Лунная долина - Лондон Джек (книги онлайн полные версии .txt) 📗
Ей вообще было суждено узнать от этой странной женщины еще очень многое. Они познакомились ближе, когда Саксон однажды развешивала во дворе свои выстиранные лифчики и несколько штук самого тонкого белья. Старуха стояла, облокотившись на перила своего крыльца, и, поймав взгляд молодой женщины, кивнула ей, причем Саксон показалось, что этот кивок предназначается не столько ей самой, сколько ее развешанному белью.
— Вы только что замуж вышли? Верно? — спросила женщина. — Меня зовут миссис Хиггинс. Но я предпочитаю, чтобы меня звали по имени — Мерседес.
— Меня зовут миссис Роберте, — ответила Саксон, испытывая радостное волнение оттого, что может называться этой новой фамилией. — А имя мое Саксон.
— Странное имя для янки, — заметила собеседница.
— О, я не янки, я из Калифорнии, — воскликнула Саксон.
— О-ля-ля! — засмеялась миссис Хиггинс. — Я забыла, что мы в Америке. В других странах всех американцев зовут янки. Значит, вы недавно вышли замуж?
Саксон кивнула с радостным вздохом. Мерседес тоже вздохнула.
— Ах вы, счастливое, нежное молодое создание!.. Я готова вам бешено завидовать! Перед вами вся жизнь, и вы можете любого мужчину обернуть вокруг своего хорошенького пальчика. Но вы даже не понимаете своего счастья. Ни одна женщина его не понимает, а потом уже слишком поздно.
Саксон была смущена и удивлена этим заявлением, однако ответила с готовностью:
— О, я знаю, что я счастливая. Мой муж лучше всех на свете.
Мерседес Хиггинс снова вздохнула и перевела разговор на другое. Она кивком указала на белье.
— Вы, я вижу, любите красивые вещи. Очень похвально, молодой женщине так и следует. Это прекрасная приманка для мужчин, — от тряпок зависит половина дела. Такими вещами их завоевывают, а потом удерживают… Вы ведь хотите удержать своего мужа, чтобы он был с вами всегда-всегда?
— Конечно. И я сделаю так, что он будет всегда-всегда любить меня.
Саксон умолкла, смущенная своей неожиданной откровенностью с этой чужой женщиной.
— Странная штука — любовь мужчины, — продолжала Мерседес. — И ошибка всех женщин в том, что они воображают, будто мужчина для них — открытая книга. Именно по незнанию мужчин большинство женщин и становятся несчастными, но все-таки продолжают верить, что они мужчин прекрасно понимают. Ах, дурочки, дурочки! Значит, вы, маленькая женщина, надеетесь, что заставите мужа всю жизнь любить вас? Так все говорят, думая, что знают и причуды мужского сердца и их самих. Но, уверяю вас, легче получить главный выигрыш в лотерее «Литтл Луизиана», чем достигнуть этого, и бедные молодые женщины всегда слишком поздно убеждаются в своей ошибке. Хотя вы — вы начали хорошо. Следите за собой и носите изящное белье. Чем вы мужа покорили — тем и удержите. Но это далеко не все. Когда-нибудь мы поговорим с вами, и я расскажу вам то, что, к сожалению, очень немногие женщины хотят знать, а узнают только исключения. Саксон! Какое энергичное и красивое имя. Но оно к вам не подходит. Не думайте, я наблюдала за вами, вы скорее француженка. Да, в вас есть что-то французское, несомненно. Передайте мистеру Робертсу, что я поздравляю его с таким удачным выбором. — Она замолчала и взялась за ручку кухонной двери. — Заходите ко мне как-нибудь. Не пожалеете. Я многому могу вас научить. Приходите вечерком. Мой муж служит ночным сторожем на вокзале и днем отсыпается. Вот и сейчас он спит.
Саксон вернулась к себе задумчивая и заинтригованная. Эта худая смуглая женщина, с лицом поблекшим и словно опаленным зноем, с большими черными глазами, сверкающими и горящими каким-то неугасимым внутренним пламенем, казалась ей необыкновенной. Она, конечно, стара — так между пятым и седьмым десятком. В ее волосах, когда-то черных, как вороново крыло, уже белеет немало седых прядей. Особенно удивила Саксон чистота ее речи. Язык Мерседес был гораздо лучше того, к какому Саксон привыкла. Однако Мерседес не американка. С другой стороны, она говорит без всякого акцента. И налет чего-то иностранного в ее речи настолько неуловим, что трудно определить его.
— Ага, — отозвался Билл, когда она рассказала ему вечером о своем знакомстве. — Так вот она какая — миссис Хиггинс! Да, ее муж — ночной сторож. У него нет руки. Оба они — занятная парочка! Есть такие, что даже боятся ее. Некоторые старушки ирландки и даго считают ее колдуньей и не хотят иметь с ней никакого дела. Берт рассказывал мне. Есть и такие, что твердо верят, будто, если она разозлится или ей не понравится чья-нибудь физиономия или еще что-нибудь, достаточно ей посмотреть на того человека, и он — хлоп наземь и умер. Один из наших конюхов — да ты видала его, Гендерсон, он живет тут за углом на Пятой,
— уверяет, что у нее не все дома.
— Не знаю, право, — отозвалась Саксон, желая вступиться за свою новую знакомую. — Может быть, она и сумасшедшая, но говорит она то же самое, что и ты: будто я похожа на француженку, а не на американку.
— В таком случае я начинаю уважать ее, — ответил Билл. — Значит, котелок у нее варит.
— И она говорит на таком правильном английском языке. Билли, прямо как учитель в школе… мне кажется, так говорила моя мама. Она образованная.
— Уж, наверное, она не сумасшедшая, раз так тебе понравилась.
— Она велела поздравить тебя, что ты выбрал меня. «У вашего мужа хороший вкус», говорит… — засмеялась Саксон.
— Да? Тогда передай ей от меня сердечный привет; она, как видно, умеет ценить хорошее, и ей следовало бы собственно поздравить и тебя с выбором хорошего мужа!
Несколько дней спустя Саксон опять встретилась с соседкой, и Мерседес Хиггинс снова кивнула головой не то молодой женщине, не то белью, которое та развешивала для просушки.
— Я смотрю, как вы стираете, маленькая женщина, — приветствовала ее старуха. — Смотрю и огорчаюсь.
— Что вы! Я четыре года работала в прачечной, — поспешно ответила Саксон.
Мерседес презрительно засмеялась:
— Паровая прачечная? Подумаешь, стирка!.. Дурацкая работа. В паровую прачечную должно было бы попадать только самое обыкновенное белье, — на то оно и обыкновенное. Но изящные вещи, кружевные, легкие
— о-ля-ля, милочка, они требуют особой стирки, это целое искусство! Тут нужен ум, талант, осторожность и такое же деликатное обращение, как деликатны сами эти вещицы. Я вам дам рецепт домашнего мыла. Оно не портит ткани, оно придает ей мягкость, белизну и оживляет ее. Вы будете носить такие вещи очень долго, ведь белое никогда не надоедает. Да, стирка — дело тонкое, настоящее искусство! Стирать нужно так, как рисуют картину или пишут стихотворение, — с любовью, благоговейно; это своего рода священнодействие.
Я научу вас, милочка, всяким занятным штукам, о каких янки и понятия не имеют. Я научу вас новой красоте! — Она опять кивнула на белье. — Вы вяжете кружева? Я знаю все виды кружев: бельгийские, мальтийские, мехельнские — все, все сорта кружев, самых восхитительных! И я научу вас плести те, которые попроще, чтобы вы могли делать их сами и ваш милый муж любил вас всегда, всегда.
В первое свое посещение старухи Хиггинс молодая женщина получила от нее рецепт, как изготовлять домашнее мыло, и самые подробные наставления относительно стирки тонкого белья. Кроме того, Саксон была потрясена и взволнована всеми странностями и причудами, таившимися в этой увядшей женщине, от рассказов которой веяло дыханием далеких стран и чуждых морей.
— Вы испанка? — решилась спросить Саксон.
— И да и нет, как говорится — ни то ни се. Мой отец — ирландец, моя мать — испанка из Перу. На нее я походка лицом и цветом кожи, но похожа чем-то и на отца — голубоглазого мечтательного кельта с песней на устах, неутомимыми ногами и роковой страстью к путешествиям, — она и погубила его. Эта страсть передалась и мне и увела меня в такие же дали, как увлекла когда-то и его.
Саксон вспомнила школьную географию, и ей смутно представилась географическая карта с материками и изломанной линией их берегов.
— О! — воскликнула она. — Значит, вы из Южной Америки!
