Сын Америки - Райт Ричард (книги бесплатно читать без txt) 📗
– Помни, Биггер, – сказала мать. – Если ты не возьмешь это место, нас снимут с пособия. Бюро вычеркнет нас из списков.
– Я же сказал, что возьму! – крикнул он и с силой захлопнул дверь.
Он спустился по лестнице, в подъезде остановился и через стеклянную дверь посмотрел на улицу. Мимо то и дело проносились трамваи, дребезжа на повороте. Все опротивело ему дома. Ссоры, крики, изо дня в день одно и то же. Но что делать? Каждый раз, когда он задавал себе этот вопрос, мысль его упиралась в глухую стену, и он переставал думать. Через улицу, как раз напротив, остановился грузовик, и он увидел, как двое белых рабочих в комбинезонах, с ведерками и кистями, спрыгнула на тротуар. Да, можно взять это место у Долтона, надеть на себя ярмо, а можно отказаться и подохнуть с голоду. Злоба душила его при мысли о том, что у него нет другого выбора. Да, но нельзя стоять тут так до вечера. Чем же ему заняться? Он не мог решить, купить ли за десять центов иллюстрированный журнал, или сходить в кино, или пойти в биллиардную потолковать с ребятами, или просто пошататься по улицам. Он стоял, засунув руки глубоко в карманы, сдвинув сигарету в угол рта, и в раздумье наблюдал за рабочими, возившимися у дома напротив. Они наклеивали на рекламный щит большой красочный плакат. На плакате изображено было лицо белого мужчины.
– Бэкли, – пробормотал он вполголоса. – Опять хочет пройти в генеральные прокуроры штата. – Рабочие пришлепывали плакат мокрыми кистями. Он посмотрел на круглое, сытое лицо и покачал головой. – Будь я проклят, если этот жулик загребает меньше миллиона в год. Эх, один бы день посидеть на его месте, никогда больше не знал бы горя.
Рабочие, покончив с плакатом, собрали свои ведерки и кисти, сели в кабину, и грузовик укатил. Биггер смотрел на плакат: белое лицо было пухлое, но строгое; одна рука была поднята, и палец указывал прямо на прохожих. Есть такие плакаты: когда стоишь перед ними, кажется, что нарисованное лицо смотрит прямо на тебя, и, даже если пройдешь мимо и оглянешься, оно все смотрит тебе вслед немигающими глазами, пока не отойдешь совсем далеко, и тогда оно расплывается, вот как в кино бывает. Вверху плаката стояло большими красными буквами: КТО НАРУШАЕТ ЗАКОН, ТОТ НИКОГДА НЕ ВЫИГРАЕТ!
Биггер выпустил дым и беззвучно засмеялся.
– Ах ты, мошенник, – пробормотал он, качая головой. – Уж у тебя-товсегда выиграет тот, кто тебе заплатит! Он открыл дверь, и его обдало утренней свежестью. Он пошел по тротуару опустив голову, поигрывая монетой в кармане. Он остановился и обшарил карманы: в жилетном кармане лежал один медный цент. Выходило всего двадцать шесть центов, из них четырнадцать нужно было отложить на проезд к мистеру Долтону – если, конечно, он решит взять это место. Чтобы купить журнал и сходить в кино, не хватает еще но крайней мере двадцати центов.
– Вот жизнь собачья, вечно ходишь без гроша! – выругался он.
Он постоял на углу, на солнышке, оглядывая прохожих и бегущие мимо трамваи. Денег мало; если он не достанет еще, ему некуда девать себя до вечера. Ему хотелось посмотреть новый фильм; он изголодался по кино. В кино так легко мечтать: нужно только откинуться на спинку кресла и пошире раскрыть глаза.
Он подумал о Гэсе и Джеке и Джо. Пойти в биллиардную потолковать с ними? Но какой смысл? Разве только они решатся на то, что давно уже задумали все вчетвером. Тогда это верные деньги, и скоро. С трех до четырех часов дня в квартале, где находится «Торговля деликатесами» Блюма, не бывает дежурного полисмена, и бояться нечего. Можно так: один из них возьмет Блюма на мушку револьвера, чтобы тот не кричал; другой будет сторожить парадную дверь; третий станет у черного хода; а четвертый вытащит деньги из ящика под прилавком. Потом они запрут Блюма в лавке, убегут с черного хода переулками, а через час встретятся в биллиардной Дока или в Клубе молодежи Южной стороны и разделят добычу.
Все займет самое большее две минуты. И это будет последнее их дело. Правда, и самое рискованное. До сих пор они совершали налеты только на газетные киоски, палатки фруктовщиков или жилые квартиры. И никогда не трогали белых. Они грабили только негров. Они знали, что грабить своих гораздо легче и безопаснее, потому что белые полисмены смотрят сквозь пальцы на преступления негров против негров. Уже несколько месяцев они строили планы налета на лавку Блюма, но привести их в исполнение все не хватало духу. Они инстинктивно чувствовали, что грабеж у Блюма явится нарушением векового запрета: переходом границы, за которой обрушится на них вся ярость чужого, белого мира; что это будет вызов владычеству белой расы, вызов, который они томительно желали, но боялись бросить. Да, если б им удалось ограбить Блюма, это была бы настоящая победа. Все их прежние дела рядом с этим просто детская игра.
– До свидания, Биггер.
Он оглянулся и увидел Веру с рукодельным мешочком, болтавшимся на локте. Она дошла до угла, остановилась и вернулась к нему.
– Ну, чего тебе надо?
– Биггер, послушай… Вот у тебя теперь будет хорошее место. Не водись больше с Джеком и Гэсом и Джо. Опять ведь попадешь в беду.
– А ты не суй свой длинный нос в мои дела.
– Но Биггер…
– Проваливай на свои курсы, понятно?
Она круто повернулась и пошла по тротуару. Он понял, что мать говорила о нем с Верой и Бэдди, сказала, что, если он опять попадется, его уже не пошлют в исправительную школу, как прошлый раз, а прямо засадят в тюрьму. Что мать говорит о нем с Бэдди – это наплевать. Бэдди хороший парень. У самого голова на плечах есть. Но Вера – девчонка, дура, что ни скажи, всему верит.
Он зашагал к биллиардной. Подходя, он увидел Гэса, шедшего ему навстречу. Он остановился и стал ждать. Это Гэсу первому пришла в голову мысль о налете на Блюма.
– Здорово, Биггер!
– Что слышно, Гэс?
– Ничего. Джо и Джека не видел?
– Нет. А ты?
– Нет. Сигареты есть?
– Есть.
Биггер вытащил из кармана пачку и протянул Гэсу; закурил сам и дал ему прикурить. Они прислонились к красной кирпичной стене и курили; сигареты белели на черном фоне подбородков. Биггер смотрел на восток, где солнце разгоралось ослепительной желтизной. В стороне по небу плыли разорванные белые облака. Приятно было попыхивать сигаретой, ни о чем определенном не думая. Внимание скользило, задерживаясь на незначительных уличных сценах. Он машинально провожал взглядом каждую машину, проносившуюся с шуршанием по гладкому черному асфальту. Прошла мимо женщина, и он смотрел на ее покачивающиеся на ходу бодра, пока она не скрылась в подъезде. Он вздохнул, почесал подбородок и сказал негромко:
– День сегодня теплый.
– Да, – сказал Гэс.
– Солнце лучше греет, чем паршивые батареи дома.
– Да, хозяева не очень-то стараются топить.
– Квартирную плату требовать – это они знают.
– Хорошо бы скорей настало лето.
– Угу, – сказал Биггер.
Он потянулся всем телом и зевнул. На глазах у него выступили слезы. Четкие контуры стального и бетонного мира расплылись зыбкими волнами. Он моргнул, и мир снова сделался твердым, машинным и ясным. Какое-то движение в небе заставило его поднять голову; он увидел узкую белую ленту, извивающуюся в глубокой синеве.
– Смотри! – сказал Биггер.
– Чего?
– Самолет слова пишет, – сказал Биггер, указывая пальцем.
– Ну!
Они следили за тоненькой полоской белого дыма, заплетавшейся в буквы: ПОКУПАЙТЕ… Самолет летел так высоко, что временами терялся в слепящем свете.
– Его и не видно, – сказал Гэс.
– Как будто маленькая птичка, – пробормотал Биггер, по-детски удивленно вздохнув.
– Здорово летают белые, – сказал Гэс.
– Да, – сказал Биггер, жадно всматриваясь. – Им все можно.
Крошечный самолет бесшумно кружил и петлял, исчезал и появлялся вновь, волоча за собой длинный белый пушистый хвост, ложившийся завитками, точно выдавленная из тюбика зубная паста; завитки разбухали, редели по краям и медленно таяли в воздухе. Самолет выписывал второе слово: ГАЗОЛИН…
