Фрегат «Паллада». - Гончаров Иван Александрович (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
После обеда я пошел к товарищам, которые опередили меня. Через день они отправлялись далее; я хотел ехать вслед за ними, а мне еще надо было запастись меховым платьем и обувью: на Лене могли застать морозы.
"Где я могу купить шубу?" – спросил я одного из якутских жителей, которых увидел у товарищей. "Вам какую угодно: лисью, тарабаганью, песцовую или беличью?" – спросил он. "Которая теплее". – "Так медвежью хорошо". – "Ну, медвежью". – "Азойно (тяжело) будет в медвежьей", – промолвил другой. "Так песцовую". – "Теперь здесь мехов никаких не найдете…" – заметили мне. "В Якутске не найду мехов!" – "Не найдете; вот если б летом изволили пожаловать, тогда дивно бывает мехов: тогда бы славный купили, какой угодно, и дешево". – "А вот тогда-то бы и не купил: зачем мне летом мех?"
"Лучше всего вам кухлянку купить, особенно двойную…" – сказал другой, вслушавшийся в наш разговор. "Что это такое кухлянка?" – спросил я. "Это такая рубашка из оленьей шкуры, шерстью вверх. А если купите двойную, то есть и снизу такая же шерсть, так никакой шубы не надо".
"Нет, это тяжело надевать, – перебил кто-то, – в двойной кухлянке не поворотишься. А вы лучше под одинакую кухлянку купите пыжиковое пальто, – вот и всё". – "Что это такое пыжиковое пальто?" – "Это пальто из шкур молодых оленей".
"Всего лучше купить вам борловую доху, – заговорил четвертый, – тогда вам ровно ничего не надо". – "Что это такое борловая доха?" – спросил я. "Это шкура с дикого козла, пушистая, теплая, мягкая: в ней никакой мороз не проберет".
"Помилуйте! – сказал тут еще кто-то, – как можно доху? шерсть лезет". – "Что ж такое, что лезет?" – "Как что: в рот, в глаза налезет?" – "Где ж мне купить доху или кухлянку?" – перебил я. "Теперь негде: вот если б летом изволили пожаловать, – дружно повторили все, – тогда приезжают сюда сверху, по Лене, из Иркутска, купцы; они закупают весь пушной товар".
"Торбасами не забудьте запастись, – заметили мне, – и пыжиковыми чижами". – "Что это такое торбасы и чижи?" – "Торбасы – это сапоги из оленьей шерсти, чижи – чулки из шкурок молодых оленей".
"Но, главное, помните, меховые панталоны", – сказал мне серьезно один весьма почтенный человек. "Нет, уж от этого позвольте уклониться". – "Ну, помянете меня!" – сказал он пророческим голосом. "Не забудьте также мехового одеяла", – прибавил другой. "Зачем же меховые панталоны?" – с унынием спросил я: так напугали меня все эти предостережения! "А если попадете на наледи…" – "Что это такое наледи?" – спросил я. "Наледи – это не замерзающие и при жестоком морозе ключи; они выбегают с гор в Лену; вода стоит поверх льда; случится попасть туда – лошади не вытащат сразу, полозья и обмерзнут: тогда ямщику остается ехать на станцию за людьми и за свежими лошадями, а вам придется ждать в мороз несколько часов, иногда полсутки… Вот вы и вспомните о меховых панталонах".
"Ну а меховое одеяло зачем?" – спросил я. "На Лене почти всегда бывает хиус…" – "Что это такое хиус?" – "Это ветер, который метет снег; а ветер при морозе – беда: не спасут никакие панталоны; надо одеяло…" – "С кульком, чтоб ноги прятать", – прибавил другой. "Только всё летом!" – повторяют все. "Ах, если б летом пожаловали, тогда-то бы мехов у нас!.."
Меня даже зло взяло. Я не знал, как быть. "Надо послать к одному старику, – посоветовали мне, – он, бывало, принашивал меха в лавки, да вот что-то не видать…" – "Нет, не извольте посылать", – сказал другой. "Отчего же, если у него есть? я пошлю". – "Нет, он теперь употребляет…" – "Что употребляет?" – "Да‹~› вино-с. Дрянной старичишка! А нынче и отемнел совсем". – "Отемнел?" – повторил я. "Ослеп", – добавил он.
Стало быть, нельзя и ехать, потому что нельзя ничего достать, купить? Всё можно: а tout malheur remde. Видя мое раздумье, один из жителей посоветовал обратиться к Алексею Яковличу, к Петру Федорычу или к Александру Андреянычу да Ксенофонту Петровичу: у них-де должны быть и дохи и медвежьи шкуры. "Кто это Алексей Яковлич и Петр Федорыч?" – "А вот они: здешние жители, один управляет тем, другой этим". – "Но я не имею удовольствия их знать…" А‹лексей› Я‹ковлич›, П‹етр› Ф‹едорыч› и А‹лександр› А‹ндреяныч› сами предупредили меня. Они начали с того, что позвали к себе обедать и меня и товарищей, и хотя извинялись простотой угощения, но угощение было вовсе не простое для скромного городка. У них действительно нашлись дохи, кухлянки и медвежьи шкуры, которые и были уступлены нам на том основании, что мы проезжие, что у нас никого нет знакомых, следовательно, все должны быть знакомы; нельзя купить вещи в лавке, следовательно, надо купить ее у частного, не торгующего этим лица, которое остается тут и имеет возможность заменить всегда проданное.
Но ведь этак, скажут мне, не напасешься вещей, если каждый день будут являться проезжие, и устанешь угощать: оно бестолково. Если каждый день будут проезжие, тогда будет и трактир; если явятся требования на меха, тогда не всё будут отсылать вверх, а станут торговать и здесь. В том-то и дело, что проезжие в Якутске – еще редкие гости и оттого их балуют пока. Но долго ли это будет? сомневаюсь. Еще несколько лет – и если вы приедете в Якутск, то, пожалуй, полиция не станет заботиться о квартире для вас, а вы в лавке найдете, что вам нужно, но зато, может быть, не узнаете обязательных и гостеприимных К‹сенофонта› П‹етровича›, П‹етра› Ф‹едорыча›, А‹лексея› Я‹ковлича› и других.
Вот теперь у меня в комнате лежит доха, волчье пальто, горностаевая шапка, беличий тулуп, заячье одеяло, торбасы, пыжиковые чулки, песцовые рукавицы и несколько медвежьих шкур для подстилки. Когда станешь надевать всё это, так чувствуешь, как постепенно приобретаешь понемногу чего-то беличьего, заячьего, оленьего, козлового и медвежьего, а человеческое мало-помалу пропадает. Кухлянка и доха лишают употребления воли и предоставляют полную возможность только лежать. В пыжиковых чулках и торбасах ног вместе сдвинуть нельзя, а когда наденешь двойную меховую шапку, или, по-здешнему, малахай, то мысли начинают вязаться ленивее в голове и одна за другою гаснут. Еще бы что-нибудь прибавить, так, кажется, над вами того и гляди совершится какая-нибудь любопытная метаморфоза.
