Триумфальная арка - Ремарк Эрих Мария (электронные книги без регистрации txt) 📗
– У вас сильно повысилась температура, Кэт. И держалась несколько дней. Потом вы уснули и спали почти сутки. Теперь температура нормальная и все пришло в норму. Как вы себя чувствуете?
– Я устала. Но уже по-другому. Не так издергана. И боли почти нет.
– Боль еще появится. Но не особенно сильная. А мы уж позаботимся, чтобы вы легко ее перенесли. Во всяком случае, перемена наступит очень скоро. Да вы и сами это знаете…
она кивнула.
– Вы меня оперировали, Равик?..
– Да, Кэт.
– Это было действительно необходимо?
– Да.
Он молча ждал следующего вопроса. Пусть лучше спрашивает сама, так легче.
– Сколько мне придется тут пролежать?
– Недели три-четыре.
Она немного помолчала.
– Думаю, это пойдет мне на пользу. Мне нужен покой. Я совсем извелась. Сама теперь чувствую. Я так устала. Все время пыталась уверить себя в обратном. Скажите, операция как-то связана со всем этим делом?
– Безусловно.
– И эти кровотечения? Совсем не вовремя?
– Да, Кэт.
– Хорошо, что теперь мне не нужно никуда спешить. Может быть, все к лучшему. Но встать сейчас… Снова окунуться во все это… Мне кажется, я бы не смогла…
– Да и не нужно. Забудьте обо всем. Думайте только о самом насущном. О завтраке, например.
– Хорошо. – Она слабо улыбнулась. – Дайте мне зеркало.
Он взял с ночного столика зеркало и подал ей. Она внимательно осмотрела себя.
– Равик, вот эти цветы – вы их мне прислали?
– Нет, клиника.
Она положила зеркало на кровать.
– В январе клиники не преподносят своим пациентам сирень. Скорее астры или что-нибудь в этом роде. К тому же откуда клинике известно, что из всех цветов я больше всего люблю сирень?
– Здесь известно все. Ведь вы пациент-ветеран, Кэт. – Равик встал. – А теперь мне надо идти. Около шести зайду снова, посмотрю вас.
– Равик…
– Да?..
Он обернулся. Вот оно, подумал он. Сейчас спросит…
Она протянула ему руку.
– Спасибо! Спасибо за цветы. Спасибо за внимание. Мне всегда так спокойно с вами.
– Ну что вы, Кэт, что вы! О чем тут говорить… А теперь поспите еще, если можете. Почувствуете боль – зовите сестру. Я выпишу таблетки. После обеда зайду снова.
– Вебер, где коньяк?
– Неужели пришлось так трудно? Вот он. Эжени, дайте-ка рюмку.
Эжени нехотя достала рюмку.
– Откуда взялся этот наперсток? – запротестовал Вебер. – Дайте приличный стакан. Или постойте, вас все равно не дождешься… Я сам.
– Доктор Вебер, я просто не понимаю вас, – огрызнулась Эжени. – Стоит только прийти мсье Равику, и вы…
– Хорошо, хорошо, – прервал ее Вебер и налил в стакан коньяку. – Пейте, Равик… Как мадам Хэгстрем?
– Ни о чем не спрашивает. Всему верит на слово.
Вебер торжествующе взглянул на него.
– Видите! А я что говорил?
Равик выпил коньяку.
– Вебер, случалось ли вам хоть раз получать благодарность от пациентов, которым вы ничем не смогли помочь?
– Еще бы. И не один раз.
– И они верили вам во всем?
– Разумеется.
– А вы что при этом чувствовали?
– Облегчение, – все более изумляясь, ответил Вебер. – Большое облегчение.
– А мне от этого жить тошно. Будто я обманул кого-то.
Вебер рассмеялся и отставил бутылку в сторону.
– Да, тошно… – повторил Равик.
– Впервые я обнаруживаю в вас нечто человеческое, – сказала Эжени. – Если, конечно, не обращать внимания на вашу манеру выражаться.
– Вы здесь не для того, чтобы делать открытия, Эжени. Вы больничная сестра, о чем вы часто забываете! – оборвал ее Вебер. – Итак, все в порядке, Равик?
– Да, пока, во всяком случае.
– Отлично. Сегодня утром она сказала сестре, что, как только выздоровеет, отправится в Италию. Вот мы и избавимся от нее. – Вебер с удовлетворением потер руки. – А там пусть ею занимаются итальянские врачи. Не люблю, когда у меня в клинике кто-нибудь умирает. Это всегда подрывает реноме.
Равик позвонил у входа в квартиру акушерки. Ждать пришлось довольно долго. Наконец ему открыл мужчина с лицом, густо заросшим черной щетиной. Увидев Равика, он придержал дверь.
– Вам чего? – пробурчал он.
– Я хотел бы поговорить с мадам Буше.
– Она занята.
– Не важно. Могу подождать.
Небритый человек хотел было закрыть дверь.
– Если нельзя подождать, согласен через четверть часа зайти снова, – сказал Равик. – Но уже не один, а с неким лицом, которое она примет при любых обстоятельствах.
Небритый злобно уставился на него.
– Что это значит? Что вам надо?
– Я уже сказал. Хочу поговорить с мадам Буше. Человек задумался.
– Подождите, – сказал он и захлопнул дверь. Равик оглядел обшарпанную, выкрашенную коричневой краской дверь, жестяной ящик для писем и круглую эмалированную табличку с фамилией. Сколько горя и страха прошло через эту дверь! И все из-за нескольких бессмысленных законов, вынуждавших женщин обращаться не к врачам, а к коновалам. Разве благодаря этим законам удалось сохранить хоть одного ребенка? Женщина, не желающая рожать, всегда находит способ обойти закон. А что в конце концов получается? Тысячи женщин ежедневно губят свое здоровье. Дверь снова отворилась.
– Вы из полиции? – спросил небритый.
– Если бы я служил в полиции, то не стал бы так долго дожидаться за дверью.
– Проходите.
Небритый провел Равика по темному коридору в комнату, до отказа заставленную мебелью. Плюшевый диван, несколько позолоченных стульев, поддельный обюссонский ковер, декоративные шкафчики орехового дерева, на стенах эстампы в пасторальном стиле. Перед окном на металлической подставке клетка с канарейкой. Повсюду, где только было место, виднелись фарфоровые статуэтки и посуда.
Появилась мадам Буше. Ее непомерно толстое тело облегало кимоно отнюдь не первой свежести. Не женщина – чудовище. Но лицо ее было гладким и даже миловидным, если бы не беспокойно бегавшие глаза.
– Что вам угодно, мсье? – деловито спросила она.
Равик встал.
– Я пришел от Люсьенны Мартинэ. Вы сделали ей аборт.
– Чушь! – сразу же ответила женщина. Она держалась совершенно спокойно.
– Не знаю я никакой Люсьенны Мартинэ и не делаю никаких абортов. Видимо, вы ошиблись или были введены в заблуждение.
Казалось, она считает вопрос исчерпанным и вот-вот уйдет. Но она не уходила. Равик ждал. Она снова обернулась к нему.
– У вас еще что-нибудь? – спросила Буше.
– Аборт оказался неудачным. У девушки было тяжелое кровотечение, она едва не умерла. Пришлось сделать операцию. Я оперировал ее.
– Ложь! – внезапно зашипела Буше. – Все ложь! Подлюги проклятые. Сами черт знает что себе делают, а потом норовят еще и других втянуть. Я ей покажу! Проклятые подлюги! Мой адвокат все уладит. Меня здесь все знают, я всегда аккуратно плачу налоги. Хотелось бы посмотреть, как эта наглая тварь, эта потаскушка…
Равик изумленно смотрел на Буше. Взрыв ярости совершенно не отразился на ее лице. Оно по-прежнему оставалось гладким и миловидным, только рот округлился и выплевывал слова, точно пулемет.
– Девушка просит не так уж много, – прервал он акушерку. – Всего-навсего хочет получить свои деньги обратно.
Буше расхохоталась.
– Деньги? Обратно? Разве я что-нибудь от нее получала? Когда это было? А расписка у нее есть?
– Конечно, нет. Не станете же вы выдавать расписки.
– Да я и в глаза ее не видела. Кто ей поверит?
– Поверят. Есть свидетели. Ее оперировали в клинике доктора Вебера. Осмотр дал совершенно ясную картину. Составлен протокол.
– Составьте хоть тысячу протоколов! Кто подтвердит, что я хоть пальцем прикоснулась к ней? Клиника! Доктор Вебер! Со смеху помрешь! Ле – чить этакую тварь в шикарной клинике! Делать вам больше нечего, что ли?
– Напротив, дел у нас предостаточно. Послушайте. Девушка уплатила вам триста франков. Она может предъявить иск за увечье…
