Дочь капитана - Элиаде Мирча (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Капитан пристально посмотрел на него, стараясь угадать его мысли. Две молодые пары шли по дороге в их сторону, громко переговариваясь между собой.
— У меня тоже есть свои тайны, — внезапно произнес капитан уже совсем другим голосом, в котором сквозила даже некоторая симпатия, — но все связано одно с другим. Не знаю, понимаешь ли ты, что я имею в виду. К примеру, понял ли ты, что сегодня во время матча у меня был секретный уговор с Валентином. Еще раньше я выучил его делать свинг левой рукой, а вслед за этим — прямой удар правой, чтобы нокаутировать противника. Но, как видишь, этот секрет был связан с матчем.
Он умолк, закурил папиросу и сделал глубокую затяжку. Парочки прошли мимо, продолжая беседовать.
— Все секреты таковы, — вновь заговорил капитан, когда парочки удалились, — и все они между собой связаны. Но какое отношение имеют твои личные тайны к Агриппине? Как тебе пришло в голову сказать, что Агриппина осталась на второй год? Ты еще кому-нибудь об этом говорил?
— Нет. Я не мог этого сказать, потому что знал, что это неправда. Я сказал просто так, в шутку, хотел увидеть, что будет делать Валентин. Я думал, он рассердится и бросится на меня, и мы будем драться по-настоящему, без перчаток...
— А-а! — воскликнул капитан, видимо начиная понимать. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Тебе нужен был какой-то предлог, чтобы вызвать Валентина, разозлить его...
— Да, — сказал Брындуш.
— Ты хотел его оскорбить!
— Да.
— Но как ты, деревенский парень, посмел оскорбить моих близких? — закричал капитан, снова впадая в ярость. — А если бы тебя кто-то услышал? Услышал, а завтра все бы кругом знали, что Агриппина осталась на второй год?
— Никто не мог услышать, — защищался Брындуш. — Я говорил очень тихо, чтобы слышал только Валентин.
— У тебя был против него зуб, потому что он тебя победил...
— Да.
Капитан молчал и в растерянности почесывал затылок. Слышны были только кузнечики.
— Ты, я вижу, мал, да удал, — сказал он. — Маленький, да удаленький. Когда у тебя на руках боксерские перчатки, ты не хочешь защищаться, даешь Валентину избить себя в кровь, а потом, когда судья уже давно объявил матч законченным, ты оскорбляешь моих близких и собираешься драться на кулачках, точно какой-нибудь хулиган и бездельник...
Брындуш по-прежнему молча глядел на него.
— Но как ты, чтоб тебе пусто было, мог подумать, что Агриппина, умная и образованная барышня, осталась на второй год? Как тебе такое пришло в голову? Почему ты не придумал что-нибудь другое?!
И на сей раз, не услышав ответа, капитан разразился угрозами:
— Чтобы я не слышал, что ты кому-нибудь об этом говоришь, а не то убью! Изобью хлыстом, до смерти забью, понятно? — повторил он отчетливо.
На другой день перед заходом солнца Брындуш не стал дожидаться встречных поездов. Он пошел по дороге, потом по тропинке — вверх по склону горы. Как всегда, шел он не торопясь и в то же время довольно быстро, засунув руки в карманы брюк и думая о своем. Вскоре он вышел на поляну и уселся на траву. Здесь уже побывали экскурсанты — всюду валялись газеты и масленая бумага. Брындуш внимательно вес осмотрел, словно хотел запечатлеть в памяти. А когда солнце ушло и отсюда, он поднялся и хотел было спуститься по только что скошенному склону к городской ратуше, как вдруг услышал за спиной крик: «Эй, мальчик!» — и повернул голову. Какая-то девица шагах в десяти от него махала рукой, чтобы он подождал. Она была светловолосая, бледная, очень высокая и сухощавая, с непомерно длинными руками. Когда она подошла поближе, Брындуш заметил, что глаза у нее голубые, но такие тусклые, что кажутся бесцветными. У нее был странных очертаний рот: длинная, тонкая, едва заметная нижняя губа и толстая, мясистая верхняя, что делало ее похожей на редкую экзотическую рыбу. Одета она была тоже странно: платье неопределенного розово-желтого цвета было слишком коротким, а рукава — слишком длинными.
Брындуш невозмутимо оглядел ее, улыбнулся и отправился дальше. Девочка ускорила шаг и вскоре догнала его и взяла за руку.
— Я Агриппина, — сказала она. — Мне хотелось с тобой познакомиться.
Она отпустила его руку и пристально поглядела ему в глаза, с жалостью и в то же время с иронией, почти с вызовом.
— Я знаю, что каждый вечер вы с Валентином боксируете, он избивает тебя до крови, а капитан платит тебе шестьдесят леев...
— Вчера он дал мне сто, — перебил ее Брындуш, довольно улыбаясь.
— Он платит тебе шестьдесят или сто леев и отправляет домой, — продолжала Агриппина. — Я хотела с тобой познакомиться, посмотреть, что ты за экземпляр человеческой породы... Если ты не все слова понимаешь, — быстро добавила она, — подними вверх два пальца, как в школе, и тогда я остановлюсь и объясню тебе, что я хочу сказать, другими, всем понятными словами...
— Ты ведь осталась на второй год! — вдруг сказал Брындуш.
Девочка посмотрела на него очень внимательно, с любопытством и скривила рот.
— Ты угадал, — сказала она, помолчав. — Поэтому я и хотела с тобой познакомиться, узнать, как ты догадался. Ведь это семейная тайна. Семейная, а не личная. Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать. Мне самой все равно, известны ли кому-нибудь мои личные тайны. Весь Бузэу знает, что я была трижды влюблена, и только сейчас — впервые по-настоящему люблю, и что мой жених далеко, очень далеко от меня во времени и пространстве... Ты, верно, угадал, что речь идет о человеке, который давно умер. О человеке? — воскликнула она с внезапной серьезностью, словно вдруг оказалась на сцене. — Разве это обыкновенный человек? О нет! Это поэт, гений, звезда! И я выбрала его. Только теперь я действительно люблю. Все в Бузэу знают об этом. Это не семейная тайна, как, например, мои школьные неудачи... Но как ты узнал? — спросила она, и голос ее зазвучал резко, неприятно. Так иногда разговаривают друг с другом девочки на улице. — Ты знаешь кого-нибудь из Бузэу?
— Нет, — ответил Брындуш.
~ Мы ведь, как всегда, должны были ехать на воды, в Кэлимэнешть, но мама за одну неделю изменила все наши планы, потому что туда съезжается весь Бузэу и честь семьи оказалась бы под угрозой. Ты не знаешь маму! — воскликнула она. — Ах, мальчик, как жалко, что ты не читаешь книг, настоящих книг!.. Я имею в виду стихи и романы. Мама — оттуда, из книг, из романов. Капитан, мой отец, тоже в некотором роде герой романа, потому что он жертва семьи, а может статься, и общества. Он не хотел быть офицером. И не хотел быть нашим отцом, — надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать. Не хотел жениться или, точнее, не хотел жениться на маме. Я узнала об этом, когда мне было пять лет. Это не было ни для кого тайной, мама рассказывала об этом каждое воскресенье в конце обеда, пока папа варил кофе. Сейчас она так не говорит, — быстро добавила Агриппина, понизив голос, — она так не говорит, потому что вот уже много лет у нее совсем другое на уме. Она частенько напоминает ему, что он три раза проваливался на экзамене и что он выйдет в отставку в чине капитана и умрет капитаном. Но все это семейные тайны, и я не должна была тебе о них говорить. Вероятно, теперь ты всем расскажешь, и завтра будет знать вся долина Праховы.
