Январские ночи - Овалов Лев Сергеевич (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
И вот Землячка в Париже. Который уже раз! Но ее не интересуют ни отель «Субиз», ни отель «Бельвю», ни церковь Сен Жерве, ни церковь Сен Сюльпис, во всем громадном городе ее интересует сейчас лишь улица Мари-Роз, куда она и устремляется по приезде.
Тихая улица на окраине Парижа. Четырех— и пятиэтажные спокойные каменные дома. Глухие каменные заборы и тенистые сады. Торцовая мостовая…
На этой улице в доме No 4 живут Ульяновы, куда они недавно переехали с улицы Бонье.
Встречей с Владимиром Ильичем будут возмещены все треволнения и огорчения последних лет…
Надежда Константиновна и Владимир Ильич встречают Землячку, как своего человека, да она и в самом деле свой человек — вот уже десять лет они не просто знакомы, а связаны общей борьбой.
Розалия Самойловна приходит под вечер — она знает, как занят Владимир Ильич, и боится оторвать его от работы.
— Как удачно! — встречает Надежда Константиновна гостью из России. — Владимир Ильич каждый день с утра работает в Национальной библиотеке, а после двух — милости просим. По вечерам у нас толчея непротолченная…
Владимир Ильич приветствует Землячку мягкой улыбкой.
— Ну, рассказывайте, что там у вас в Баку?
Не один вечер рассказывает Землячка о нефтяных промыслах, о балаханских рабочих, о деятельности большевиков.
Ленин со счастливыми глазами внимательно слушает, как бакинские большевики организуют стачку за стачкой, как повысился авторитет партийных работников, с каким интересом читается «Пролетарий». Он умел слушать, как никто!
Пройдет немного времени, и в январе 1911 года Землячка будет читать опубликованную в журнале «Мысль» ленинскую статью «О статистике стачек в России».
Не без гордости за Баку Землячка прочтет, что по числу стачек и участию в этих стачках рабочих Бакинская губерния стоит на одном из первых мест.
Теперь, в Париже, у Землячки есть возможность встречаться с Лениным, слышать его, учиться, и этой возможностью надо пользоваться!
Четыре года проводит Землячка за границей. Встречается с Лениным, слушает его лекции, занимается в Парижском университете, много читает и в течение всего этого времени поддерживает тесные связи с большевистскими организациями в России.
Жить трудно, многие политические эмигранты живут впроголодь; ложась спать, люди не знают, что они будут есть завтра. Деньгами, которые Землячка иногда получает от родных или зарабатывает уроками, приходится делиться с товарищами…
Множество людей, называвших себя революционерами, растратив свои силы в интеллигентских спорах, разочарованные и опустошенные, добровольно уходят от борьбы, и лишь одни большевики, сплоченные и ведомые Лениным, не утрачивают веры в победу пролетарской революции.
Переход границы
В мире становилось все тревожнее и тревожнее, однако большинство людей, не понимая еще, чем эта тревога вызвана, старались ее не замечать.
Париж шумел, как всегда. Толпы туристов заполняли Елисейские поля, светились огни ночных варьете и ресторанов, полуголые певички отплясывали канкан, пенилось шампанское и кружились осыпанные электрическими лампочками крылья Мулен Руж.
Но такое же лихорадочное оживление царило и в рабочих предместьях, люди шли на работу и днем, и ночью, фабрики оружия работали безостановочно, лились сталь и чугун, и хотя по всему городу плыл запах модных герленовских духов, немногие, еще очень немногие жители французской столицы ощущали проступающий сквозь аромат духов запах пороха.
Однако тревожный запах гари делался все сильней и сильней…
Нужно возвращаться на родину. Возвращаться всем, кто хоть сколько-нибудь понимал, какие события потрясут вскоре Европу.
«Надвигаются величайшей важности события, которые решат судьбу нашей родины», — утверждал Центральный Комитет РСДРП в своем «Извещении» о совещании партийных работников, состоявшемся в сентябре 1913 года в Поронине, где жил тогда Ленин.
И Землячка заторопилась домой. Ленин одобрил ее отъезд. Он считал, что всем партийным работникам, хорошо знающим практическую работу и связанным тесными узами с рабочим классом, в момент катаклизма следовало находиться среди рабочих масс.
О легальном возвращении не могло быть и речи. Царская полиция была достаточно осведомлена о госпоже Трелиной.
До Берлина Землячка ехала с комфортом. Как раз перед самым отъездом получила она из дому деньги, «подкрепление», как говаривал иногда ее отец, но даже личные свои деньги она не позволяла себе тратить впустую, она принадлежала партии, и ее деньги тоже принадлежали партии, а партийная касса никогда не была богата. Но на этот раз, в предвидении предстоящих лишений и мытарств, на которые ее обрекало подпольное существование, она отправилась в Берлин в экспрессе, купила билет в первом классе, что могла бы позволить себе только вполне обеспеченная дама.
Впрочем, интересы конспирации тоже этого требовали, она не знала, кем предстоит ей стать в Берлине — там она поступила в распоряжение агентов и контрагентов Папаши, которые обязаны были обеспечить ей благополучный переход границы. Полиция знала, что русские революционеры постоянно испытывали недостаток в средствах, и богатые, хорошо одетые барыни возбуждали меньше подозрений, нежели скромные и неуверенные из-за недостатка денег девицы. Может быть, лишь благодаря тому, что он всегда выглядел барином, избегал провалов Леонид Борисович Красин.
Сразу же по приезде в Берлин Землячка отправилась на Александерплац.
Неподалеку от этой площади находился зубоврачебный кабинет доктора Грюнемана.
Землячка легко нашла улицу, дом…
Вероятно, доктор Грюнеман имел неплохую практику, если мог снимать квартиру в таком респектабельном доме, лестницу украшала узорная чугунная решетка, а мраморные ступени покрывала ковровая дорожка. Землячка позвонила.
Горничная распахнула дверь.
— Могу я видеть доктора Грюнемана?
Обычная приемная солидного врача. Стулья по стенам, круглый стол с журналами, на стенах олеографии в позолоченных рамах.
— Одну минуту.
Девушка упорхнула, и в приемную вошел господин с черными усиками, в не слишком свежем костюме в мелкую коричневую клеточку — Землячка так и не поняла, то ли это сам доктор Грюнеман, то ли кто-то еще.
Господин с усиками бросил на пациентку небрежный взгляд и как бы между прочим спросил:
— Вы, кажется, записывались на среду?
— Это так, но я предпочла бы быть принятой во вторник, — заученно ответила Землячка.
— Вторник меня не устраивает, — сказал господин.
Что ж, пароль и отзыв, все сходилось, можно было переходить к делу.
Господин с усиками не хотел терять времени.
— Карточка у вас с собой? — без лишних слов спросил он.
Землячка раскрыла сумочку и подала свою фотографию, об этом ее предупредили еще в Париже.
Господин бросил на карточку беглый взгляд, еще раз взглянул на ее владелицу, деловито кивнул и небрежным жестом обвел рукой комнату.
— Придется подождать.
— Понимаю…
Он тут же удалился, и Землячка осталась одна. Она подошла к столу, взяла один из журналов, села.
Ее всегда удивляла эта немецкая педантичность. В России, приди она на нелегальную явку, обязательно задали бы какие-нибудь не относящиеся к делу вопросы, посочувствовали бы предстоящим трудностям, поинтересовались личностью нового знакомого…
А здесь даже намека нет на какую-то общность интересов — пароль, отзыв, фотокарточка, «подождите»…
Что ж, может быть, так и лучше.
Через полчаса незнакомый господин появился вновь.
— Получите, — только и сказал он, протягивая паспорт. — Проверьте. Вы теперь Шарлотта Магбург, уроженка Лифляндской губернии.
Землячка внимательно перелистала паспорт. Все точно: Шарлотта Магбург… Возраст, приметы, все совпадало. Остзейская немка, возвращающаяся из-за границы к себе домой. Отметки, визы… Все в порядке.
Господин с усиками разговаривал по-немецки, но русский текст в паспорте написан без единой ошибки.
