого ответа Детрея на ее замечание о погоде (он сказал: «двадцать минут четвертого»), что настаивать далее неделикатно, она со скорбью пошла к детям и накричала на них, чтобы те спали. Детрей сидел на стуле у покрытого клеенкой стола и курил. Хозяйка была поражена, когда, опять зайдя в столовую, услышала его, запоздавший минут на десять, ответ:
– Это верно: после заката солнца делается свежо. «Муж прав, будет торжествовать, что прав. У них что-то произошло, – подумала жена Гобсона. – Этот человек даже не видит, что я хожу здесь, перед самым его носом».
Между тем Гобсон проводил Еву в дом и, когда Нетти закрыла за ней дверь, вернулся к своей встревоженной семье, а Ева, как только вошла, увидала поджидавшую ее Моргиану. Она стояла в двери гостиной.
– Четвертый час ночи, – сказала Моргиана. – Нетти, вы не нужны. Итак, дорогая Ева, что значит этот скандал?
Ева, у которой захватило дыхание, слегка побледнела.
– Джесси нужно быть дома, – сказала она с твердостью. – Вы знаете, что она больна. Я хочу ее видеть, чтобы отвезти в город.
– Вы за этим приехали?
– Единственное мое оправдание.
– Со мной вам не о чем говорить?
– Нет, Моргиана. Я все сказала вчера.
– Пройдите, Ева. Я вас простила. Так Джесси вас надула, исчезла, да?
– Моргиана, проведите меня к Джесси. Разговор становится странен, – поймите это! Где Джесси!
– Как же я могу знать наверное? Вы, Ева, очень настойчивы. Что же вы подозреваете, что я ее прячу?
– Не знаю. Я знаю, что она здесь.
– Была здесь, – хотите вы сказать. Да, Джесси приехала сюда в двенадцатом часу, точно не помню. Пять минут назад я вышла; когда вернулась, ее уже не было. Я думаю, что она дома и спокойно спит, в то время как вы будите моих служащих.
– Постойте, я испугалась! – воскликнула Ева. – Джесси ушла?
– Вероятно, уехала. Но еще вернее, что она прячется где-нибудь неподалеку от дома, чтобы вызвать переполох. О, я не такова! Пусть выкидывает свои штуки. Пойдемте в гостиную.
