Рикша - Шэ Лао (книги бесплатно без TXT) 📗
В таком окружении Хуню чувствовала себя наверху блаженства. Только у нее была и еда и одежда, только она могла жить, ни о чем не заботясь. Хуню ходила с высоко поднятой головой, кичась своим превосходством, и боялась лишь одного – как бы у нее чего-нибудь не попросили. Ей не было дела до этих бедняков. Прежде сюда приносили самые дешевые товары – кости, мороженую капусту, сок сырых бобов, ослятину или конину. Но с тех пор как здесь поселилась Хуню, перед воротами можно было услышать выкрики торговцев, предлагающих баранину, копченую рыбу, пампушки, соленье или жаркое, соевый творог. Купив целую тарелку какой-нибудь снеди, Хуню важно шествовала домой. Ребятишки, согревая у рта озябшие ручонки, с завистью провожали ее глазами, словно сказочную принцессу! Хуню не трогала нищета – она хотела наслаждаться жизнью.
Сянцзы ненавидел ее за это; он сам вырос в бедности и хорошо понимал, что такое лишения. Ему не нужны были все эти роскошные блюда – столько денег на них уходило! Но главное, что мучило Сянцзы, это то, что Хуню запрещала ему возить коляску. Держит дома и откармливает, словно корову, чтобы побольше надоить молока! Он для нее – забава. Эта жизнь не только тяготила – пугала его. Он понимал, что для рикши здоровье – все, и надо его беречь. Но если и дальше так пойдет, он потеряет и силу и сноровку. Сянцзы не мог без боли думать об этом. Нет, если ему дорога жизнь, нужно немедленно браться за коляску. Бегать, бегать целыми днями, а дома засыпать мертвым сном, едва коснувшись подушки. Ему не нужны эти вкусные блюда, он не желает потакать ее прихотям! Он решил больше не уступать. Согласится Хуню купить коляску – хорошо, не согласится – возьмет напрокат.
С семнадцатого числа Сянцзы начал возить коляску, арендовав ее на целый день. Отвез двух пассажиров на дальнее расстояние и почувствовал боль в ногах и ломоту в пояснице. Раньше этого не было. Он понимал, что за двадцать дней безделья ноги отвыкли от работы, но старался себя успокоить: ничего, побегает немного, разомнется, и все пройдет.
Вновь -подвернулся пассажир; на этот раз Сянцзы поехал еще с тремя рикшами. Взявшись за ручки, они пропустили вперед высокого рикшу. Тот улыбнулся. Он отлично знал, что его товарищи бегают лучше, но старался изо всех сил. Так пробежали больше ли. Рикши его похвалили.
– А ты молодец! Есть еще сила!
Тяжело дыша, он ответил:
– Разве с вами, братцы, можно бежать медленно?
Он и в самом деле бежал быстро, даже Сянцзы с трудом за ним поспевал. Но как-то неуклюже: спина не гнулась, длинное тело было непослушным. Он подавался вперед, а руки торчали сзади. Казалось, он протискивается сквозь толпу, не думая о коляске. Оттого, что спина не гнулась, ему приходилось слишком часто перебирать ногами, и он все время спотыкался. Видно было, что ему очень трудно бежать. Поворачивал он так резко, что рикшам становилось за него страшно.
Наконец добрались до места. Длинный рикша был весь в поту. Поставив коляску, он выпрямился и улыбнулся, но когда получал с пассажира деньги, едва не выронил их, так сильно дрожали руки.
Рикши, которым доводится бежать вместе, быстро становятся друзьями. Все четверо поставили коляски рядом, вытерли пот и, улыбаясь, заговорили. Длинный стоял поодаль и никак не мог отдышаться, потом с трудом произнес:
– Да, былой удали нет! Поясница, ноги – не те! Быстро устаю, спотыкаюсь.
– Нет, ты неплохо бежал! – возразил низкорослый парень лет двадцати. – Мы еле за тобой поспевали.
Длинный смущенно вздохнул: он был рад похвале.
– Да, ты здорово бегаешь, всех нас уморил, – подхватил другой рикша. – Верно говорю! А ведь ты уже не молодой.
Высокий рикша улыбнулся.
– Что возраст, братцы! Скажу вам другое: рикше нельзя обзаводиться семьей! – Рикши с любопытством на него посмотрели, и он продолжал: – Как женишься, ни днем, ни ночью нет покоя, того и гляди пропадешь совсем. Гляньте, у меня поясница не гнется! И бежал я не так уж быстро, а задыхаюсь от кашля, и сердце вот-вот разобьется! Что говорить – рикшам нельзя жениться! Эх, судьба! Даже малые пичужки паруются, а нам это заказано. И еще скажу: едва женишься – пойдут детишки, каждый год, один за другим. У меня пятеро! И все, как галчата, сидят с открытыми ртами и ждут еды! Плата за коляску высокая, продукты дорогие, работа тяжелая. Нет уж, холостяку лучше! Взыграет кровь, сходи в белый дом. Подхватишь сифилис, ну и плевать! Умрешь – никто не заплачет. А у кого большая семья, тот даже умереть спокойно не может. Правильно я говорю? – обратился он к Сянцзы.
Тот молча кивнул.
В этот момент подошел пассажир. Низенький парень первым выкрикнул цену, но отошел в сторону и сказал длинному:
– Вези ты! У тебя дома пятеро… Тот улыбнулся.
– Ладно! По правде говоря, не надо бы мне соглашаться… Ну, ничего, зато принесу домой побольше лепешек. Еще встретимся, братья!
Когда высокий рикша был уже далеко, низенький проговорил как бы про себя:
– Будь проклята эта жизнь! Даже жену приласкать сил не хватает, а богач – тот готов хоть с пятерыми обниматься!
– Да что говорить. – подхватил второй. – Длинный прав. Ну скажи, к чему нам, рикшам, семья? Жена – не кукла, чтобы на нее только любоваться! В том-то и штука. Жрать нечего, а силы уходят и на работе и дома. Разве их хватит?
Сянцзы взялся за коляску:
– Поеду в южную сторону, здесь нет пассажиров.
– В добрый час! – в один голос ответили рикши. Но Сянцзы уже не слышал. Ноги все еще ныли; он хотел было сдать коляску, но вернуться домой не осмеливался: там ждало чудовище, сосущее его кровь.
Дни теперь были длиннее, и до пяти часов Сянцзы успел обернуться еще несколько раз. Сдав коляску, он ненадолго задержался в чайной. Выпил две чашки чаю и решил как следует закусить. Съел несколько пирожков с мясом, чашку вареных красных бобов и побрел домой. Пусть будет скандал Сянцзы спокоен. Он знает, что делать: ругаться не станет, сразу завалится спать, а утром опять за коляску.
Когда Сянцзы вошел, Хуню чуть не расплакалась. Сянцзы хотел поздороваться с независимым видом, но не сумел; виновато опустил голову и молча прошел в другую комнату. Хуню не проронила ни слова. Было тихо, словно в пещере. Голоса соседей, кашель, плач детей, доносившиеся со двора, казались смутными и далекими.
Никто не хотел заговаривать первым. Молча легли в постель, как чужие.
– Что ты делал весь день? Где пропадал? не выдержала Хуню. Голос ее звучал гневно и в то же время насмешливо.
– Возил коляску! – ответил он сквозь сон, и в горле у него запершило.
– Ну, конечно! Ты ведь не можешь жить без вонючего пота! Сердце не позволяет! Дрянь ты паршивая! Я старалась, готовила, а ты даже поесть не пришел, таскался неизвестно где. Лучше не выводи меня из себя! Я отчаянная, в отца. Попробуй приди завтра поздно, увидишь меня в петле! Мое слово твердое.
– Да пойми ты, не могу я сидеть без дела!
– Сходи к старику! Он что-нибудь придумает.
– Не пойду!
– Вот упрямый осел!
– Я хочу возить коляску, собственную, свою! – вы рвалось у Сянцзы. – Помешаешь уйду и никогда не вернусь!
– Да-а?! – презрительно протянула Хуню, но тут же призадумалась.
Она знала, что такие, как Сянцзы, не бросают слов на ветер. Ей стоило большого труда подцепить мужа, и она не собиралась так просто выпускать его из рук. Человек под ходящий: честный, трудолюбивый, здоровый. В ее годы да с ее внешностью лучшего, пожалуй, не найти. Надо только все делать по-умному – то прикрикнуть, то приласкать.
– Я знаю: ты упрямый, но пойми, ведь я за тебя болею душой. Ну, не хочешь, я сама пойду к старику. Как-никак отец он мне, и поклониться не стыдно.
– Примет нас старик или не примет, все равно буду возить коляску.
Хуню долго молчала. Она не думала, что Сянцзы окажется таким несговорчивым – того и гляди вырвется из ее ловушки. Дураком его не назовешь, хоть и простак. Не так уж легко удержать этого верзилу. Выведешь его из терпения – бросит, еще и побьет. Нет, доводить до разрыва нельзя. Так что надо пока ослабить узду.
